Я задумчиво посмотрел в высокое, без единого облачка, синее-синее небо, а потом перевёл взгляд на горы невероятной и потрясающей красоты. Они густо поросли разнообразной растительностью, которая была небрежно и хаотично разрисована сумасшедшей осенью всеми существующими на свете красками. Как хорошо! Бывает же так хорошо! Существует всё-таки рай на земле! Пусть он и не вечен, но существует!

Я глубоко вдохнул чуть прохладный, идеально чистый, неуловимо терпкий и слегка горьковатый горный воздух, внезапно печально подумал: «И чего не живётся людям спокойно в этом мире? Как не хочется войны, но её, к сожалению, не избежать. Хватит бездельничать… Побыл неделю в санатории, в этом рае на земле, передохнул, расслабился, — пора и честь знать».

— ШЕВАЛЬЕ, пожалуйста, соберите завтра в замке наших Баронов и тех, кто сейчас за главных во Второй Провинции, готовьте войска к выступлению на Третье Графство, — тяжело и решительно произнёс я. — А пока проводите меня к ПОЭТУ.

— Сир, можно мне с Вами? — спросила ГРАФИНЯ.

— Конечно, милая, идёмте. Как же без вас?!

Мы, не торопясь, поднялись в башню. Дверь в комнату моего Летописца была закрыта, из-за неё не доносилось ни единого звука. Я кивнул ГРАФИНЕ на дверь, она сначала осторожно постучалась, а потом мягко спросила:

— Сударь, вы здесь? Как вы себя чувствуете? Откройте, пожалуйста.

Внутри комнаты что-то заскрипело, послышалось какое-то едва уловимое движение, потом снова наступила тишина. Девушка постучала ещё один раз. Никакой реакции… Тогда я мягко отстранил ГРАФИНЮ в сторону и решительно грохнул кулаком по двери. К моему удивлению, она неожиданно оказалась довольно добротной и крепкой, лишь слегка завибрировала от моего достаточно сильного удара.

— Открывайте, сударь, мы же знаем, что вы внутри, ну же!

Послышались поспешные шаги, дверь со скрипом отворилась. На пороге возник бледный, растрёпанный и взволнованный ПОЭТ, глубоко поклонился мне, сделал пару шагов назад. Я вошёл в комнату, огляделся.

В ней царила полутьма. Тонкие лучики дневного света чудом пробивались сквозь узкие щели в закрытых ставнях. Воздух был тяжёлым и спёртым. Не верилось, что снаружи, за стенами комнаты, царствовала божественная, тёплая, томная, заполненная и переполненная волнующими запахами и звуками, осень. Прекрасная, и, как всегда, и, может быть, моя последняя осень… Тьфу, ну что за дурные мысли приходят мне в голову в такое чудное и благостное время!

— Что случилось, сударь? Почему вы так внезапно уединились? Мы по вас скучаем, мы о вас волнуемся, — весело произнесла ГРАФИНЯ. — Где ваши шутки, анекдоты, стихи? Как продвигается Летопись? Как Поэма? Что нового вы написали? Ну-ка, не томите!

— Ваше Сиятельство, с Летописью всё в порядке, не беспокойтесь. А вот насчёт стихов и Поэмы… Зачем мне зря тратить время, когда уже всё самое важное и гениальное давным-давно написано, причём человеком в сто раз талантливее, чем я!? — с мрачным надрывом и горестно отозвался ПОЭТ после небольшой паузы.

— Как всегда, что-то новенькое… Ох уж эти перепады в вашем настроении, как они мне надоели! — раздражённо сказал я, садясь на топчан, стоящий около окна.

Он был небрежно застелен сильно помятым и довольно несвежим серым бельём. Такая же серая подушка почему-то валялась на полу. Я поморщился, встал, решительно открыл одну из створок ставен. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Все непроизвольно зажмурились.

— Ну, что же произошло на этот раз? Никогда не поверю, что в мире существует поэт, который в сто раз талантливее, чем вы, — с иронией произнёс я. — Допускаю, что есть илы был человек, способнее вас, ну, скажем, процентов на десять, двадцать или двадцать пять, не более. Но в сто раз!? Почему вы сделали такой вывод?

