- Как - за предательство? - Дина ужаснулась. - Считается же, что излишний вес опасен для здоровья.

- Кем считается? - горько сказала Черри. - Несколько месяцев назад я все-таки попала в резервацию. В результате всех своих диет. Если бы с самого начала я не пыталась похудеть, я бы не дошла до той степени ожирения, в которой нахожусь сейчас...

Дина нервно сунула в рот полную ложку. Ни вкуса, ни даже того, что именно каталось сейчас на языке, женщина не чувствовала.

- В резервации мы сдружились с Фианой, я много времени провожу на чатах больных ожирением, - продолжала Черри, - опять же в "Зеленом Змее" проводятся всякие встречи... Короче, я много размышляла на эту тему, много читала и на сегодняшний день пришла вот к каким выводам.

Дина сунула в рот очередную ложку. С тем же результатом. Ей казалось, сиди она просто так, насухую, у нее лопнет голова. Дракула ржал в истерике.

- Если современная медицина допускает деление тела по системам и вообще разделение человеческого организма на высшее я - мозг плюс сила воли и низшее я - тело, призванное мозгу с силой воли подчиняться, то почему нельзя пойти дальше и предположить, что в некоторых особых случаях могут существовать исключения из правил и тело бунтует, отказываясь подчиняться высшему Я? Это еще не все. Даже медицина уже не отрицает, что всем в человеке управляет генетический код. А если этот код - часть еще не расшифрованной человечеством программы, управляющей развитием человеческого тела? И наши бессовестные диеты приводят к сбою таких программ? В результате, к большему ожирению?

- Подожди, - взмолилась потрясенная Дина. - Ты хочешь сказать, что мы вообще не люди, а роботы?

- А кто знает? - ответила Черри.

- Ну нет, - возмутилась Ундина. - Я отказываюсь!

- Окей, - флегматично кивнула Черри. - Сможешь не попробовать, например, вот это кофейное пирожное?

Дина посмотрела на тарелку, куда указывал взгляд новой подруги, и рука сама потянулась к сласти. Обе горько засмеялись.

- Больше я никому не позволю, - сказала Черри: - Никому и никогда я не разрешу натравить меня на меня же. Больше никакой войны между мной и моим телом. Мир. Я попросила у него прощения за то, что от него отмахивалась и кормила его таблетками. Теперь я учусь понимать его язык и уважать его желания. А когда не станет меня-его, когда я снова буду не "я версус мое враждебное мне тело", а единое целое я, тогда буду думать, как жить дальше. Если решу худеть, то, во-первых, не из-за чьих-то там обвинений в полноте, а по своему собственному решению, во-вторых, не издеваясь над своим телом, не убивая его, а в мире и согласии сама с собой.

- Подожди, - попросила Ундина. - Вернись к программе... Я тебя перебила... А вот как ты думаешь, если такая программа на самом деле существует, то по каким принципам... или на каких основаниях ее составляют? Заметь, - женщина горько усмехнулась: - Я даже не интересуюсь, КТО.

- Окей, - кивнула Черри. - Не станем заморачиваться личностью, - она тоже усмехнулась. - Программиста. Кто бы он ни был. А основания? Тут тоже много мнений. Например, прошлые жизни. Как человек себя вел, какие уроки выучил, какие должен выучить в жизни этой, - опять-таки не знаю об этом ничего и зацикливаться не хочу, но вот детство, родители, воспитание, отношения в семье, - думаю, эти факторы на программу тоже влияют сильно. Фиана рассказывала, до определенного возраста впечатываются в подсознание, потом остаются там навсегда. А подсознание - та же Контрольная Панель, разве главная программа не там? Вот я и думаю. Допустим, положено мне быть, скажем, не сто тридцать, а сто пятьдесят фунтов весу, а я себя гноблю, чтоб лишние двадцать сбросить. Программа паникует и подкидывает в мозг задание набрать больше любым способом на случай новой утечки. Мозг выполняет и набирает до ста шестидесяти, то есть норму плюс десять про запас. Врач меня ставит на весы и укоризненно качает головой. Я отказываюсь от сахара. Программа закусывает удила и дает мозгу новое задание. Мозг кивает и отключает почки. Я набираю еще больше для сохранности. Врач выписывает мочегонное и запрещает есть соль. Программа истерически хохочет, мозг показывает врачу большую фигу, у меня начинается диабет. Хоть задавись мочегонным, во-первых, начнешь пухнуть, потому что организм теперь скапливает воду, так, на всякий пожарный, во-вторых, получи диабет, это тебе за потерю воды насильственным путем, а программу не обойдешь... И так далее, и так далее. В результате весу во мне уже триста фунтов и что дальше? Но как кто, а я поняла: меньше, чем записано, не выйдет.

