— Убила одного Стража, ещё до того как я к ним присоединился. Ещё троих отправила в больницу за несколько лет.

— Чародеи, натасканные охотиться на чародеев-отступников, и она надрала им задницу?

— Именно так. Возможно, поэтому непохоже, что её беспокоит место, куда она идёт.

— Да и мы не будем, когда пойдём туда, — сказала Кэррин.

— Нет, не будем, — согласился я.

— А вот и водитель.

Дверь со стороны водителя открылась, и из неё вышел лысый, массивный человек среднего роста в дорогом чёрном костюме. Я узнал его даже прежде, чем он поднял руку, чтобы снять солнечные очки, за которыми скрывались глаза, похожие на маленькие зелёные агаты. Кэррин тоже его узнала и издала короткое рычание. Он убрал очки в карман, поправил то, что, скорее всего, было пистолетом в наплечной кобуре, и бросился вдогонку за Эшер с раздражённым выражением на своём грубовато слепленном лице.

— Вязальщик, — сказала Кэррин.

— Эрнест Арман Тинуисл, — поправил я. — Имя такое дурацкое, что нельзя его винить за желание использовать псевдоним.

Хотя, если честно, не он выбрал себе это прозвище. Его дали ему Стражи, когда поняли, что он каким-то образом ухитрился подчинить своей воле целый клан тварей из Небывальщины. Стоило Вязальщику свистнуть, являлась небольшая орда человекоподобных существ, которые, похоже, не чувствовали ничего, даже отдалённо напоминающего боль или страх, и без колебаний шли на смерть. Он был армией из одного человека. Я говорил маленькому говнюку, что прикончу его, если ещё раз увижу в моём городе. Я говорил ему не возвращаться, но вот он здесь.

В течение примерно трёх секунд я мог думать только о том, как его прикончить. Мне нужно быстро шевелиться, чтобы свести счёты прежде, чем он успеет вызвать кого-нибудь из своих дружков. Например, свернуть ему шею. Открыть дверь. Выйти из машины. Вызвать что-нибудь вроде вспышки света, чтобы поразить его больше ничем не незащищённые глаза. Дюжина быстрых шагов, чтобы его догнать, схватить за подбородок и затылок, резко дёрнуть вверх и в сторону. Поднять вокруг себя щит, чтобы он не смог наложить смертное проклятье, пока его мозг ещё жив.

— Гарри, — резко шепнула мне Кэррин.

Я понял, что тяжело дышу, и моё дыхание пышет льдом при каждом выдохе. Это было влияние мантии силы Зимнего рыцаря. Мои инстинкты откликались на первобытное желание защитить свою территорию от хищника. Температура в машине упала, словно Кэррин врубила кондиционер на полную. На окнах появились капельки конденсата.

Во мне пробуждалась Зима, и я прикрыл глаза, чтобы снова подавить её в себе. За последний год на острове я делал это так часто, что это почти превратилось в рутину. Обычными медитативными техниками нельзя было угомонить вопящую во мне примитивную потребность в насилии. Я нашёл только один способ бороться с этим. Мне нужно было пробудить более рациональную часть своего разума. Поэтому я мысленно пробежался по основным таблицам умножения и полудюжине математических теорем, что заняло несколько секунд, а затем обрушил на желание прикончить Вязальщика прямо здесь и сейчас безжалостную логику.

— Первое — свидетели, — пробормотал я. — Пусть этот район заброшен, это всё равно Чикаго, и здесь всё равно могут быть свидетели, чьё внимание я привлеку своими действиями. Второе — Эшер тоже здесь, и если она займёт его сторону, то сможет ударить меня сзади до того, как я сумею защититься. Третье — если он окажется достаточно умён, чтобы избежать захвата, то они окружат меня с двух сторон.

Зимняя Мантия зарычала и сплюнула от недовольства где-то в районе моей груди, но отступила и вытекла из моих мыслей, оставив меня внезапно ещё более уставшим и уязвимым, чем раньше — но моё дыхание и температура вернулись в норму.

Я смотрел, как Вязальщик припустил неторопливой трусцой, пока не поравнялся с Эшер. Они тихо переговаривались, а затем вошли в старую скотобойню.

— Четвёртое, — тихо сказал я. — Убивать людей плохо.

