Джейк нахмурился и огорченно прикусил губу.

— Вы уж там постарайтесь, ладно?

— Сэр, вам лучше проехаться с нами, показаться врачам.

— Я в норме, — возразил Джейк.

Медики сворачивали уже за угол коридора, но один из них обернулся.

— Вы не всегда ощущаете травмы, нанесенные электричеством. Едемте.

Однако Джейк не тронулся с места. Медики унесли с собой фонари, и в комнате снова сделалось темно, пока не вернулась Джоан со своим брелком.

— Гуфи, а ну тащи свою накачанную задницу в "скорую"!

Тот покосился на свое отражение в широком, на всю стену зеркале. волосы его торчали во все стороны.

— Ну, хотя стиль у меня сейчас тот же, что у Эйнштейна, Франкенштейна и Дона Кинга, я чувствую себя вполне нормально. Обо мне не беспокойся.

— Так и знала, что ты это скажешь, — кивнула она. — Отлично, в таком случае я сама тебя отвезу. А все остальные — вон со студии, пока я не буду уверена, что электрика больше никого не угробит. Бобби с Эммой уже на улице. Гарри, жду вас здесь к трем, ладно?

— Зачем? — тупо поинтересовался я.

— Снимать.

— Снимать? — поперхнулся Джейк. — После этого?

Она поморщилась.

— Шоу должно продолжаться. И убирайтесь отсюда, чтобы я могла запереть дом. Гуфи, марш в мою машину, и даже не пытайся со мной спорить. Артуро будет ждать нас в больнице.

— Ладно, — с видимой неохотой сдался Джейк. — А Бобби с Эммой? У них есть машина?

— Сомневаюсь.

Джейк порылся в своей сумке, достал из нее связку ключей и бросил мне.

— Вот. Передайте это Эмме, ладно?

Я поймал ключи в воздухе, и мы двинулись к выходу.

— Идет.

Джоан вздохнула.

— Может, мы и правда прокляты. Очень уж все это на «Макбет» смахивает.

— Похоже на то, — согласился Джейк.

Сыпьте скверну вглубь жерла… Жарко, жарко, пламя ярко… Хороша в котле заварка… Я промолчал, но про себя не сомневался в том, что все еще здорово ухудшится, прежде чем пойти на поправку.

Еще как ухудшится.

Мы вышли. Джоан с Джейком перебросились парой слов с Бобби и женщиной — насколько я понял, той самой Эммой. Потом Джоан бесцеремонно запихнула Джейка в свою машину, и они уехали, предоставив мне возможность вынюхивать без помех. Пока в студии гуляли на свободе всякие смертоносные силы, каждая минута была на вес золота, а ключи давали мне неплохой повод пошарить в поисках улик.

Я не питал особенных надежд на то, что в бычьей башке у Бобби может заключаться что-либо важное для следствия, поэтому сосредоточил внимание на женщине.

— Привет, — кивнул я, подходя к ней. — Меня зовут Гарри. Я ассистент продюсера.

— Эмма, — откликнулась женщина — и впрямь очень хорошенькая, какая-то особенная была у нее красота — теплая, добрая; лицо ее, казалось, создано для улыбки. Зеленые как клевер глаза, светлая кожа, длинные рыжие, с солнечно-золотыми прядями волосы… Одежда ее — джинсы, черный свитер — тоже казалась по-свойски уютной. Вот только улыбки на ее лице я что-то не видел. Она протянула мне руку.

— Рада познакомиться. Хорошо, что вы оказались на месте, чтобы помочь им.

— Да любой на моем месте сделал бы то же самое, — заверил я ее.

— Пошли, Эмма, — с кислой миной потянул ее за рукав Бобби. — Вызовем такси и поехали.

Она не обратила на него ни малейшего внимания.

— Я вас, кажется, еще не видела здесь.

— Верно, я первый день сегодня. Нас с Артуро один общий друг познакомил — а я как раз искал работу.

Эмма прикусила губу и кивнула.

— Он у нас мягкотелый, — сказала она. — На случай, если вам это еще не говорили, у нас в студии не каждый день такое.

— Надеюсь, — согласился я. — Жаль, что так вышло с вашей подругой.

— Бедняжка Жизель. Надеюсь, она поправится. Она родом из Франции — у нее здесь никого родных. Я не видела — она что, шею порезала?

— Угу.

— Как? В смысле, в каком месте?

Я провел пальцем под подбородком, уперевшись им в кадык.

— Здесь.

Эмму пробрала хорошо заметная дрожь.

— Господи, шрам…

— Если она выживет, я думаю, это ее мало будет смущать.