- Никогда такое даже в голову не приходило, - вырвалось у Дины. - Всю жизнь считала, что все дело в силе воли и потреблении пищи.

- Я не настаиваю, - ответила Черри. - Но у меня сильное впечатление, что все процессы гораздо сложнее, чем просто воля и еда. Только люди, которые не испытывали того, что мы, нас не способны понять, им проще списать все на волю и еду, да и обвинять жертву всегда легче, чем искать альтернативы.

- Ты о чем?

- Насильник всегда ищет оправдание в привлекательности и сексапильности жертвы. Либо жертва его спровоцировала. Разве ты не знаешь?

- Но мы же не жертвы.

- Как сказать.

- В каком смысле?

- Тебя по-настоящему любили, уважали и понимали родители? В смысле, не донимали опекой? Не мучили воспитанием, побоями, насилием?

- Нет, что ты, - ужаснулась Дина.

- Значит, ты росла счастливым ребенком?

- Нет! - Закричала Дина. - Не росла я счастливым ребенком! Глубоко несчастным, одиноким, никому не нужным уродом! - И зарыдала в голос.

Странно, но кажется, ее слезы ослабляли Дракулу.

- Вот о чем я и говорю, - голос Черри дрожал. - Вот это сознание собственного уродства, создаваемое в семье, впечатывается в программу и потом действует на всех по-разному. А программа следит, чтобы тело соответствовало. Пугало? Чучело? Ошибка природы? Значит, чудовищем, мымрой и порченой тебе и быть. Кто пьет, кто ест, кто гуляет напропалую, кто злится, - каждый сходит с ума по-своему. Я многим, не только тебе, задаю тот же вопрос. Из ответов страшно делать выводы. - Черри закрыла глаза ладонями, как будто не хотела ничего видеть и ей пришлось сделать усилие, чтобы продолжать. - У нас в резервации работает с детьми водный терапист, такая тихая приятная молоденькая женщина, Трэйси... А у нее сыночек, Дэвид, лучезарное маленькое существо, которое чувствует себя принцем и твердо верит, что живет для того, чтобы делать всех вокруг счастливыми, приносить маме и остальным наслаждение и радость не какими-то особыми поступками или словами, а просто тем, что он есть. Вот понимаешь, что я пытаюсь сказать? Ему не приходится добывать себе любовь и уважение хорошим поведением или перемалыванием себя через мясорубку понимания других того, каким он должен быть! Его любят и уважают просто так. И он в ответ дарит счастье и любовь. И ему, когда он вырастет, не придется искать радость в шоколаде, вине, женщинах, азартных играх, наркотиках, издевательствах над другими или в чем-нибудь еще. Понимаешь?

- Да, - ответила Дина. - Самая ужасная проблема этого мира не в изобретении ядерного оружия, - это как раз только результат... А в том, что слишком много маленьких детей растут наказанием, обузой и никому не нужными страшилищами. Без любви.

Черри кивнула: - Иногда нам кажется, что ее способны заменить шоколадные конфеты в День Влюбленных... Или торт со свечами в день рожденья... Или праздничный стол на Рождество...

Жещины тоскливо посмотрели друг на друга, потом на остатки лакомств и Дина неожиданно поняла, что впервые за многое время испытывает не чувство голода, а даже отвращение к сластям.

Черри согласно кивнула.

- Я начисто съехала с катушек, - созналась Фиана и заплакала.

- Не ругай себя, деточка. - Юля погладила ее по плечу, успокаивая. - Такое случается. - Она немного подумала. - Обычный срыв. Слишком много на тебя навалилось.