"Cтоп, майор, — остановил себя Князь. — Сделай поправку на ветер. А что, если и улыбка влюбленной с первого взгляда, и якобы случайно вырвавшаяся ненависть во взоре — все игра… От меня ждут доверия. А взамен предлагают капкан, ловушку. Надо быть начеку".

— Очень рад был познакомиться, профессор, — сказал на прощание Князь, пожимая сухую, но сильную руку Морова. Он старался быть искренним, зная об умении профессора проникать в мысли собеседника. И он действительно был рад, что первые испытания, кажется, прошли неплохо.

Потом Князь пожал руку господина в сером.

— Нашего полку прибыло, — улыбнулся тот. — Надеюсь, вы не пожалеете о том, что решили себя посвятить нашему делу.

Князь не стал уточнять, что имел в виду бывший коллега под "нашим делом".

— У Людочки машина, — проговорил Моров.

— У меня тоже…

— Людочка могла бы на первых порах приютить вас…

— Я же снял квартиру.

— Ну, тогда она могла бы, по крайней мере, накормить вас чудным домашним обедом. Xоть от этого не отказывайтесь. Она прелестно готовит, кажется, на этот раз воспоминания, которые будила в нем Людочка, были действительно приятными.

— От обеда не откажусь, — ответил Князь и прямо взглянул в глаза молодой женщине.

Она встретила его пронизывающий взгляд вполне достойно. Открыто и искренне. Словно говоря: будет так, как ты захочешь, милый. И ни о чем не беспокойся.

Есть женщины, которые умеют так смотреть. И если они действительно любят мужчину, цены им нет.

"У этой красивой женщины явно была цена, — подумал Князь. — И цена эта была достаточно высокая".

— Дорогая, постарайся, чтобы нашему новому сотруднику у нас понравилось, — словно услышав размышления Князя, попросил Моров.

— Надеюсь, завтра нам будет о чем повспоминать, — словно обращаясь одновременно и к Морову и к мужчине в сером костюме, несколько двусмысленно сказал Князь.

— Надеюсь, завтра нам будет о чем вспомнить, — прошептал Бич на ухо Машеньке.

Роман их развивался бурно.

Бич попросил одного из «шестерят», обслуживающих банду, — Вадика, бывшего студента Архитектурного, подобрать ему «жену» — бедную, как говорится, но честную девушку из студенток, из хорошей семьи, оставшуюся одной в отдельной квартире и готовую за большие деньги рискнуть — дать прописку холостому, бывшему десантнику.

Неудавшийся архитектор поклялся самой страшной клятвой, что подробности жизни Бича не выдаст.

С Машенькой он познакомил Бича в Центральном доме литераторов на "клубном дне". Сидели рядом. Бич поднапрягся и сделал ряд замечаний, свидетельствующих о поверхностной искусствоведческой образованности и остроумии.

Первой страничкой "клубной программы" в ЦДЛ была история Московского Кремля. Вспомнив книгу "История государства Российского", прочитанную во время короткой охранной службы, когда подолгу приходилось ждать объект в машине или в холле офиса, Бич кстати ввернул и имя Фиораванти, и высказал спорную гипотезу о том, что строителей храма Василия Блаженного на самом деле было не два, — храм построил русский воитель по имени Постник и по кличке Барма.

Вторую страничку заняла поэтесса Ирина Ступникова, которая, чуть завывая, поделилась с публикой своими страданиями. Бич к месту прочитал пару строф из Цветаевой и привел фразу Ахматовой "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи". Строчку эту он слышал по какому-то подходящему поводу от своего товарища по спецназу майора Князева, а строфы из Цветаевой запомнились с армии.

Когда он сидел пять суток на гарнизонной гауптвахте за самоволку, там было в ходу всего две зачитанные книги — зеленый третий томик из четырехтомника Сергея Есенина и крохотный, невесть как попавший сюда сувенирный томик Цветаевой. Память у Бича всегда была хорошая. Публика «гауптическая» просила его с выражением читать Есенина, но пару раз он прочитал стихи и из сборника Цветаевой, публика даже не заметила «подставы». А ему стихи Марины понравились. И легли в память.

