— Извини, я не знал, что у вас настолько близкие отношения, — сказал он, когда мама обернулась к своему бойфренду и защебетала ему что-то на английском.

— А ты думаешь, почему мы никогда не обмениваемся рождественскими открытками? — отшутилась мрачно. — Что насчет твоей сегодняшней фразы?

— Вечером, Кира.

Гости расселись по своим местам, и прозвучал первый тост в честь моего брата: найти себе невесту.

Алекс за дальним столиком окончательно скис и уткнулся в телефон.

***

Мы уехали одними из первых. В беременности были свои плюсы — например, можно всегда свалить с торжества, сославшись на недомогание.

— Как ты? — в машине взволнованно спросил Игнат.

— Всё хорошо, просто устала.

Неужели беременность развела нас по разные стороны баррикад? Фирсанов перестал быть колким, в его глазах исчезла звериная тьма. Он оберегал меня, водил к врачам, покупал витамины, но всё это делал с полнейшим равнодушием. Не иронизировал, не огрызался, не смотрел на меня заинтересованно и голодно.

Те нити, что накрепко связали нас, истончились.

— Кира, давай обсудим то, что я сказал утром.

— А нужно? — съехидничала я, отворачиваясь к окну, за которым проплывали хвойные леса. — Ты всего-то заявил, что нам не быть вместе. Так просто, будто пиццу заказать, да? Бросишь меня из-за ребенка, которому не повезло стать твоим продолжением?

Фирсанов вскипел и ударил по рулю.

— Да что ты несешь?! Я никогда не оставлю нашего ребенка!

Я вспыхнула от этой его формулировки. Нет, все-таки беременность сводит женщин с ума. Вроде и понимаю, что несу бред — но иначе не могу.

— То есть мешок с костями, который произвел его на свет, ты готов выбросить из дома при первой возможности? Немедленно высади меня.

Попыталась дернуть на себя ручку, но Фирсанов успел нажать на блокировку.

— Ты рехнулась? — взревел он, ударив по тормозам. — Ты вообще видела скорость?

— Высади меня, — повторяла до хрипоты, пытаясь дотянуться до руля, — немедленно! Как-нибудь доберусь сама!

Фирсанов остановился на обочине и открыл свою дверь, помог мне выбраться из машины. После чего одной рукой обхватил оба моих запястья, а другой вытащил из своих брюк ремень. В два движения обвязал им мои руки, потуже затянул узел и запихнул меня на заднее сидение как мешок с картошкой.

Автомобиль тронулся. Из моих глаз катались злые слезы.

— Ты понимаешь, что творишь?! Ты меня связал! — кричала я, пиная водительское сидение.

— Я готов терпеть любые твои причуды до тех пор, пока ты не пытаешься убить нас обоих. Будешь вопить — заклею рот скотчем.

Я тщетно пыталась выпутаться из ремня, но лишь сильнее натирала кожу.

— Вот как ты обращаешься с любимой девушкой...

Фирсанов на секунду развернулся ко мне, чтобы раздосадовано выплюнуть:

— С чего ты взяла, что любимой? Ты сама убеждала, что между нами нет ничего, кроме похоти. Терпи.

***

Всем привет! Я вернусь с продолжением истории! Надеюсь, что выкладки будут такие же частые, как и раньше, а ещё очень верю в вашу поддержку :)

Да, можно увидеть, что настрой продолжения немного изменился, появились первые проблемы (как и в каждых отношениях), и да, героиню будет знатно колбасить на фоне беременности. Поэтому верим в адекватность Игната Фирсанова :))

Часть 2. Глава 2. Ангел-хранитель из бара

Он, втащив меня в дом и бросив на диван, стянул ремень, провел по следу на запястьях и уронил лицо в ладони.

— Что я творю. Прости.

Я смиренно сложила руки на коленях. Сопротивляться больше не было сил.

— Теперь мы можем поговорить как взрослые люди?

Фирсанов отошел к окну. Ладонями уперся в подоконник и долго молчал. Лопатки были сведены, лицо не выражало никаких эмоций, кроме утомления. Сейчас передо мной стоял уставший мужчина, замученный, отчаявшийся. Мне хотелось коснуться его лба, разгладить залегшую морщинку меж бровей. Но я не шелохнулась, ибо обида во мне была сильнее.