— Черта с два не будет, — вспылила Эмма. — Он же на виду. Она не пройдет ни одного кастинга.

— Могло обернуться и хуже.

Она пристально посмотрела на меня.

— Вы не одобряете ее профессии?

— Я этого не говорил.

— Вы что, из этих, из религиозных или вроде того?

— Нет, я только…

— Потому что если вы из этих, я лучше сразу скажу вам, что я не из них, и что я терпеть не могу, когда кто-то осуждает мою работу.

— Вовсе я не религиозен. Я… э…

— И меня тошнит от ублюдков, которые… которые… — она с видимым усилием замолчала. — Извините. Обычно я держу себя в руках. Нет, правда, меня тошнит от людей, которые говорят мне, как губительна для меня моя работа. Как она разлагает мне душу. Что я должна бросить ее и посвятить свою жизнь Господу.

— Вы, наверное, мне не поверите, — осторожно произнес я, — но я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду.

— Вы правы, — кивнула она. — Я вам не верю.

На поясе у нее зачирикал мобильник, она отстегнула его и поднесла к уху.

— Да? — она помолчала секунду. — Нет. Нет, лапочка. Мамочка ведь сказала тебе, уходя. Если Грейси говорит, что можно только одно печеньице, значит, получишь только одно. Пока мамочка не вернется с работы она главная, — она послушала еще немного и вздохнула. — Знаю, лапочка. Мне очень жаль. Я скоро приеду. Идет? Я тебя тоже люблю, лапочка. Целую. Пока.

— Ребенок? — спросил я ее.

Она слабо улыбнулась мне, пристегивая телефон обратно на пояс.

— Двое. С ними сейчас бабушка.

Я невольно нахмурился.

— Ух ты… Как-то никогда не представлял себе… гм… актрисы с детьми.

— Нас таких мало, — сказала она.

— А что… гм… их отец одобряет вашу работу?

Взгляд ее полыхнул горячим огнем.

— Он с ними не общается. И со мной.

— Ох, — спохватился я и протянул ей ключи. — Джейк просил передать… от машины. Извините, если обидел. Я не хотел, правда.

Она глубоко вдохнула, выдохнула, и злость, распиравшая ее изнутри, похоже, ослабла немного. Она взяла ключи.

— Да вы не виноваты. Это я такая… взвинченная.

— Здесь все, похоже, на взводе, — заметил я.

— Ну, да. Это все фильм. Если он не пойдет, нам всем придется искать себе работу.

— Почему?

Она дернула плечом.

— Все довольно сложно. Но у нас у всех контракты с «Силверлайт». Артуро от них ушел, но ему удалось найти в своем контракте лазейку, позволяющую ему набирать актеров у «Силверлайт» еще три месяца после его ухода.

— О, — вспомнил я. — Джейк говорил что-то насчет еще одного фильма.

Она кивнула.

— Артуро хочет снять три фильма. Это второй. Если их примут хорошо, Артуро укрепит свою репутацию, а мы получим возможность либо расторгнуть контракты с «Силверлайт», либо выторговать себе условия повыгоднее.

— Ясно, — сказал я. — А если фильмы провалятся, «Силверлайт» сама расторгнет с вами контракты, так?

— Именно, — кивнула она. — А у нас и так столько проблем, а теперь еще эта…

— Ну же, Эмма, поехали, — воззвал к ней Бобби. — Я подыхаю с голода. Поедем, поищем чего-нибудь.

— Поучился бы воздержанию для разнообразия, — зеленые глаза ее на мгновение вспыхнули от раздражения, но она быстро взяла себя в руки. — Увидимся после обеда, Гарри. Рада была познакомиться.

— Взаимно.

Она повернулась и, испепелив Бобби взглядом, зашагала к машине. Так и не обменявшись и словом, они уселись — Эмма за руль, Бобби на пассажирское место — и уехали. Я задумчиво двинулся к своей машине. Похоже, Томас с Артуро не ошибались. Кто-то наслал на съемочную группу чертовски мощное энтропийное проклятие — ну, конечно, если все это не было чудовищным совпадением, в чем я сильно сомневался. Этакий мистический эквивалент разящих грома и молнии.

Источником энергии может стать что угодно: избыточные эмоции, несчастный случай — да что там, даже простые географические особенности — и то могут. Эта энергия в свою очередь тоже влияет на мир вокруг нас. Именно она дает «Каббиз» преимущество на своем поле (хотя вся их козлиная возня с талисманами и прочей лабудой и сводит его на нет), она оставляет несмываемую ауру ужаса на всем, что хоть раз связано было с какими-нибудь трагическими событиями, и она же сохраняет за тем или иным местом дурную репутацию.