— Дай мне этот список. Я сам займусь поисками минералов, необходимых Городу в Пирамиде. Но даже мне на это потребуется время.

— А между тем судьба двух осажденных городов висит на волоске, — заметила Ралина. — Гвлас-кор-Гвриса в Царстве Зиомбарг и Халвига-ан-Вак здесь. И будущее одного напрямую зависит от другого: если падет один, падет и другой.

— Такая взаимная зависимость — обычное явление в борьбе между Законом и Хаосом, — пробормотал Джари.

— Да, вполне обычное, — согласился Лорд Аркин. — Но вы должны продержаться до моего возвращения. Конечно, у меня нет уверенности, что Гвлас-кор-Гврис тоже устоит. Единственное наше преимущество в том, что королева Зиомбарг сейчас вынуждена заниматься сразу двумя Царствами — своим и нашим.

— Но ее посланник принц Гэйнор Проклятый находится здесь и, кажется, вполне достойно ее представляет, — заметил Корум.

— Если Гэйнор вдруг исчезнет или погибнет, варвары сразу потеряют почти все свои преимущества. Сами они в тактике ничего не смыслят, и без него у них неизбежно начнутся разногласия, даже свары.

— Но их огромная численность дает им неоспоримое преимущество, — сказал Джари. — Кроме того, на их стороне армия Пса и армия Медведя…

— Все это так, друг Джари. И все же я считаю, что сейчас главный ваш противник — это Гэйнор Проклятый.

— Но он же неуязвим…

— С ним может сравняться только противник, столь же мощный, что и он сам, такой же избранник судьбы. — Аркин со значением посмотрел на Корума. — Но и в этом случае для такого поединка необходимо огромное мужество. И все может кончиться смертью обоих соперников…

Корум кивнул:

— Я подумаю над тем, что ты сказал нам, Лорд Аркин.

И прекрасный рыцарь вновь растворился в тени. Они стояли одни посреди пустого храма.

Корум взглянул на Ралину, потом на Джари. Те не осмелились встретиться с ним взглядом. Все прекрасно понимали, о чем Лорд Аркин попросил Корума и какая страшная ответственность легла теперь на его плечи.

Корум нахмурился, ощупывая украшенную повязку на Глазу Ринна и разминая шесть пальцев Руки Квилла.

— Ну что ж! — сказал он. — Эти омерзительные дары волшебника Шула стали такой же неотъемлемой частью моей души, как и моего тела. Вот с их помощью я и попытаюсь избавить нас от принца Гэйнора Проклятого!

— Когда-то он был Героем, этот принц Гэйнор, — рассказывал Джари той же ночью, когда они обходили городские укрепления, глядя со стены на тысячи костров, горевших в стане врага. — Он тоже служил Закону. Но однажды он влюбился в некое создание — возможно, это даже была женщина — и предал все, перед чем раньше преклонялся. Он навеки связал свою судьбу с силами Хаоса. За это он был наказан — некоторые считают, что его наказало само Великое Равновесие. И теперь он уже никогда не сможет служить Закону и наслаждаться теми благами, которые он дает. Он обречен вечно служить Повелителям Хаоса, как ты — Хранителям Закона…

— Вечно? — переспросил Корум, удивленный.

— Я об этом больше не скажу ни слова, — ответил Джари. — Но ты все же иногда обретаешь покой, а принц Гэйнор утратил покой навсегда. Он лишен даже надежды хоть когда-нибудь его обрести. Он может лишь вспоминать о тех временах, когда мир и покой нисходили на его душу…

— А если он умрет?

— Он обречен на вечное бессмертие, ибо смерть тоже означает покой, даже если она длится лишь мгновенье перед новым рождением…

— В таком случае, как же я смогу убить его?

— Ты можешь поразить его точно так же, как любого из Великих Древних Богов — ты можешь его изгнать. Ты же должен знать, как это делается…

— А ты сам знаешь, Джари?

— Кажется, да. — Джари опустил голову в раздумье. Они по-прежнему продолжали мерить шагами городскую стену. — Я вспоминаю легенды о Гэйноре. Они утверждают, что его можно победить только одним способом — поднять ему забрало, чтобы он взглянул в глаза тому, кто служит Закону. Но забрало его шлема можно поднять, только призвав на помощь могучие силы, коими ни один смертный управлять не умеет. Обычные, в общем-то, колдовские чары. Вот и все, что я знаю.

