Так и не разгаданная до конца история происхождения фамилии дала почву неудержимому полету фантазии, родившей интригующую версию воспроизводимую В.П. Платоновым, согласно которой дед М.К.Янгеля Лаврентий Павлович Янгель рассказывал: "когда пригнали его этапом в Бодайбо, на золотые прииски, то надзиратель спросил:

— Фамилия как?

— Ангел Лаврентий, — отвечал Лаврентий Павлович.

Надзиратель ехидно на это заметил:

— Думал, у нас уже тут все побывали, а оказывается ангелов еще не было. Теперь будет полный комплект. Только раньше ты, так сказать, в раю жил, а теперь я тебя в ад посажу, — в забое будешь работать. Был первым на небе станешь последним на земле.

С тех пор так и повелось не Ангел, а Янгель".

Загадочная фамилия будет хранить ореол таинственности на протяжении всей жизни Михаила Кузьмича.

Возникновению различных версий у сослуживцев в немалой степени способствовали свойственные прибалтийцам строгие, а порой казавшиеся (если не улыбался) суровыми черты лица и характерная прическа — короткая стрижка. Но, несомненно, решающую лепту в "прибалтийско-немецкий" имидж Главного, как уже было сказано, внесла его необычная по звучанию запоминающаяся фамилия. И только из появившихся после смерти воспоминаний узнали сотрудники, что его предки из украинских степей.

Тайна, судя по всему, не имеет иноземного налета. Все намного проще и определяется богатством украинского языка, подкрепленного изобретательным народным творчеством, в результате которого и родилось слово явно не славянского звучания. А один из вариантов разгадки происхождения столь необычной фамилии нашел сам Михаил Кузьмич в знаменитом словаре Владимира Даля.

"Янга, — написано в "Толковом словаре живого великорусского языка", — ковш, корец, железный черпак, в коем казаки на походе иногда варят похлебку". И мелким шрифтом напечатано: "человек".

Воображение подсказало возможную версию прошлого семьи. Дед Михаила Кузьмича Лаврентий Янгель, сосланный из Черниговщины за бунтарский характер сначала на каторгу, а потом и на вечное поселение в Сибирь, происходил из запорожских казаков. Кто-то из предков был, возможно, кашеваром и сваренную похлебку разливал с помощью янги. Простой народ охоч до прозвищ: и стал кашевар Янгелем. А поскольку не только дед, но и отец были неграмотными и не заботились о своем генеалогическом древе, судьба рода оказалась во власти писарей, оформлявших документы. Предположение, что фамилия берет свои истоки в знаменитой Запорожской Сечи была по душе ее хозяину.

— Так и вижу своего прародича, покручивающего ус у котла с дымящейся похлебкой, — любил говорить М.К. Янгель, беря с книжной полки томик М.В. Гоголя.

— Фамилия моя, — делился он своим мнением в другой раз, — по-видимому, украинского происхождения. В деревне Зыряновой, где я родился и вырос, моего отца, да и всех ребятишек нашей семьи, звали "хохлами".

Впрочем, существовал и еще один вариант происхождения фамилии — не от "янги", а от архаичной формы слова "ангел", звучавшей в разговорном украинском языке по-разному: "ангел", "ангол", "ангель", а также "янгел", "янгол", "янгель". А из "ангел" и "янголь" легко прийти к "янгель".

Во времена, о которых идет речь, люди простого происхождения фамилий, как правило, не имели, их заменяли прозвищами. Передаваясь от одного поколения другому, они могли закрепляться документально. Так что и эта версия вполне правомерна и также была по душе Михаилу Кузьмичу. С ней он связывал свой личный характер.

Имея такое "рабоче-крестьянское революционное" происхождение, на его месте в духе того времени, пожалуй, любой не удержался бы от саморекламы. Тем более примеров для подражания было предостаточно. И подавали их, в первую очередь, руководители государства. Н.С. Хрущеву в срочном порядке стали подыскивать шахту, на которой он мог сделать первые революционные шаги. Последний глава социалистического государства — М.С. Горбачев, умудрившийся в одночасье развалить Великую державу, сумел в детстве посидеть за штурвалом комбайна. Об этом напоминали при каждом удобном и неудобном случае.

