— ШЕВАЛЬЕ, как вы думаете, сколько времени нам потребуется для того, чтобы восстановить эти корабли?

— Пару-тройку недель, Сир!

— Даю вам неделю, — я вернулся к столу, взял с блюда крупную красную виноградину, задумчиво пожевал её. — БАРОН, подтяните сюда все оставшиеся корабли с севера. Разберитесь с войсками, с крепостями, с флотом, подготовьте на всякий случай достаточное количество резервистов, наведите везде порядок. Будем готовиться к походу!

— К чему, к чему, Сир? — почти одновременно и недоумённо воскликнули БАРОН, ШЕВАЛЬЕ и ПОЭТ.

— Сир, война закончена. О чём Вы!? — ГРАФИНЯ подошла ко мне и легко дотронулась до щеки. — А как же пиры, балы и охота?

— Они не отменяются, моя дорогая, — я поцеловал тонкую руку девушки, потом её маленькое нежное ушко и упругую шейку. — Главную победу следует достойно отметить! Но остались у нас кое-какие незавершённые дела. Вот, когда сделаем последний рывок, добьёмся окончательной виктории, так сказать, то потом будем гулять долго и весело, от рассвета до рассвета, от зари и до зари. Я думаю недели две или три!

— Сир, и куда же мы рванём? — с нетерпением спросил ШЕВАЛЬЕ.

— Имеются у меня кое-какие вопросы и определённые претензии к Рыцарям Ордена Посвящённых. Вот к ним, к тамплиерам нашим недорезанным, и рванём! Да и с пиратами следует разобраться до конца раз и навсегда. Эту тему я хочу закрыть на веки вечные! Хотел я поручить этим идиотам очень ответственное задание — ловлю селёдки… Но не сложилось, видимо, не судьба! Их подчинить, я думаю, невозможно. Всех истреблю! Селёдку будем добывать сами! «Лишь то дело достойно истинного удовлетворения и настоящей славы, которое доведено до конца!». Полковник, как там наши анналы?

— Ваше Величество! Все Ваши мысли остаются в вечности! О, неужели грядёт новая битва!? Неужели экстаз близок!? — глаза ПОЭТА загорелись дьявольским огнём.

— Он дышит нам в плечо! — зловеще засмеялся я. — ГРАФИНЯ, точите кинжалы и поднимайте на дыбы Горных Жеребцов! ШЕВАЛЬЕ, как можно быстрее восстанавливайте мачты и реи, ибо теперь они для вас неопасны! БАРОН, проверьте, не заржавел ли ваш славный меч! ПОЭТ, готовьтесь к приходу вдохновения, вдруг именно в этот раз вы потрясёте мир раз и навсегда!

Я весело посмотрел в безмятежное небо, которое не сулило мне более никакой опасности.

— Как говорил Цицерон наш, Марк Туллий: «Всё достоинство добродетели — в действии». Вот так, и никак иначе! Вперёд и только вперёд! А, вообще, если быть честным до конца… Хочу я истребить этих долбанных монахов и пиратов по одной очень простой причине!

— И какова она, Выше Величество!? — одновременно воскликнули все мои соратники.

— Перекрывать поставки селёдки на Острова, это, конечно, самая большая глупость на свете! Непростительная глупость! Звизгун без селёдки, как секс без оргазма! А «Мундир-Фиш»? Как же без него? Но суть отнюдь не в селёдке!

— А в чём, Сир?!

— В завершённости! Именно в ней! Только она дарует истинный покой! — я грозно топнул ногой.

— Сир, ну с пиратами всё понятно, — осторожно произнёс БАРОН. — Без селёдки, конечно, никуда… Но причём тут Орден? Сколько монахов этих несчастных осталось-то в живых? В принципе, неплохие ребята, я с ними неоднократно общался. Как и мы, они ненавидят пиратов, вечно с ними сражались. Нас никогда не трогали. Мы всегда поддерживали дружеские и добрососедские отношения.

— А что это вы, Граф, так печётесь об этих монахах!? — с подозрением спросил я. — А кто давеча чуть не лишил нас победы с помощью своих пушек?! Ничего себе, неплохие ребята!