Я почувствовал на себе взгляд Кэррин. Взглянул на неё. Выражение её лица было трудно прочитать.

Она устроила свою руку поверх моей и спросила:

— Гарри, с тобой всё в порядке?

Я не двигался и не отвечал.

— Мэб, — продолжила Кэррин. — Это всё из-за Мэб, не так ли? Из-за того, что она с тобой сделала.

— Это Зима, — наконец ответил я. — Это сила, но… целиком примитивная. Жестокая. Бездумная. Сплошные инстинкты, чувства, эмоции. И когда эта сила внутри тебя, если ты спускаешь свои эмоции с поводка, она…

— Она превращает тебя в Ллойда Слейта, — закончила за меня Кэррин. — Или в эту суку Мэйв.

Я высвободил свою руку и произнёс:

— Как я и сказал. Сейчас не время взывать к моим чувствам.

Несколько секунд она рассматривала меня, потом сказала:

— Ну. Это погано во всех отношениях.

Я испустил горестный смешок, который грозил появлением слёз на глазах, и это заставило только что усмирённую Зиму снова беспокойно заворочаться внутри меня.

Я рискнул быстро взглянуть в глаза Кэррин и произнести:

— Я не хочу быть таким.

— Так избавься от неё, — ответила она.

— Единственный способ — вперёд ногами, — сказал я.

Она покачала головой.

— Я не верю в это, — возразила она. — Всегда есть выход. Способ всё наладить.

Ох, подруга.

Хотел бы я в это верить.

Снаружи горел закат. Закат — это не просто уход звезды за относительный горизонт планеты. Это также изменение в сверхъестественной энергии. Не верите? Отправьтесь как-нибудь далеко от света цивилизации, сядьте, совершенно одни, там, где нет никаких зданий, машин, телефонов и толп людей. Продолжайте тихо сидеть, пока не поблекнет свет. Почувствуйте, как удлиняются тени. Почувствуйте, как существа, тихо ожидавшие конца дня, начинают шевелиться и вылезать наружу. Почувствуйте этот низменный инстинкт нервной дрожи, поднимающейся в кишках. Это то, как ваше тело передаёт энергию вашим чувствам. Для чародея вроде меня закат подобен одиночному удару в какой-то невообразимо огромный барабан.

Тёмные твари выходят на охоту ночью.

Но прямо сейчас у меня не было времени сомневаться в правильности выбранного мною пути. Оставалось всего три дня на то, чтобы задать жару Никодимусу Архлеоне и его команде и вытащить эту штуковину из своей головы, и чтобы при этом не убили меня и мою подругу. Нужно было сосредоточиться на этом.

У меня ещё будет время позаботиться об остальном позднее.

— Пора, — сказал я Кэррин и открыл дверь машины. — Идём. Нас ждёт работа.

Мы вышли из маленького джипа Кэррин и направились в сторону жуткой старой скотобойни, полной опасных существ. Жуткая старая скотобойня и опасные существа… Пожалуй, мне вам не нужно объяснять, какой сегодня намечался денёк.

Знаете, иногда у меня такое чувство, словно других дней не бывает.

То есть вообще.

С другой стороны, я понятия не имею, что бы стал делать с другим днём. В смысле, рано или поздно, но нужно признать, что мой опыт и наклонности отлично подходят для катаклизмов.

— Очень жаль, — задумчиво произнесла Кэррин.

— Очень жаль что?

— Что у нас нет времени на нормальную стрижку. Серьёзно, ты сам себя так постриг? Небось без зеркала?

Я смущённо потрогал голову:

— Ну, мне немного помогал генерал. И вообще, что за дела, я же ничего не говорю про твои мужиковские ботинки.

— У них стальные носки, — ответила она хладнокровно. — На тот случай, если придётся засадить их в задницу какого-нибудь придурка, назвавшего их «мужиковскими». И ты правда позволил Туку помочь тебе с волосами?

— Я чертовски уверен, что не стоило поручать это Альфреду. Он мог спустить с горы ледник или что-нибудь вроде того, чтобы отскрести волосы с моей головы.

— Альфреду?

— Пределу Демона.

Кэррин вздрогнула:

— Ах эта штука.

— Он не такой уж плохой, — сказал я. — До очаровашки немного не дотягивает, но не плохой.