Калатин пожал плечами и спрятал рог в складках синего плаща.

— Если бы сам Керенос охотился с этой сворой, я бы не смог прийти к тебе на помощь. Но он послал одного из этих. — Калатин кивнул в сторону мертвого существа, сраженного Корумом.

— А кто они такие? — спросил Корум. Он пересек поляну, чтобы взглянуть на труп. Кровотечение прекратилось, и все раны были затянуты коркой замерзшей крови. — Почему я не мог убить это существо мечом, а ты прикончил его звуком рога?

— Третий призыв рога всегда убивает гулегов, — пожав плечами, сказал Калатин. — Если «убивает» правильное слово, потому что гулеги уже мертвецы. Ты и сам убедился, как трудно их прикончить. Они привыкли подчиняться первому зову рога. Второй зов предупреждает их, а третий убивает за отказ подчиниться первому. В результате из них получаются отличные рабы. Звук моего рога лишь немного отличается от звучания собственного рога Кереноса, и он сбил с толку псов и гулега. Те знают лишь одно — третий звук убивает. Поэтому он и умер.

— Кто такие гулеги?

— Фои Миоре привели их с собой с востока. Эта раса создана, чтобы служить Фои Миоре. Больше ничего я о них не знаю.

— Ты знаешь, откуда взялись сами Фои Миоре? — спросил Корум.

Он начал бродить по стоянке, собирая сухие ветви, чтобы снова развести костер, который пришлось затушить. Ему бросилось в глаза, что туман полностью исчез.

— Нет. Но, конечно, у меня есть кое-какие соображения.

Пока они разговаривали, Калатин стоял на месте, но наблюдал за Корумом из-за чуть опущенных век.

— Я склонен предположить, — сказал он, — что сиду известно куда больше, чем простому смертному волшебнику.

— Я не знаю, что представляет собой народ сидов, — признался Корум. — Я вадаг и не принадлежу к вашему времени. Я пришел из другого века, из куда более раннего века, может, даже из эпохи, которой не было в вашем мире. И больше я ничего не знаю.

— Почему ты оказался именно здесь? — Похоже, Калатин без всякого удивления воспринял объяснение Корума.

— Я не выбирал его. Меня позвали.

— Магией? — На этот раз Калатин не мог скрыть удивления. — Ты знаешь народ, который обладает такой силой, что их заклинания могут вызвать сидов? Они живут в Каэр Малоде? В это трудно поверить.

— У меня все же была возможность выбирать, — уточнил Корум. — Их заклинания были очень слабы. И они не могли бы призвать меня против моей воли.

— Ага. — Похоже, Калатина устроило это объяснение.

Корум подумал, не огорчился ли волшебник, когда решил, что есть и другие смертные, более умелые в колдовстве, чем он сам. Он в упор посмотрел в лицо Калатину. В глазах волшебника таилась какая-то загадка. Хотя Калатин спас ему жизнь, Корум не знал, может ли он всецело доверять мабдену.

Огонь наконец разгорелся, и Калатин, подойдя к костру, протянул к огню замерзшие руки.

— Что, если собаки снова нападут на нас? — спросил Корум.

— Кереноса тут нет поблизости. Ему потребуется несколько дней, чтобы выяснить, что произошло, а к тому времени, надеюсь, нас тут не будет.

— Ты хочешь сопровождать меня? — осведомился Корум.

— Я хотел бы предложить тебе приют в моем жилище, — улыбнулся Калатин. — Оно недалеко отсюда.

— Почему ты ночами бродишь по лесу?

Калатин завернулся в синий плащ и сел на расчищенную от снега землю рядом с костром. В отблесках пламени лицо и борода волшебника обрели красноватый оттенок, отчего в нем появилось что-то демоническое. Услышав вопрос Корума, он вскинул брови.

— Я искал тебя, — сказал он.

— Значит, ты знал о моем присутствии?

