Главный инженер обращается к продавцу с просьбой продать ему в порядке исключения как Герою Социалистического Труда понравившуюся посуду с национальным орнаментом. Женщина за прилавком ответила, что не имеет такого права и для решения вопроса вызвала директора магазина. Выходит мужчина:

— Кто меня спрашивал?

Узнав, что приезжие с космодрома Байконур, профессионально, как бывалый человек, сразу поинтересовался с какой площадки гости. И услышав в ответ:

— С сорок третьей, — мгновенно оживился:

— Так Вы от Янгеля. Я его лично знал. Это был человек очень большой души и высокопорядочный. И пояснил, что до этого он работал в административном центре Байконура — городе Ленинске, а потом судьба забросила в Казалинск. Продавщице же немедленно поступила команда:

— Янгелевцам продать все и без всяких ограничений…

О простоте и доступности Главного ходят легенды.

"Как-то, — вспоминает Н.И.Урьев, — возвращались из Москвы. Все трое — Михаил Кузьмич, Будник и я оказались в одном вагоне смешанного типа — половина мягких купе, половина жестких. Причем мы с Будником в мягкой половине в одном купе, а Янгель в жесткой половине вагона. Я сказал, что пойду и предложу Михаилу Кузьмичу поменяться местами.

— Не ходи, — ответил Василий Сергеевич, — он меняться не будет.

Захватив с собой продукты и традиционную бутылку коньяка, отправились к Михаилу Кузьмичу поужинать. Сосед его предупредительно сразу вышел, так что не успели его и разглядеть. Закончив вечерю, вернулись в свое купе.

Наутро, когда стали выходить из вагона в Днепропетровске, смотрим, что с ним идет плюгавенький человек, как сейчас бы сказали, кавказкой национальности.

На прощание кавказец жмет Янгелю руку и непосредственно, как давно знакомому близкому человеку, говорит:

— Ну до свидания, Кузьмич! Не забывай, звони".

"Вызываю огонь на себя" — слова, пришедшие к нам из летописи Великой Отечественной войны. Это был призыв корректировщика огня к артиллеристам, когда, будучи обнаруженным и окруженным, ему ничего не оставалось делать, как просить для уничтожения противника вести прицельную стрельбу по тому месту, где он находился сам.

В мирное время они стали своеобразной административной нормой поведения Главного конструктора в конфликтных и особенно аварийных ситуациях, найдя законченное выражение в концепции: за все, что вышло из стен конструкторского бюро, персональную ответственность несет один человек — его руководитель.

Апогея эта позиция достигла, возможно, во время самого трудного периода за всю историю конструкторского бюро, связанного с трагедией при испытаниях ракеты Р-16. Главный выводит из-под огня всех смежников и принимает удар на себя, объявляя, что за все случившееся он отвечает лично сам.

Делая столь неожиданное заявление, М.К. Янгель демонстрирует мудрую, глубоко прочувствованную стратегическую дипломатию. В возникшей ситуации выяснение вопроса "кто есть кто" среди Главных не требовалось. Ошибка грубая, но, как показал последовавший анализ, не очевидная. Это не злой умысел и даже не халатность. Виновники были известны. Наказывать их? Но кого? Главного конструктора системы управления, по вине организации которого произошел самопроизвольный запуск двигателей второй ступени? Претензии к нему могли только повиснуть в воздухе. Из-за оказавшейся ложной команды в схеме он перешел в мир иной, став жертвой оплошности своих подчиненных. Исполнителей и руководителей всех рангов по ранжиру сверху вниз? Но что это давало в сложившейся ситуации? Дополнительные и ненужные жертвы, исковерканные судьбы! Поведение М.К. Янгеля, вызвавшего огонь на себя, оказало решительное влияние и на поведение Государственной комиссии по расследованию причин катастрофы, решившей никого не наказывать и предложившей возобновить работы.

