Она с улыбкой кивнула.

— Вы приличный человек, Гарри Дрезден.

— Только не говорите этого кому попало, — улыбнулся я в ответ и направился к двери.

И тут же застыл как вкопанный.

Перед прилавком Бока стояли, повернувшись к нему лицом, Алисия и вурдалак Ли Хань.

Я вернулся к Шиле и потащил ее за угол полки.

— В чем дело? — спросила она.

— Тихо, — шепнул я. Потом закрыл глаза и Прислушался.

— …простой вопрос, — говорила Алисия. — Кто ее купил?

— Я не веду записей о покупателях, — ответил Бок. Он говорил вежливо, но в голосе его ощущалась твердость гранита. — Мне очень жаль, но я просто не располагаю такой информацией. Через это место проходит уйма народа.

— Правда? — спросила Алисия. — И много ли из них приобретает у вас редкие и дорогие антикварные издания?

— Вы удивитесь, если я скажу, сколько.

Алисия неприятно усмехнулась.

— Вы ведь правда не хотите добровольно поделиться с нами этой информацией, не так ли?

— Для того, чтобы поделиться ей добровольно, у меня ее просто нет, — сказал Бок. — Оба экземпляра книги были приобретены вчера. Оба покупателя были мужчины, один старше, другой моложе. Больше я ничего не помню.

Я услышал пару шагов и голос Ли Ханя.

— Возможно, вам нужно помочь вспомнить?

Послышались резкие щелчки взводимых курков.

— Сынок, — произнес Бок тем же вежливым голосом, — Я бы посоветовал тебе отойти от прилавка и выйти из магазина. И быстрее.

— Похоже, что наш славный букинист не совсем беспристрастен в этом вопросе, — произнесла Алисия.

— Ошибаетесь, мисс, — ответил Бок. — Это моя лавка. Я не даю информацию. Я не принимаю ничьей стороны. Если бы у меня имелся третий экземпляр книги, я продал бы его вам. У меня его нет. Прошу вас, покиньте помещение.

— Мне кажется, вы не поняли, — сказала Алисия. — Я не уйду отсюда, пока не получу ответа на мой вопрос.

— Мне кажется, вы не поняли, — возразил Бок. — У меня под прилавком заряженный обрез двенадцатого калибра, и он нацелен вам в живот.

— Надо же, — не без усмешки произнесла Алисия. — Обрез. Хань, что мы с этим поделаем?

Я стиснул зубы. Бок просил меня держаться подальше, но так выходило, что это он стоял сейчас, не выдавая моего имени, хотя не мог не понимать, что двое перед ним опасны как черт-те что.

Я оглянулся. Дверь из зала была приоткрыта.

— Служебный выход, — спросил я у Шилы шепотом. — Он заперт?

— Только снаружи. Изнутри открывается.

— Идите в заднее помещение, в контору, ложитесь на пол и оставайтесь там. Быстро.

Она посмотрела на меня широко открытыми глазами и скользнула в дверь.

Я крепко сжал в руке посох и закрыл глаза, лихорадочно размышляя. Потом ощупал карман ветровки. Книга лежала там, и мой револьвер тоже. Убить вурдалака трудно. Я не имел ни малейшего представления о том, кто на самом деле Алисия, но уж наверняка она была не простая аспирантка. Чтобы командовать таким монстром, как Ли Хань, нужно выступать по крайней мере в Высшей Лиге нехороших парней. В общем, идея напасть на эту парочку представлялась мне в высшей степени безрассудной.

Впрочем, все это ерунда. Если я не сделаю чего-нибудь немедленно, они сделают с Боком что-нибудь неприятное. Бок может нравиться или не нравиться, но одного у него не отнять: он честный книготорговец, не желающий ни вмешиваться в борьбу сверхъестественных сил, ни поступаться своими принципами. Если я ничего не предприму, он пострадает, защищая не кого-то, а меня.

Я вышел из-за полки и направился к прилавку.

Бок сидел на своем месте за прилавком, стискивая его край побелевшими от напряжения пальцами, и сунув вторую руку под прилавок. Алисия и Ли Хань стояли лицом к нему. Она держалась расслабленно. Вурдалак пригнулся, готовый к прыжку — колени чуть согнуты, руки свободно висят…

— В последний раз спрашиваю, — произнесла Алисия. — Кто приобрел последний экземпляр Die Lied der Erlking? — она подняла левую руку, и воздух вокруг нее задрожал как от сильного жара, а я поежился от волны темной энергии. — Как его зовут?