Машенька убедилась, что претендующий так оперативно на ее руку и сердце добрый молодец не авантюрист какой — образован, держится скромно. И даже проявляет неподдельные признаки симпатии к ней.

Уж что-что, но это женщины замечают сразу и безошибочно.

"Я ему, однако, нравлюсь", — решила Машенька.

Отсюда до другого решения — один шаг.

Она согласилась на фиктивный брак. Кто знает…

Дело в том, что Машенька была не студенткой, а ассистенткой кафедры истории архитектуры. Сам по себе сей факт не накладывал отпечатка на характер. А вот то, что Машеньке недавно исполнилось 27, - накладывал. Ей временами казалось, что жизнь прошла мимо, что, пока она выбирала самого красивого, умного и чуткого, не осталось даже совсем завалящих мужичков ее возраста. О женихе младше себя она даже думать не хотела. А вот о муже старше себя задумывалась все чаше. Но те, что старше, были давно женаты. Холостяки с привлекательной внешностью супермена, сдержанные и внимательные, на дороге не валялись. Сразу-то на предложение Вадика, младшего брата своей студенческой подруги, парнишки непутевого, недоучившегося студента, она и внимания не обратила. Потом решила, рискну, чем черт не шутит. И согласилась сходить на клубный день в ЦДЛ.

Черт, похоже, и не собирался шутить.

Высокий, спортивного телосложения, с открытым обветренным лицом, новый знакомый ей понравился.

После окончания клубного журнала они спустились в кафе в подвале и выпили вначале по чашке кофе, а потом и по рюмке коньяка.

Надо сказать, что у Машеньки было значительно больше достоинств, чем недостатков.

К ее достоинствам надо отнести исключительную, так сказать, красоту лица. Она была похожа на хозяйку медной горы из сказки Бажова: высокая, с тонкой талией, высокой грудью и длинной шеей, она производила впечатление даже на расстоянии.

Вблизи же поражали огромные зеленоватые глаза, красивые губы, густые брови и тонкий носик.

К недостаткам же приходилось отнести сильную застенчивость, что скорее всего и отпугивало от нее женихов. Не было в ее красивом лице шарма, кокетливости. Она молча, не возражая, но и не поощряя, выслушивала комплименты, а когда провожающий ее до дома кандидат в женихи начинал проявлять настойчивость, стремясь получить поцелуй, она ловко выскальзывала из его объятий, и все…

Сама она потом, естественно, не звонила. Мужики же, привыкшие в результате запоздалой сексуальной революции к большей отдаче, тоже не звонили сами. Так время и шло: женихи приходили и уходили.

А Машенька оставалась одна.

Маменька с папенькой так и не дождались свадьбы. Умерли друг за другом, когда Машеньке было уже 26.

Не подумайте, что ей было скучно одной. Девушка она была самодостаточная — много читала, слушала классическую музыку. И увлекалась кулинарией. Правда, сама она ела мало, а гости бывали редко. Так что частенько пекла какие-нибудь пироги, ватрушки, печенье и несла все это на кафедру.

На кафедре ее просто обожали. Студенты влюблялись через одного. Но студенты были моложе ее, и роман с кем-нибудь из них она не могла допустить. Коллеги же, те, что были сверстниками или старше, все были женаты. Находились время от времени женатые господа, готовые ради нее бросить семью. Но и на это принципиальная Машенька пойти не могла.

Во всей этой истории ее уже беспокоил более всего не тот факт, что все подруги, даже замухрышки, давно замужем, а то, что она — все еще девица.

Хотя и замуж неплохо бы выйти, как-то солиднее быть замужней дамой.

Но особенно она пугалась, что уходит ее красота — красота дивного тела — никто не видел обнаженной ее высокую грудь, не осыпал поцелуями ее стройные ноги, ее совсем чуть-чуть выпуклый животик… И губы ее не были согреты страстными губами поклонника. С каждым годом она все больше желала жарких объятий мужчины и с каждым годом выглядела все более недоступной для них.