Бродяга видел свет луны. Подходящее место для туннеля, усмехнулся он. Но пропу­ски лишь на мутантов, он уверен. На этих палачей, которых отправят в ад после людей. Избавятся, как от лишних свидетелей, как врач выбрасывает одноразовые шприцы, так выбросят и тварей. Все-таки множество уловок и хитростей человек перенял у своей матери-природы.

Бежать он больше не мог, на этот раз точно. Он рванул в последний раз, а когда ноги подкосились, сел у подножья дерева, снял с плеча карабин. Ладони были самым сухим местом на его теле, но все равно деревянное ложе скользило в потных руках. Страшно не было, навалилась жуткая усталость, безразличие, однако он угнал все это подаль­ше, со вздохом поднялся, вставил коробчатый магазин, передернул поворотный затвор. Карабин был знакомый, но из этого он еще не стрелял, не знал, точен ли прицел, как работает механизм, однако завидев первую мелькнувшую из канавы тень, выстрелил, привычно перенеся мушку чуть ниже и левее. Мутант свалился мешком, проехав по инерции полметра. Хорошая вещь, подумал бродяга.

Следующий зверь кинулся слева от него, но он быстро передернул затвор, застре­лил тварь от бедра. В мозг забрался азарт, жажда крови, он перезарядил, выстрелил на шорох в кустах, перезарядил. Мутировавший кот, размером со среднюю собаку прыгнул метров на пять в длину, едва не достав бродягу, который перекатился в сторону, почти в упор выстрелил животному в бок. Мутант кувыркнулся в воздухе, упал на лапы и полу­чил в глаз, причем бродяга не заметил, когда передернул затвор. Еще один кот подкрался сзади, но он заметил мелькнувшую тень, прыгнул в сторону, по дороге ударившись лок­тем об дерево. Палец на спусковом крючке сжался от неожиданности, пуля свистнула рядом с ухом.

Бродяга сделал несколько глубоких вдохов, унимая проснувшийся адреналин, пере­зарядил и с разворота выстрелил.

Щелк.

Пусто.

Он вытащил ТТ, собираясь пустить всю не богатую обойму в череп твари, так, чтобы череп напрочь разорвало, пусть даже обрызгает мозгами. Кот почувствовал направлен­ный на него готовый выстрелить ствол, но с нескрываемой яростью понесся к черному дулу, рыча, обливаясь безумной пеной.

Он зарычал едва ли не громче мутанта, пошел навстречу, на ходу снял с предохрани­теля, передернул затворную рамку. С вытянутой руки он еще не стрелял, попал бы точно лишь с метра-двух. Кот прыгает на пять, как показал опыт. Что ж, будем геройствовать!

Два безумных существа, подстегиваемых жаждой крови приближались друг к дру­гу. Глаза обоих наполнились чернотой, которая поглотила их сознания, поставила их на один уровень. Усталые ноги в разбитых кроссовках одного, против мускулистых зара­женных конечностей с длинными когтями другого. Крепкие, желтые клыки с мелкими зазубринами, как на пиле против воняющего, громко кричащего куска железа. Человек, властитель мира, покровитель всего живого, царь зверей, против природы, которая ду­мает иначе.

Но это ей придется доказать.

Овраг задрожал от страха, увидев две силы, которые сошлись в поединке. В этот миг решалась судьба всего мира. Мутант, который сможет породить армию своих собратьев, собрать их в единый кулак, раз и навсегда уничтожить человечество, против оборванца, который однажды сможет найти выход, чтобы создать участок земли, где не властвует природа, где все вправду находиться под жестким контролем и наблюдением людей. Два противника достигли необходимой дистанции: кот присел, напрягаясь для прыжка, запястье приготовилось сжечь отдачу, утроенную на три маленьких кусочка металла, решающих все

Нет, ни природа, ни человек решают все. Все решает способ, оружие убийства, ма­стерство того, кто убивает. Остальное мишура, приукрашающая две противоборствую­щих стороны: то, что было дано, и то, что было сделано, с помощью того, что было дано.

Бродяга больше ни от кого не зависел, он не боялся ничего. Он смотрел в глаза смер­ти, чувствовал, что нашел собрата по характеру, и искренне радовался тому, что уйти должен лишь кто-то один.

Овраг наполнился, грохотом, ревом, криком, стонами, руганью, рычанием, визжа­нием. В чистый прохладный воздух взметнулась кровь, из-за луны казавшаяся черной.