— Не очень-то много, — безжалостно заметил Корум.

— Да, не очень.

— А между тем времени у нас нет. Так что напасть на Гэйнора следует сегодня же. Они не ожидают вылазки из города — все-таки это только первая ночь осады. Так что нам надо прорваться в лагерь варваров и попытаться уничтожить — или изгнать, коли на то пошло — принца Гэйнора. Ведь он, помимо всего прочего, командует армией королевы Зиомбарг, и если его не станет, эта армия будет вынуждена убраться обратно в собственное Царство.

— Очень смелый и простой план! — саркастически воскликнул Джари. — И кто же пойдет с нами на вылазку? Может быть, возьмем Белдана? Он здесь, я его видел.

— Мне бы не хотелось рисковать ни одним из защитников города. Они еще понадобятся, особенно если мой план провалится. Мы пойдем вдвоем.

Джари вздохнул и пожал плечами. Затем сказал, обращаясь к своему коту:

— А тебе, дружок, лучше остаться в городе.

Сразу после полуночи они тихо выбрались за городские ворота, ведя коней на поводу. Копыта скакунов были обернуты толстым войлоком, чтобы не было слышно стука подков о камни. Они направились прямо к лагерю войск Хаоса. Мабдены пировали, сидя у своих костров, и от их ночной стражи, сплошь пьяной, проку не было никакого.

Лагерь войска, которым командовал принц Гэйнор, они легко нашли по запаху; так могли смердеть только уродливые порождения Хаоса. Несчастные полулюди-полузвери, здорово навеселе, исполняли вокруг костров свои ужасные танцы, напоминающие скорее совокупление диких животных, чем что-либо человеческое. Тупые звериные рожи, полуоткрытые пасти, из которых капала слюна, остекленевшие глаза… А они все продолжали пить свое паршивое кислое вино, словно стремясь забыть, кем они были когда-то, раньше, до того, как связали себя клятвой с силами Хаоса.

Принц Гэйнор сидел среди них, у костра. Прямо у ног его плясали языки пламени. Весь с головы до ног он был закован в сверкающую сталь доспехов, украшенных золотом и серебром. На шлеме его с навеки закрытым забралом покачивался высокий желтый плюмаж. На нагруднике был виден герб Хаоса — восемь стрел, лучами расходящихся во все стороны от центрального круга — символ силы, которую Хаос якобы давал своим сторонникам и слугам. Принц Гэйнор не плясал и не веселился, ничего не ел и не пил. Он просто сидел, опершись обеими руками в латных перчатках на эфес своего огромного двуручного меча, также богато украшенного золотом и серебром. Он сидел совершенно неподвижно, словно и сам был выкован из цельного куска металла.

Коруму и Джари пришлось осторожно обойти нескольких храпящих часовых, прежде чем они сумели пробраться внутрь лагеря принца Гэйнора, который находился на некотором удалении от основного лагеря варваров и стоянок армии Пса и армии Медведя, что расположились по другую сторону города. Мимо них, пошатываясь, то и дело проходили воины короля Лайра. Корум и Джари были закутаны в плащи с капюшонами, так что никто не обращал на них особого внимания. Варварам и в голову не приходило, что кто-то из воинов Ливм-ан-Эш рискнет пробраться к ним в лагерь.

Приблизившись к костру, вокруг которого продолжали плясать чудовищные полулюди-полузвери, Корум прыгнул в седло. Джари последовал его примеру. Некоторое время они стояли, не двигаясь, наблюдая за Гэйнором.

Тот по-прежнему сидел все в той же позе, не шевелясь, удобно устроившись на своем седле из черного дерева, богато украшенном слоновой костью. Руки его все так же покоились на рукояти меча, а сам он все так же безучастно наблюдал за кривляньями своих уродливых воинов.

А потом Корум и Джари въехали в круг света, отбрасываемого костром, и принц Корум Джаэлен Ирсей, Слуга Закона, предстал перед принцем Гэйнором Проклятым, Слугой Хаоса.

Корум был во всем великолепии вадхагского боевого снаряжения — серебряная двухслойная кольчуга, конический шлем, алый плащ. В правой его руке было длинное копье, левой он держал большой круглый щит.