Я собрал волю в кулак и поднял посох.

— Forzare! — рявкнул я.

Руны на посохе засияли зловещим багровым светом. Послышался рев тропического урагана, и поток энергии, невидимой, но от этого не менее действенной, сорвался с конца моего посоха. Сшибая по пути книги с полок, он пронесся через лавку и врезался в грудь вурдалаку. Удар оторвал его от земли и швырнул спиной вперед в заделанную фанерой дверь. Не сбавляя скорости, тот пролетел сквозь дверь, через улицу и с грохотом врезался в стену здания на противоположной стороне.

Широко раскрыв глаза от гнева и удивления, Алисия повернулась ко мне.

Я стоял, широко расставив ноги. Браслет-оберег на левом запястье шипел, разбрасывая голубые искры. От посоха резко пахло горелым деревом, и алые руны ярко горели в полумраке помещения. Конец его целился точно в Алисию.

— Его зовут, — прорычал я, — Гарри Дрезден.

— Ты! — рявкнул я, сделав концом посоха движение в направлении Бока. — Маленький вонючий хорек! Ты собирался продать меня! Да за это на месте убить мало!

Блок уставился на меня поверх кудрявой головы Алисии в полнейшем замешательстве. Я пристально, злобно смотрел на него, не допуская на свое лицо ничего такого, что могла бы заметить эта милая девица. Попытайся я защитить Бока открыто — и это лишь увеличило бы вероятность того, что она сделает ему какую-нибудь гадость. И наоборот, угроза ему сделает его в глазах этой некромантихи и ее громилы менее значимым. Ничего более действенного, чтобы помочь ему, мне в голову не пришло.

И Бок все понял. На лице его, последовательно сменяя друг друга, мелькнули замешательство, страх и выражение вины. Впрочем, он успел почти незаметно кивнуть мне в знак благодарности.

— Ну, ну, — произнесла Алисия. Она почти не шевелилась, только повернулась в мою сторону. — Я никогда о вас не слышала, но должна признать, в умении выйти на сцену красиво, Гарри Дрезден, вам не откажешь.

— Я брал уроки, — буркнул я.

— Дайте мне книгу, — сказала она.

— Ха, — хмыкнул я. — Зачем?

— Затем, что я ее хочу.

— Мне очень жаль. В нынешнем году это самый популярный рождественский подарок, — буркнул я. — Может, вам удастся найти у спекулянтов на автостоянке, или еще где.

Она чуть наклонила голову; воздух вокруг ее пальцев продолжал дрожать, словно над раскаленным асфальтом.

— Вы отказываетесь отдать ее?

— Да, детка, — кивнул я. — Отказываюсь. Не получить тебе ее, о сука. Короче, нет.

Глаза ее злобно сузились, и… ну, произошло нечто, чего я никогда еще не видел. В лавке сделалось темнее. Я имею в виду, не свет погас, нет. Я имею в виду, потемнело все. Воздух заполнился почти неслышной вибрацией, от которой заныли глазные яблоки, и из всех углов, словно на замедленном воспроизведении фильма о том, как растет плесень, полезли тени. Они приближались, заполняя собой помещение лавки, и с ними наползал на меня этот гнусный, липкий холод. Стоило тени коснуться розетки, от которой тянулись провода к паре настольных ламп, и те сами собой померкли, а потом погасли совсем. Они накрыли собой радио, и голос Ареты Фрэнклин понизился до шепота и оборвался. Тени доползли до кассового аппарата, и диоды на его панели погасли, они прошлись по старому вентилятору под потолком, и его лопасти перестали вращаться. Тени подобрались к Боку, и он побелел как полотно и задрожал. Рука его еще сильнее вцепилась в край прилавка, словно он из последних сил пытался не упасть.

Единственным, чего не коснулась чернота, оставался я. Тени остановились, не доползая до меня и предметов, которые я держал в руках, дюймов шести. Адский огонь, горевший в рунах моего посоха, светился во мраке еще ярче, и искры, продолжавшие сыпаться с моего поврежденного браслета, казалось, прожигали в черных пятнах маленькие круги, хотя тьма заполняла их, стоило тем прогореть.