А на самом деле она красная-красная.

«Кофе... Как же давно я его не пробовал...». Андрей сделал маленький глоток и за­жмурился от удовольствия. Когда каждый день живешь, как последний, начинаешь радоваться таким вот мелочам. Казалось бы, обычный растворимый кофе в железной кружке - а как душу греет!

Хозяин местного питейного заведения, он же, по совместительству, торговец если и удивился странному заказу гостя, то виду не подал. На жестяной поднос, рядом с исхо­дящей паром посудой, легли два кубика рафинада. Вот уж поистине неслыханная ще­дрость! Не станет старый бармен просто так, по доброте душевной, дефицитный сахар переводить. Работенку подкинуть хочет - не иначе. «Ладно, старче, не пропадет твой сахарок даром - работа мне и впрямь нужна».

Андрей допил кофе и блаженно откинулся на спинку стула, осматривая помеще­ние. Бар без названия располагался на первом этаже старой двухэтажки (к слову, самого большого здания в поселке). Десяток грубо сколоченных столов да импровизированная барная стойка у дальней стены - вот и весь интерьер. За спиной у хмурого бармена, на деревянных полках, стройными рядами стояли бутылки всевозможных форм и разме­ров. Реальные запасы торговца составляли, в лучшем случае, десятую долю представ­ленного на стеллажах. Да и те доставались лишь по особому поводу. Например, чтобы «обмыть» выгодную сделку. Всем прочим любителям промочить горло или «посадить» печень оставалось довольствоваться самогоном местного производства. Андрей мыс­ленно усмехнулся. Мир катится в тартарары, а алкоголь - по-прежнему ходовой товар. Оно и понятно: трезво взглянуть на нынешнюю действительность может далеко не каж­дый. А кто-то без ста грамм за ворота вообще не суется. Андрей был к алкоголю рав­нодушен. Нет, не потому, что такой уж бесстрашный. Просто у него, в отличие от боль­шинства «лесных жителей», была цель в жизни. И ради нее стоило жить. А на трезвую голову шансы выжить существенно увеличиваются.

Громкий смех вывел его из раздумий. Парень досадливо поморщился. Вот уж кого во все времена хватало, так это идиотов. Эту веселую троицу он заприметил еще на ули­це, когда те переругивались с охраной у ворот, не желая сдавать оружие. В поселке они появились на полчаса позже самого Андрея, чему парень сейчас был несказанно рад. Встречаться с подобными типами где-нибудь в лесной чаще ему как-то не хотелось. На что эти трое рассчитывали вообще? Что им позволят со стволами тут разгуливать?

Правила для всех одинаковы: в населенных пунктах ношение любого вида оружия, вплоть до ножей и кастетов, строго запрещено. Нарушителей тут же выдворяли за пе­риметр. А шуметь начнешь - пуля успокоит. Жестоко? Так ведь с отморозками иначе и нельзя. Ну а тем, кто правила соблюдает, опасаться нечего. На территориях посел­ков действует абсолютный нейтралитет. Если кулаки чешутся давнему недругу «фасад подправить» - дуйте за ворота и резвитесь на здоровье. Кражи также караются выдво­рением. Имущество, сдаваемое при входе, возвращается обратно в целости и сохранно­сти. Хотя последнее правило нередко нарушается. Нет, оружие тебе, конечно, вернут, а вот боеприпасов можно и недосчитаться. «Что, бродяга, забыл, сколько патронов у тебя было? Видать, нехило погулял вчера!»

Поселок, в котором Андрей коротал ночь, пользовался хорошей репутацией, в чем парень уже успел убедиться. Охрана не свирепствовала: добровольно сдавшему оружие гостю разрешили оставить весь боезапас при себе. Часовые охотно поведали путнику, где можно остановиться на ночь, с кем можно пообщаться по поводу работы или обме­на. Местные, конечно, косились в его сторону, но это явление привычное, обыденное.

- Эй, старый, плесни-ка еще! И похавать организуй!

«Н-да... Злоупотребляют ребятки гостеприимством». Остальные посетители были, похоже, того же мнения. Кроме Андрея и троих возмутителей спокойствия, в баре «за­правлялись» пятеро местных. Сидящие за столом, у самого входа, мужики недовольно покосились в сторону дебоширов, однако с места не тронулись. Бармен, с завидным хладнокровием, отправился выполнять заказ.