Гармония!

В мире не мирном,

Скрипящем, наморщенном, сложном,

Готовом низвергнуться в бездну

При слове неосторожном, —

Дурак, ограниченный малый —

Один гармоничен, пожалуй.

Гармония?

Сладко мечтая,

На древних руинах Эллады

Один восседал бы. Другие

Сидеть на сегодняшних рады,

В развалинах греясь привычно,

Вписав себя в них гармонично,

Публично

Крича от придуманной боли

В действительно трудной юдоли.

                  ________

Антверпен покидает

Заказчик-пилигрим.

Занятных две картины

Слуга везёт за ним.

На будущей неделе

Заказчик будет сам

Потешные картины

Показывать гостям.

        …Боярышник пушистый

        Сиял ему в глаза…

        А где-то за холмами

        Невнятно шла гроза,

И тщетно пилигриму

Шептал вечерний зной,

Что Брейгель — не Мужицкий,

Что Брейгель — не Смешной,

        Что, может быть, не стоит

        Гостей-то приглашать?

        Что в мир приходит гений

        Не тешить, а мешать,

Что страшно он смеётся.

(Не там ли, за холмом,

Он, кашляя, смеётся,

Как сумеречный гром,

Большие бочки смеха

Куда-то вдаль катя?..)

Но ты дремли! Не бойся,

Усатое дитя!

        Закат поджарил рощи

        На бронзовой золе…

Спи телом,

Спи душою,

Спи дома,

Спи в седле…

                     ________

…При мысли о душах несложных,

Разгадывать кои не надо:

К раскрытию коих

Подходят

Ключи от амбара и склада, —

Всегда ли резонно — не знаю,

Но Брейгеля я вспоминаю.

При мысли о лицах недвижных,

В тугом напряженье покоя

(На задней стене мыловарни

Всегда выраженье такое!

На брусьях, на дубе стропильном…);

При мысли о каменно-мыльном,

О твёрдо-подошвенном взоре

Асфальтовых глаз Примитива;

О пальце картофельно-белом

На кнопке вселенского взрыва;

О судьбах, скользящих по краю, —

Я Брейгеля вспоминаю.

При мысли о логике нищей,

О разуме задремавшем,

О стоптанном ухе,

Приникшем

К железным чудовищным маршам, —

О Брейгеле я вспоминаю! —

О Питере Брейгеле Старшем.

Поворотилась на тихой оси планета —

Заговорили деревья толпой сердитой…

Печь забелела в углу, в серебре рассвета,

Каменной редькой, очищенной и отмытой.

        Стекла оконные дымом заря питает,

        Венские стулья за спинки лучом хватая…

        К слову, как нимбы, тающему: «Светает» —

        Первая в жизни рифма пришла: «Святая».

…Библии старой — всю ночь не спала! — страшилась.

Тёмных ее картин избегала взора…

Вся — подозренье, не спать до конца решилась,

Маясь тоскою, что утро ещё не скоро.

        В тёмной ночи плутали, грустя и плача,

        По лесу Красная Шапочка и Козетта…

        Тихо несла Колыбельная песнь Рыбачья

        Люльку младенца по серым морям рассвета…

Тени тускнели… И вот, просочив телами

Смутную стену, вскипали чудовищ горы;

Скосив глаза, наблюдала за их делами,

За жизнью мрачной, влюблённой в свои повторы…

        (Могла ли знать, поражаясь упорству тени,

        Как будто винтик на месте какой «заело»,

        Сколько ещё возвращений и повторений

        Тьмы, что и в первый раз — давно надоела!)

…Звёзды слезятся,

На землю глядеть не смеют —

Так далеко переставил их мрак непрочный…

Снизу, как ветер,

Подул полусвет молочный;

Камни являются,

Пятна земли белеют —

И тёмный

Сон

Приходит,

Когда, при виде

Алого утра, — звёзды дрожат в обиде…

К чему изобретать национальный гений?

Ведь Пушкин есть у нас: в нём сбылся русский дух.

Но образ родины он вывел не из двух

Несложных принципов и не из трёх суждений;

Не из пяти берез, одетых в майский пух,

И не из тысяч громких заверений;

Весь мир — весь белый свет! — в кольцо его творений

Вместился целиком. И высказался вслух.

…Избушка и… Вольтер! Казак и… нереида

Лишь лёгкой створкой здесь разделены для вида;

Кого-чего тут нет!.. Свирель из тростника —