Как приснопамятная в связи с позицией, занятой Главным конструктором, вошла в сознание всех причастных к испытаниям ракеты РТ-20П и ситуация, сложившаяся после одного из неудачных пусков. В конструкции не были учтены возможные развороты ракеты вокруг продольной оси при движении в контейнере и на одном из пусков просчет дал о себе знать: твердотопливный двигатель первой ступени запустился до того, как ракета вышла из контейнера. Подробный рассказ об этой аварии впереди. Последствия же были весьма ощутимы: в результате аварийного пуска уничтоженной оказалась не только ракета, но и контейнер. В довершение всего произошло это в присутствии руководителя отрасли — министра С.А. Афанасьева.

Случай, в общем-то, в практике отработки достаточно ординарный. Аварии были при летных испытаниях всех ракет, тем более на начальном этапе. Кроме того, причина происшедшего не была досадной ошибкой нерадивого инженера, которые, к сожалению, могут иметь место. Просто не удалось предвосхитить все возможные ситуации, возникающие в процессе движения ракеты в контейнере. Более того, если число пусков ограничено, как это было при испытаниях ракеты РТ-20П, скрытый порок конструкции мог бы вообще не проявиться.

Однако ЧП налицо. Разгневанный министр требует у Главного назвать фамилию "автора" причины неудачного пуска. М.К. Янгель категорически отказывается. Министр недоволен. Вновь и вновь требует у Михаила Кузьмича выдать виновника аварии "на ковер". Но все безрезультатно. Главный непоколебим. На все угрозы он неизменно повторяет одну и ту же, ставшую в подобных ситуациях сакраментальной, фразу:

— Я — Главный конструктор и за все промахи несу полную меру ответственности.

Так Министр и не смог добиться своего. Результат — натянутые отношения с вышестоящим руководством. Но М.К. Янгель сознательно идет на конфронтацию, прекрасно понимая все последствия гнева высокого начальства для рядового исполнителя.

Стремление всегда и при всех обстоятельствах вывести невольного виновника "торжества" из-под карающего меча, умелое использование для этого всего арсенала имеющихся средств, и в первую очередь громадной силы своего авторитета, определяло глубоко человеческую высоконравственную позицию, составлявшую жизненное кредо Главного конструктора. Эта неподдельная доброжелательность, стремление прийти на помощь в тяжелой ситуации, как бумеранг возвращалось отношением окружающих к Михаилу Кузьмичу. Оставляя глубокие чувства благодарности в душах, признательность находила в конце концов выражение в рождавшихся историях, перераставших со временем в легенды. Порой они носили буквально анекдотический характер. Вот одна из них, случившаяся, якобы, с двумя офицерами одного из институтов Министерства обороны.

Офицеры прибыли в командировку в конструкторское бюро для согласования некоторых весьма важных характеристик вновь проектируемой ракеты. Кстати следует отметить, что по условиям режима посещать оборонные заводы представители Министерства обороны могли только в гражданской форме одежды.

Для того, чтобы было понятно все происшедшее дальше, следует сказать, что секретность в те времена была возведена в абсолют. Все работали на безликих почтовых ящиках. В официальных открытых документах и командировочных удостоверениях вместо названия организации стояло: "п/я №". Именно на эту "удочку" однажды попался даже сам Главный. Как вспоминает доктор технических наук профессор Ф.П. Санин, "в подготовленном решении ответственным за выполнение определенного объема работ была названа организация п/я В-2289. Прочитав документ, Михаил Кузьмич вдруг недоуменно произнес:

— Так это же должны делать мы?

Поэтому пришлось ему напомнить, что это и есть мы. Он оперировал официальным названием организации: ОКБ-586. А "почтовый ящик", очевидно, не любил".

Повальная засекреченность не позволяла упоминать не только об успехах, но и неудачах. Ни под каким соусом они не должны были просачиваться к противнику. О победах же, чтобы "привести в чувство" потенциального противника, мог "во весь голос" объявить в своих выступлениях только сам глава государства.