— Отпустить вас? — маленькие глазки сверкнули. Толстый шершавый язык прошелся по пересохшим губам. Тир потрогал один из своих клыков.

— В конце концов, мы на службе у короля Мабелода, — напомнил Корум.

— Действительно. Как превосходно!

— И у нас неотложное дело.

— Смертные редко попадают в царство короля Мабелода, — заметил Тир.

— Сейчас необычные времена, — возразил Джери. — Закон успел завладеть двумя царствами.

— Вы совершенно правы! Но что это течет изо рта женщины?

Ралину рвало. Она боролась с собой до последнего, но вонь была невыносимой.

Глаза Тира сузились в щелочки.

— Я хорошо изучил смертных. Я знаю их повадки. Ей плохо. Что так подействовало на нее? Что?

— Мысль о возвращении Закона, — упавшим голосом проговорил Джери.

— Нет, это я расстроил ее, я. Значит, она не всецело предана делу Хаоса? Хм, не слишком удачный выбор для короля Мабелода.

— Он выбрал нас, — сказал Корум. — А женщина просто путешествует с нами.

— Тогда она не нужна повелителю, и вам тоже. Я отпущу вас, однако взамен — за то, что я дал вам возможность насладиться зрелищем моего замка…

— Нет, — быстро возразил Корум, угадывая, к чему клонит Тир. — Мы не можем позволить тебе этого. Отпусти нас, герцог Тир, умоляю. Ты же знаешь, нам надо спешить! Король Мабелод разгневается на тебя, если ты станешь задерживать нас.

— Он разгневается на вас, если вы опоздаете. Отдайте мне женщину — и вы свободны. Если вам так уж хочется, можете взять себе ее тело. А я прошу только кровь.

— Нет! — завизжала Ралина в ужасе.

— Как глупо!

— Отпусти нас, герцог Тир!

— Сначала отдайте женщину.

— Нет! — дружно ответили Корум и Джери. Они выхватили мечи, но герцог Тир захрюкал от смеха, издевательского и недоверчивого.

Герцог Ада с наслаждением потянулся, словно после сладкого сна. Руки у него вдруг неимоверно вытянулись, тело раздалось вширь — и через мгновение он оказался вдвое больше прежнего.

Тир посмотрел на беглецов с высоты своего роста, издевательски ухмыляясь.

— Как неумело вы лжете!

— Мы не лжем! — в отчаянии вскричал Корум. — Мы просим тебя — дай нам уйти!

Герцог Тир нахмурился.

— Я не хочу навлекать на себя гнев Мабелода. Но будь вы в самом деле преданы Хаосу, вы вели бы себя гораздо умнее и отдали женщину. Она бесполезна для вас, но нужна мне. Свет моей жизни — мой замок. Я существую только затем, чтобы сделать его еще прекраснее, еще роскошнее, — чудовищная рука начала вытягиваться, приближаясь к беглецам. — Ну же, отдайте ее мне. Тогда вы свободны… А я…

— Смотри! — закричал вдруг Джери. — Вот наши враги! Они гонятся за нами. Они уже здесь, в этом царстве! Какая глупость — явиться сюда, в царство короля Мабелода!

— Что? — герцог Тир взглянул вверх — и увидел стаю черных длинношеих тварей с алыми пастями. На их спинах сидели люди. — Кто это?

— Их главаря зовут Корум Джаелен Ирсеи, — сказал Корум. — Они заклятые враги Хаоса и жаждут нашей смерти. Уничтожь их, герцог Тир, и король Мабелод будет очень доволен тобой.

Герцог Тир следил за кружащимися чудовищами.

— Это правда?

— Клянусь тебе! — заверил его Джери.

— Сдается мне, я слыхал об этом смертном, о Коруме. Это он уничтожил сердце Ариоха? Это он заманил в ловушку и погубил Ксиомбарг?

— Именно он! — закричала Ралина.

— Где мои сети? — озабоченно пробормотал Тир, стремительно сокращаясь в размере. — Ну хорошо, я помогу вам, — и Тир юркнул в башню.

— В них достаточно крови, чтобы выстроить целую стену! — завопил Джери, устремляясь к кристаллам управления. Они ожили, и корабль взмыл вверх.

Гландит и чудовища заметили беглецов. Твари развернулись и, со свистом рассекая крыльями воздух, кинулись в погоню.

