— Позови… Алхора…

К счастью, долго искать того, кто знал, как действовать дальше, не пришлось. Эрстен и Алхор сами накинулись на парней, едва те оказались за дверью.

— Кого?.. — старший аусваинг уставился на Итшуана, ожидая от него ответа, но юноша не сразу сообразил, о чем его спрашивают. Зато у него было четкое указание:

— Она сказала позвать тебя.

— Значит, признает отцом, — с облегчением выдохнул Алхор и, отодвинув плечом застывшего инкуба, влетел в комнату.

Эрстен, оглядев сначала Итшуана, потом едва стоящего на ногах Азмирка, сделал приглашающий жест рукой в сторону лестницы:

— Хороший душ вам не помешает, а то пахнете уж больно аппетитно.

— Что значит «признает отцом»? — на половине пути вниз инкуб отмер и буквально физически ощутил, что ревнует. До пара из ушей и желания проткнуть рогами. Он… Он был со своей женщиной все время, пока… Он кормил ее, после того как… Он!.. И это ЕГО женщина! А отец… отец вообще Азмирк!

— У ребенка должен быть отец-аусваинг, который будет за него отвечать. Обычно низший, тот, который настоящий… не выживает, — тут Эрстен с интересом оглядел человеческого парня и насмешливо хмыкнул: — Но тебе повезло, будешь многоразового использования.

Азмирк промолчал, зато Итшуан посмотрел на шутника очень неодобрительно.

— Да ладно, не переживай ты так, — мужчина с размаху хлопнул инкуба по плечу. — Быть отцом — большая честь и еще бОльшая ответственность. Но за ребенка, понимаешь? А ты как был при Урстенере, так при ней и останешься. И этот… многоразовый… пока не состарится. Если в первый раз не съела, значит, во второй тем более не тронет.

— Может, его вернуть в храм? Что он тут будет делать? — Итшуан вопросительно посмотрел на Эрстена, стараясь, чтобы сочувствие к другу превысило ту же самую проклятую ревность.

Что значит «многоразовый»? Что значит «останется при ней, пока не состарится»? Зачем Урстенере еще кто-то, кроме него?! Если Азмирк необходим для зачатия — пусть живет в храме, а когда надо… тогда и… В храме ему уж точно будет лучше, чем здесь.

— Это не нам с тобой решать, — Эрстен довел парней до душевых и встал в дверях, охраняя проход. — Отмывайтесь, пока на ваш запах голодный молодняк не сбежался. У меня самого уже судороги в животе, а ведь я успел пообедать.

Тренировки давно закончились, и огромная общая душевая была полностью пустой. Несмотря на отсутствие потолка, создавалось ощущение, что весь мир исчез. Вокруг только стены с нависающими над головами шлангами. Даже аусваинг отошел и стоит где-то рядом, не мешая иллюзии одиночества.

убедился, что друг не очень уверенно, но стоит и сможет самостоятельно помыться. Вода здесь настраивалась так же, как в душевых храма, а куски мыла были даже больше, хотя пахли хуже, без благовоний.

Оба парня молчали, иногда переглядываясь и тут же смущенно отводя взгляд. Обсуждать только что случившееся не хотелось, говорить о будущем — тем более. Примерную свою участь Азмирк уже понял — убивать не станут, возможно, вернут в храм, возможно — оставят тут… Чего бы хотелось ему самому — никого не интересует, а главное, он сам смутно представлял, что именно ему хочется. В храме все будет привычно, а здесь — странно, страшно, но и жутко любопытно.

Это же аусваинги! Монстры, которыми пугают детей! Он видел, как они едят, разговаривал с ними, видел… нет, не только видел, но и…

— То есть теперь это чудов… та женщина… — юноша замолчал, потому что воспоминания нахлынули красочной лавиной.

Пока он лежал привязанным к кровати, почти смог убедить себя, что все происходящее просто кошмар. К тому же чужое возбуждение очень заразно и тоже сильно туманит разум. Зато теперь память отряхнулась, и Азмирк как наяву увидел сидящее на нем сверху чудовище…

Черно-коричневая кожа, обтягивающая мускулистое тело и череп с большущими раскосыми глазами сине-зеленого цвета. Рога, острые и длинные. А за спиной — кожистые огромные крылья. Это существо было ужасно и прекрасно одновременно.