ПОЭТ взял что-то со стола, подошёл ко мне. В руках он держал довольно толстую книгу в тёмно-синем с позолотой переплёте.

— Что это за книга? — живо полюбопытствовала ГРАФИНЯ, делая шаг в сторону ПОЭТА.

— Извините, Ваше Сиятельство, но эта книга предназначена Государю! Сир, пожалуйста, откройте её на любой странице и прочитайте то, что там написано, именно Вы, прошу Вас! — возбуждённый ПОЭТ протянул мне увесистый томик.

Я усмехнулся, не торопясь, взял его в руки, почувствовал пальцами слегка шершавую плотную обложку, ощутил довольно солидный вес фолианта и уловил специфический, магический, волнующий, не передаваемый словами, полу забытый запах, исходящий от слежавшихся, чуть желтоватых бумажных листов, утомлённых временем. Я вдруг заволновался, слегка занервничал. Мне стало как-то неуютно.

— Что же всё-таки это за книга, где вы её взяли, чем она отличается от других, что в ней такого особенного? — раздражённо спросил я.

— Эту книгу я отыскал среди множества иных в библиотеке замка БАРОНА, — с нетерпеливым волнением произнёс ПОЭТ. — Сир, ну читайте же, прошу Вас!

— ГРАФИНЯ, как вам это нравится?! — я весело посмотрел на девушку. — В замке нашего доброго друга, этакого простака и, якобы, не совсем образованного человека, оказывается, имеется библиотека! Вот это поворот сюжета! Вот это да!!!

— Государь, — это невероятно и невозможно! — ответила ГРАФИНЯ, явно поражённая и озадаченная. — БАРОН и библиотека, БАРОН и книги, — это вещи несовместные!

— Ну, вот видите, значит вы очень сильно заблуждались по поводу нашего доблестного соратника, — засмеялся я. — Да, чужая душа — потёмки. Странно, странно… Эх, БАРОН, БАРОН. Где же ты сейчас находишься, просвещённый муж ты наш?

— Сир! — снова нетерпеливо произнёс ПОЭТ. — Ну же!

— Ну, хорошо, хорошо, — пробормотал я и, наугад открыв какую-то страницу, увидел несколько стихотворений, усмехнулся, выбрал одно из них, нарочито торжественно прокашлялся и с выражением прочитал:

От тяжёлой и вязкой тишины, заполнившей и сковавшей комнату, зазвенело в ушах. Я вдруг ощутил страшную, гулкую, тревожную, всепоглощающую и разрушающую пустоту, которая овладела моей сущностью. Голова от волнения закружилась. Память в очередной раз слегка и небрежно приоткрыла передо мною тяжёлые створки ворот своей неприступной крепости.

Я бессмысленным взглядом посмотрел на строчку, набранную мелким шрифтом и напечатанную над стихотворением, на которую сразу не обратил особого внимания.

Сердце забухало в моей груди. Руки задрожали. Я закрыл книгу, предчувствуя что-то очень важное, уже подспудно понятное и ожидаемое мною, обречённо и мрачно посмотрел на полу стёртую обложку. Конечно, такт оно и есть.

Замок Графа Третьей Провинции Первого Острова был не так велик, как я ожидал. Он высился мрачной, пока ещё далёкой серой глыбой посреди бескрайней степной равнины. Вообще, на территории Графства за всё время похода по нему я не заметил не только гор, но и хотя бы одного какого-либо мало-мальски значительного холма. Окружающий меня ландшафт поражал однообразием. Местность была ровной и невыразительной: степи, сжатые поля, редкие небольшие озёра и неширокие речки. Довольно часто по пути попадались деревушки, реже поселения покрупнее. Несколько раз мы равнодушно созерцали маячившие вдали небольшие замки, но не обращали на них особого внимания, так как в темпе двигались к своей главной цели, к резиденции Графа Третьей Провинции.