— А мы взрослые люди? Совсем недавно я не помышлял даже о постоянной девушке и уж точно не планировал иметь от неё детей.

— И что ты предлагаешь?..

Признаться, его возможный ответ пугал меня до озноба. Если сейчас он кинет в меня с равнодушием «избавься от него», я перегорю, переломлюсь надвое. Во мне не останется ничего живого, всё выжжет дотла пожар в груди.

— Я готов помогать тебе и ребенку, но...

Опять замолчал! Да что за чертовщина!

— Ты совсем молодая, тебе нужен нормальный парень, не чудовище.

— Именно, а ещё этот нормальный парень не должен меня связывать. Полностью согласна. Так мы расстаемся?

Поджала ноги под себя и вгляделась в туман за окном, в молочную дымку, что окутывала пригород. Густая-густая, она путалась в еловых ветвях, вплеталась в кроны дубов.

— Этого я не говорил, — он покачал головой, так и не повернувшись. — Но мы будем плохой семьей.

— Почему? — отрешенно.

— Потому что хорошая будущая мать не пытается выпрыгнуть из машины на полном ходу, а хороший отец в порыве злости не связывает ей руки.

Ну, спорить с ним было глупо, но мне не казалось это чем-то неправильным. В смысле, разве бы я смогла по-настоящему выпрыгнуть? Разве Фирсанов причинил бы мне боль, когда уложил на заднее сидение? Возможно, мы попросту не могли привыкнуть друг к другу. Нас отторгало как чужеродный орган. Мы были слишком самостоятельные и независимы, чтобы поддаваться кому-то другому, чтобы раствориться в нем без остатка.

Но мы не желали друг другу зла.

Возможно, он прав. Вдвоем нам тяжелее, чем поодиночке. Как бы мы ни упрямились, как бы не пытались переломать судьбу — та раз за разом разводила нас по сторонам.

— Ты преувеличиваешь. — Мой смех вышел наигранным и жалким.

Фирсанов, резко вскинув голову и схватив с вешалки куртку, отпер защелку на входной двери.

— Ты куда? — в сердце ёкнуло.

— Мне надо проветрить голову, — пробормотал он, уходя.

А я осталась плавиться от безысходности. Бежали секунды, перетекали в долгие минуты ожидания. Зазвонил телефон на подоконнике. Игната. Видимо, он специально оставил его, чтобы никто не смог потревожить. На дисплее высветилось «Сестра».

— Привет, это Кира.

— А где Игнат?

— Ушел проветриваться, — хмыкнула я.

Фирсанова глубоко задумалась.

— Скоро буду, всё расскажешь.

Когда она влетела в дом, я уже успокоилась, стерла слезы и выглядела сносно, разве что нос шмыгал, а глаза покраснели. Мне почти не хотелось удавиться от отчаяния.

Ирина заварила один из своих многочисленных чаев, которые она скупала пачками, но сама не пила, потому что предпочитала кофе. Чаи эти хранились в доме Игната в дальнем шкафу и пользоваться ими разрешалось исключительно Ирине, ну и ещё мне. В кухне поселился аромат пряной мяты.

— Теперь слушаю.

— А нечего слушать. Мы практически расстались, потому что Игнат не готов к серьезным отношениям.

Ирина взметнула тонкие брови ко лбу.

— А сейчас у вас что?

— Видимо, несерьезные.

На вкус чай оказался чуть терпким, горчащим на языке.

— Давай я поговорю с ним? — предложила она.

— О чем? Заставишь его быть со мной? Поверь, мне не нужны отношения из жалости. Я со всеми сложностями разберусь сама.

Сказать это оказалось легко. Ну да, в принципе, неужели что-то помешает мне жить как раньше? Как была затворницей, так и останусь. Как забивала на институт, так и не прекращу. Ну а ребенок... а что ребенок? Мало ли безработных матерей-одиночек, у которых в груди дыра размером с Австралию?

Пиликнул телефон Фирсановой — новое сообщение. Ирина глянула на экран, и лицо её налилось смущенным багрянцем.

— Я на секунду.

Всё очевидно, ей вновь писал возлюбленный, который появился не так давно, но полностью овладел разумом бизнес-леди. Фирсанова перестала наряжаться в строгие костюмы, накупила платьев и туфлей на каблуке, вечно куда-то спешила, но отказывалась признавать, что в её жизни кто-то есть.