— Теперь эта женщина забеременела от меня? — спросил и задумался. Выбравший его аусваинг говорил о предназначении, значит, это оно и было? Его предназначение — помочь породить еще одно чудовище?!

— Знаешь… не думаю, что мне стоит возвращаться в храм. Тевавор Мохес не примет меня после такого. Они ж враждуют, их Майра Бойнейра и…

— Да, ты прав. Об этом я как-то не подумал, — Итшуан, уже смывший с себя чужую кровь, спокойно стоял и ждал, пока Азмирк закончит отмываться. После того как друг заговорил, как ни странно, стало легче и даже ревность немного отступила. — Не зря ты сначала хотел стать монахом, — парни переглянулись, и на их лицах промелькнуло подобие улыбки. Почти незаметное, но бесценное для тех, кого с детства приучали скрывать эмоции.

— Отец не позволил. Монахам детей иметь нельзя, а я единственный сын… Остальные — девчонки. Должен был род продлить.

— Продлил, — хмыкнул Итшуан, с сочувствием глядя на друга.

— Да уж… не о таких внуках мой отец мечтал, — тут Азмирк вспомнил о своем собрате по несчастью, если так можно было сказать. — Кнека бы найти… Может, удастся и его спасти, как ты думаешь?

Пока внезапно удвоенная семейная собственность отмывалась, Эрстен подпирал стену душевой и размышлял о том, что делать с человеком: его ведь и кормить нужно более разнообразно, чем клановых демонов, и уход должен быть более тщательным, наверное… Главное, придется от него суккуб гонять — такой лакомый кусочек многие захотят тихонечко попробовать.

Но когда парни вышли, Эрстен оглядел мальчишку и, горестно хмыкнув, нога за ногу поплелся к крепости, уговаривая себя, что отец наследницы клана достоин уважения, а значит, перекидывать его через плечо, как куль с землей, не совсем правильно.

Адреналин, эйфория, шок… все, что работало как подзаряжающие факторы, теперь решило одновременно раствориться, забирая у Азмирка последние силы. А на одной гордости передвигаться было очень трудно. Но юноша старался, потому что понимал: если он сейчас упадет или позволит поглядывающему на него искоса мужчине подхватить его на руки, то потом никогда себе этого не простит. Показывать свою слабость не хотелось даже Итшуану, чье место в этом странном мире Азмирк пока так и не понял.

Поэтому все трое двигались очень медленно, прогулочным шагом. Двое — напряженно следя за третьим, а третий — из последних сил стараясь не упасть, кусая губы и сосредоточенно шепча…

Сначала — привычные храмовые молитвы. Но они почему-то не помогали, а только отвлекали, потому что перед глазами начинали мельтешить воспоминания. А когда вместо ступеньки лестницы ты видишь оскал монстра, сидящего на тебе сверху, или алтарь, на котором разрывают на части того, с кем ты прожил рядом более десяти лет, то идти вперед лишь сложнее.

Молитв Наинэ, богине воинов, подходящих для такого случая, Азмирк не знал.

Поэтому начал просто считать ступени. Это очень важно — сосредоточиться, изучить взглядом каждую выбоинку, каждую щербинку, каждую неровность… поудивляться гладким целым краям — ведь крепости, наверное, очень много лет! И только потом поставить одну ногу, упереться на нее, вцепиться в перила и поставить рядом вторую… Сто двадцать восемь? Да, сто двадцать восемь с того момента, как он начал отсчет. Впереди еще… вечность…

Тут идущий впереди мужчина обернулся, и Азмирк, сжав зубы, быстро сделал несколько шагов подряд… Покачнулся, ухватившись за перила сразу двумя руками. Голова кружилась все сильнее и сильнее…

— Крови много потерял, — услышал он через вязкую вату, но разглядеть, кто это сказал, уже не смог — серый туман затопил все вокруг.

Но потом вновь стали проступать страшные морды, кровь повсюду… море крови, в котором он тонул, захлебывался, давился и закашливался… А еще стали слышаться чавкающе-всасывающие звуки, крики жертв на алтаре… хруст костей близко-близко, буквально над ним…

Иногда появлялись раскосые сине-зеленые глаза, глядящие на него в упор… и страшный клыкастый рот… и кусок мяса у монстра в руке… в руке, которую тот протягивал тонущему в море крови юноше… и…