Когда потеряют значенье слова и предметы, На Землю, для их обновленья, приходят поэты. Их тоска над разгадкою скверных, проклятых вопросов — Это каторжный труд суеверных старинных матросов, Спасающих старую шхуну Земли. 1968 Старинный бродяга В мороз и зной в юдоли земной Вижу я ночью свет без огня. Свой дом и очаг у каждого есть, Но нет его у меня. Свой дом и очаг у каждого есть, Но нет его у меня. У птицы есть, у ящериц есть, Есть у крота, у всех, кто живёт, И только меня на празднество дня Никто не ждёт, не зовёт. Проскачет всадник, следом — другой, Но я ничего у них не прошу, Я только спою: «Дорога — мой дом» — И дальше в путь ухожу… Люблю я утра первый восход, Люблю я погоду, если тиха, Гнездо жаворонка в жёлтых полях, Костёр, костёр пастуха. Люблю я даль с гуртами овец И над очагами тающий дым, Боярышника багряный венец И месяц ранний над ним. В мороз и зной в юдоли земной Вижу я ночью свет без огня… Свой дом и очаг иметь может всяк, Но нет его у меня. 1976 Пёстрый ларчик Вечный закон Кто умён — не хитёр. Кто хитёр — не умён. От начала времён до скончанья времён Неизменным останется вечный закон: Кто умён — не хитёр. Кто хитёр — не умён. * * * Скупой берёт за всё: за чувство раздраженья, С каким он грабит вас (в порядке одолженья), За кукиш, каковой он сам же вам подносит… Ведь кукиш тратится в процессе подношенья! Плагиатор И плагиатор ценит тон любезности. Зови ж его не хищником словесности, А… сборщиком фольклора безымянного В среде поэтов мировой известности. * * * Мудрец вопросы миру задаёт. Дурак ответы скорбные даёт. (К тебе, глупец, как раз не обращались; Ведь ты и есть причина всех невзгод!) * * * С холодностью снегов мы чистоту связуем, Но «жизненным теплом» блудливость именуем. Скажи: нельзя ли быть и чистым и живым? Трагический исход — неужто неминуем? * * * Сто тысяч лет подряд погонщик бил осла. Сто тысяч лет подряд из раны кровь текла. Но кто дерзнёт сказать, что в мире не хватало При этом «трепетности, ласки и тепла»? * * * Шалуны Языка, ослепительные пустомели! А видать, не напрасно вы так в Языке нашумели: Это бунт обычайности, скрипку ломающей с треском, Чтоб никто не узнал, что играть вы на ней не умели. * * * «Что есть Истина?» — голос раздался в ночных небесах, Обратись к Языку (что всегда как солдат на часах). А Язык — промолчал. Потому что «решительной ломке» Подвергался как раз… И стоял в это время в «лесах». * * * Есть, есть разрыв — ручаюсь головой! — Меж сущностью и формой стиховой: От формы — пляшешь, носишься, летаешь… От сути — ковыляешь, чуть живой… * * * — Чего тебе, тоскливое созданье? — Мне дайте форму. Но — без содержанья. Я формалистка. Ибо только форма Ещё не причиняла мне страданья. А меня осенило! За что седой Восток так долго и упрямо Хайяма избегал? А тут была программа: «Коран или Хайям», — сказали мусульмане И так естественно избрали… не Хайяма! * * * Какие ни имей жестянщик недостатки, Не отразиться им на мировом порядке. Философ и халиф! На мягком воске мира Лишь ваших слабостей застынут отпечатки. * * * Поэт не о себе скорбит. Как ни тяжка Зависимость певца от черствого куска, Стократ ему больней, что от куска зависят Умы, характеры, народы и века. * * * |