Но корабль уже освободился от чар Кровавого замка. А герцог Тир был поглощен своими сетями. Он стремительно увеличивался в размерах, пытаясь поймать оцепеневшего от изумления Гландита.

На лице у Джери была написана мрачная решимость.

— Надо вытащить корабль из этого поганой плоскости, — хмуро проговорил он. — Лучше погибнуть, нежели оставаться здесь. Тир скоро смекнет, что Гландит служит Хаосу, а не Закону. А тот расскажет Тиру, кто мы есть на самом деле. И тогда все герцоги Ада начнут охоту на нас, — он снял с пульта управления прозрачную крышку и принялся лихорадочно крутить кристаллы. — Не знаю, что из этого выйдет, но сейчас увидим.

Корабль затрясся всем корпусом. Корум вцепился в поручни. Его тело, казалось, разваливается на куски. Он прижал к себе Ралину.

Корабль нырнул в пучину оранжево-лилового сияния. Корума с Ралиной швырнуло вперед, прямо на Джери. И тут корабль словно врезался в невидимую преграду. Они начали погружаться в какую-то вязкую жидкость, и у Корума перехватило дыхание; при следующем толчке он потерял Ралину. Пошарил вокруг себя в темноте, но Ралины не было. Он ощутил, что палуба корабля уходит из-под ног.

Он парил.

Корум хотел крикнуть, позвать Ралину, но вязкая жидкость заполнила рот. Он хотел оглянуться, но жидкость залепила глаза.

Он парил, погружаясь все глубже и глубже. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Жидкость заполнила легкие. Корум понял, что умирает.

Он знал, что Ралина и Джери тоже умирают где-то рядом с ним, барахтаясь в липкой жидкости.

Он даже почувствовал странное облегчение при мысли, что миссия его завершена, что он свободен от долга перед Законом. Он горевал о Джери и безмерно горевал о Ралине, но ему было нисколько не жаль себя самого.

И вдруг Корум стремительно полетел вниз. Он заметил обломок воздушного корабля — кусок искореженного поручня: тот падал совсем рядом. Корум летел в чистом прозрачном воздухе, но скорость падения была столь велика, что дышать он по-прежнему не мог.

Неожиданно падение замедлилось: он как бы скользил по плоскости. Корум огляделся: вокруг простиралась бескрайняя синева неба. Он раскинул руки. Кусок искореженного поручня по-прежнему скользил рядом. Корум поискал глазами Ралину, Джери. Но в бескрайней синеве никого не было видно. Только обломок поручня маячил перед глазами.

— Ралина? — позвал Корум. Никакого ответа. Он был один в голубой бесконечной Вселенной.

Его одолевал сон, глаза слипались, он пытался открыть их, но не мог. Казалось, мозг отказывается воспринимать ужас происходящего…

Корум проснулся. Он лежал на чем-то мягком и удобном. Ему было тепло и хорошо. Он почувствовал, что совершенно голый, и тогда открыл глаза: над ним были стропила крыши. Повернув голову, он увидел, что лежит в комнате. В окошко проникал солнечный свет.

Сон?

Это была мансарда, так как стены имели наклон. Роскошью комната не отличалась. «Похоже на жилище зажиточного крестьянина», — подумал Корум. Он посмотрел на лакированную дверь с простой металлической щеколдой. За дверью кто-то пел.

Как он сюда попал? Может, это новая проделка Хаоса? Джери предупреждал его о подобных вещах. Корум выпростал руки из-под простыни. На левом запястье по-прежнему была шестипалая, изукрашенная каменьями рука Кулла. Он потрогал лицо: глаз Ринна, ныне совершенно бесполезный, сидел в пустой правой глазнице. В углу на сундуке лежала его одежда, а рядом — меч, копье и лук.

Может, он вернулся в свой мир, где разум вернулся к людям? Может, Тир убил Гландита и таким образом снял заклятие с его родной земли?

Комната была незнакома, узор на сундуке и кроватных столбиках непривычен. Он явно попал не в Лиум-ан-Эс и не в Бро-ан-Вадаг.

Дверь отворилась, вошел толстенький человечек. Он с интересом посмотрел на Корума и сказал что-то на непонятном языке.

— Вы говорите на языках вадагов или мабденов? — вежливо осведомился Корум

Толстяк — определенно не крестьянин, если судить по богато вышитой рубахе и шелковым штанам, — покачал головой и развел руками, сказав еще что-то на незнакомом языке.