А Михаил Кузьмич оставался все таким же, как и в первый день появления во вновь создававшемся конструкторском бюро. Как будто и не было прошлого. И лишь немногие из ближайшего окружения знали о его "сибирской" линии, и то потому, что тосковал он порой в минуты душевной расслабленности по бесконечным таежным просторам. Может поэтому, уже будучи в "инженерном" звании, он любил себя называть "сибирским медведем".

Однажды на факультетском студенческом вечере в институте будущая жена Ирина Стражева пригласила его на вальс. В ответ комсомольский лидер улыбнулся и сказал:

— Танцевать-то я, сибирский медведь, не умею. В тайге вальсу не учат. Могу сплясать "Русского", да и то на свой "зыряновский" манер.

И еще одна любопытная деталь, мимо которой прошли все писавшие о Главном конструкторе.

В хронологии биографии Михаила Янгеля некоторые даты перекликаются странным, почти кабалистическим образом с датами жизни другого Михаила, выдающегося ученого земли русской — Ломоносова.

М.К. Янгель родился ровно через 200 лет после М.В. Ломоносова (соответственно 19 ноября 1711 и 25 октября 1911 года). Шестнадцати лет оба, один с севера, а другой с востока отправились за тысячи верст, влекомые одним желанием — тягой к знаниям, в один и тот же город — Москву. В двадцать лет, в 1731 году будущий выдающийся ученый — академик поступает учиться в Московскую Славяно-греко-латинскую академию и ровно через 200 лет в 1931 году будущий Главный конструктор — академик был принят в Московский авиационный институт. Ну и, наконец, осенью 1736 года Ломоносова отправляют на учебу в Германию, а в начале 1938 года Янгеля — в служебную командировку в Соединенные Штаты Америки. И каждый из них стал первопроходцем в своей области, войдя в кагорту лучших представителей земли русской.

Как Михаил Ломоносов прославил свои архангельские Холмогоры, так и с именем Михаила Янгеля вошла в нашу жизнь, расширив топономические познания, глухая сибирская деревушка Зырянова. На эту особенность жизненного пути М.К. Янгеля обратил внимание Н.Н. Поликарпов, который, будучи консультантом дипломного проекта, заинтересовавшись судьбой юноши, однажды пошутил:

— Уж не пешком ли ты добрался из Сибири, как в свое время шел в науку Ломоносов?

И первым экспонатом музея М.К. Янгеля в ноябре 1989 года в средней школе нового поселка "Янгель" Иркутской области станет портрет М.В. Ломоносова, который подарит жена Михаила Кузьмича И.В. Стражева. На нем она напишет: "Дорогим янгелевцам. Желаю идти по пути Ломоносова — Янгеля и других славных сынов нашей Родины".

К этому следует добавить еще один примечательный факт, который был подмечен самим Михаилом Кузьмичом, о чем он скажет много лет спустя:

— Размышляя о прошлом, я думаю, что основной толчок моим мыслям был дан все же книгами К.Э. Циолковского. Я и мои сверстники-студенты с неослабевающим интересом читали и перечитывали научно-фантастические повести "Грезы о Земле и Небе", "Вне Земли", "На Луне". И, конечно, "Исследование мировых пространств реактивными приборами". Какая необыкновенная по широте своей и замыслу книга! Я вдумывался в каждую ее строку. Мне казалось удивительно символичным и то, что год ее написания совпал с годом моего рождения.

Умение вести себя нестандартно в любой ситуации проявлялось постоянно, и все, кому приходилось общаться с Главным, неизменно поражались административному такту, умению взять инициативу в свои руки и были неизменно пленены доведенным до артистизма личным обаянием. Секрет последнего так и остался неразгаданным: было ли это врожденное свойство или нечто сродни искусству действительно талантливого человека. А может быть истоки артистизма М.К. Янгеля можно найти в знаменитом парадоксе известного английского писателя Оскара Уайльда: "Жизнь подражает искусству".