— Всё очень просто, Сир. Задурили Магистры им головы. Приказы надо выполнять, куда тут денешься при их-то железной дисциплине!? Предлагаю оставить Орден в покое, урок им дан. Всё-таки, Пираты и Посвящённые, — это, согласитесь, совершенно разные ипостаси! Зачем нам ещё терять людей? Ведь штурм их цитадели — это очень нелёгкое дело! А лучше всё решить мирным путём, подчинить Орден себе, и дело в шляпе!

— Я с вами не согласен. Рыцари пойдут под нож за компанию! Не надо было им связываться с этим морским сбродом. За такие ошибки следует платить! А кроме этого имеются у меня к их Верховному Магистру ряд вопросов, очень интересных вопросов, искренние ответы на которые куда легче получить под пытками, а не в результате переговоров и уговоров!

— Жаль, Сир, — опечалился БАРОН.

— Только так, Государь! — воскликнул ПОЭТ и глаза его воинственно сверкнули.

— Вы правы, Ваше Величество, — хищно улыбнулся ШЕВАЛЬЕ.

— Да, а ещё очень сильно соскучился я по одному своему закадычному другу. МАГИСТРОМ его зовут… — ухмыльнулся я.

Артиллерист был худ, высок, бледен и крайне печален. Я, БАРОН, ПОЭТ и ШЕВАЛЬЕ созерцали и изучали его долго, внимательно и угрюмо. Тяжёлое и сосредоточенное молчание нами искусственно и вполне оправданно затягивалось.

— И так! — я, наконец, прервал его сурово и решительно. — Кто вы такой, сударь?

Пленник ничего не ответил, насупился, ещё больше побледнел. Я встал, не торопясь, подошёл к нему вплотную, легко и весело похлопал по плечу.

— Расслабьтесь, дружище! С чего это вы так напряглись? Прошу к нашему, так сказать, шалашу. Давайте выпьем, закусим, а уж потом вдоволь и не торопясь побеседуем.

Артиллерист поглощал пищу жадно и быстро. Его скулы, заросшие рыжей щетиной, смешанной с сединой, двигались так интенсивно, что у меня на мгновение зарябило в глазах.

Я резко встал. Все вскочили вслед за мною.

— За Артиллеристов, за Богов Войны?

— За Артиллерию!!!

Потом последовал ещё целый ряд замечательных тостов.

— За Огонь!

— За Пламя!

— За Силу и Мощь!

— За Дам, наших верных соратниц и сподвижниц!

Наконец пушкарь насытился, расслабился, подобрел и заметно осоловел. Наступило время полного доверия, задушевных товарищеских бесед и искренних откровений.

— Сударь, давайте поговорим начистоту, — осторожно произнёс я. — Мне, в принципе, всё равно, кто вы такой. В любой момент я могу отпустить вас с миром. Ради Бога, идите на все четыре стороны, я вас не удерживаю и не неволю. После драки кулаками не машут. Война окончена. Покой и тишина воцарились на Островах. Пришла пора возвращаться домой…

— Сир, благодарю Вас за благородство и великодушие, — хрипло сказал пленник.

— Не за что, сударь, — усмехнулся я. — Но перед тем, как мы расстанемся, хотелось бы всё-таки узнать, кто вы такой?

— Человек, Сир, просто человек.

— О, дорогой мой человек, если бы вы знали, как зыбка бывает порой грань между людьми и теми, кто ими не являются!

— Простите, Сир, не совсем понял, — вздрогнул Артиллерист.

— Уже традиционно отвечаю, что я, к сожалению, сам, подчас, многого не понимаю, — я скорбно улыбнулся и сделал знак БАРОНУ.

Рюмки были мгновенно наполнены.

— За Острова!

— За мир на Островах!!!

Я придвинул своё кресло к стулу пленника, доверительно положил руку ему на плечо.

— А вы знаете, дружище, я, пожалуй, готов принять вас к себе на службу. Конечно же, свобода выбора за вами. Но, посудите сами. Куда вам идти? К семье, к жене, к детям, если таковые у вас, конечно, имеются? Допустим, вернётесь вы к ним, ну и что дальше? Ведь надо же как-то зарабатывать себе и им на жизнь! А где вы найдёте достойную работу в этом сложном, несчастном, бедном, разрушенном войной, мире? Я прав?

— В принципе, да, Сир, — усмехнулся Артиллерист.

— А у меня на службе вы будете, как у Христа за пазухой. Гарантирую хорошее жалование, премиальные, отпуск два раза в год. Как вам моё предложение?

— Надо подумать, Сир, — снова усмехнулся мужчина.