— Нет. За день до сегодняшних событий я увидел дымок и пошел узнать, что там такое, что за смертный отважился на встречу с опасностями Лаара. К счастью, я успел, пока собаки не пообедали твоим мясом. Без своего рога, думаю, и я бы не выжил в этих местах. Ну и кроме того, у меня есть пара небольших магических фокусов, которые помогают остаться в живых. — Калатин сдержанно улыбнулся. — В этот мир возвращаются времена волшебников. Всего несколько лет назад из-за моих занятий меня считали чудаком. Некоторые считали меня сумасшедшим, а другие — воплощением зла. Калатин, говорили они, изучая оккультные науки, бежит от реального мира. Какую пользу могут они принести людям? — Он хмыкнул. Коруму стало неприятно. — Ну, я нашел кое-какое применение старым заклятиям — и Калатин единственный, кто остался в живых на всем полуострове.

— Похоже, ты использовал свои знания лишь для себя одного, — сказал Корум.

Он вытащил из седельной сумки мех с вином и предложил Калатину. Тот спокойно принял его, и видно было, что его совсем не задели слова Корума. Калатин поднес мех к губам и, прежде чем ответить, сделал несколько основательных глотков.

— Я Калатин, — сказал волшебник. — У меня была семья. Я имел несколько жен. Двадцать семь сыновей. Несколько внуков. Вот о них я и заботился. А теперь, когда все они мертвы, я забочусь о Калатине. О, не суди меня слишком строго, сид, ибо мой народ много лет издевался надо мной. Я предвещал приход Фои Миоре, но на меня не обращали внимания. Я предлагал свою помощь, но от нее отказывались и смеялись мне прямо в лицо. У меня не так много причин любить смертных. И думаю, еще меньше оснований ненавидеть Фои Миоре.

— Что случилось с твоими сыновьями и внуками?

— Они погибли, и вместе, и по отдельности, в разных частях этого мира.

— Почему, если они не боролись с Фои Миоре?

— Фои Миоре убили часть из них. Все они искали кое-какие предметы, необходимые мне, чтобы продолжить исследования некоторых аспектов магических заклинаний. Одному или двум повезло, и, умирая от ран, они все же успели доставить мне необходимое. Есть еще кое-что, в чем я нуждаюсь, но теперь, похоже, мне этого уже не найти.

Выслушав рассказ Калатина, Корум ничего не ответил. Им овладела слабость. Когда огонь согрел его, он стал чувствовать боль от полученных ран, пусть и небольших, и только сейчас начал осознавать, что устал. У него невольно закрывались глаза.

— Ты видишь, — продолжил Калатин, — я был откровенен с тобой, сид. Так какова же цель твоего похода?

Корум зевнул.

— Я ищу копье.

В слабом свете костра Коруму показалось, что он увидел, как Калатин смежил веки.

— Копье?

— Да. — Корум снова зевнул и растянулся у костра.

— И где же ты собираешься найти его?

— Многие сомневаются, что это место вообще существует. Раса, которую я называю мабденами, — твоя раса — не осмеливается искать его, или не может из-за страха смерти, или… — Корум пожал плечами. — В таком мире, как ваш, трудно отделить одно суеверие от другого.

— То место, куда ты отправляешься… которое, может, не существует… это остров?

— Да, остров.

— И его называют Ги-Бразил?

— Таково его имя. — Корум, слегка обеспокоившись, не без труда отогнал сон. — Значит, ты его знаешь?

— Я слышал, что он лежит где-то в море, на западе, и что Фои Миоре не осмеливаются посещать его…

— Я тоже это слышал. А ты знаешь, почему Фои Миоре не могут там бывать?

— Кое-кто считает, что все дело в воздухе Ги-Бразила. Он хорошо действует на смертных, но гибелен для Фои Миоре. Смертных же отпугивает не воздух, а чары, наложенные на это место. Они приносят людям смерть.

— Чары… — Корум больше не мог сопротивляться сну.

— Да, — задумчиво эхом откликнулся волшебник Калатин. — Говорят, это чары красоты, внушающей ужас.

Это были последние слова, которые Корум услышал перед тем, как провалился в глубокий сон без сновидений.

Утром Калатин вывел Корума из леса, и они остановились на берегу моря. Теплые лучи солнца согревали белоснежные пляжи и синюю воду, а за их спинами недвижимо стоял лес, заваленный снегом.

На этот раз Корум шел пешком; он не хотел седлать своего преданного коня, пока у того не заживут раны, и, собрав все свои вещи, включая стрелы и два дротика, он так приторочил их к седлу, чтобы груз не раздражал ран, полученных в ночном бою. У самого Корума все тело было в синяках и болело, но, едва только оказавшись на берегу, он забыл о своих страданиях.