— Он мертв. По твоей вине или нет, но убило его именно твое решение. А увидев возможность сбросить ответственность на кого-то другого ты так обрадовался, что отпраздновал это рукоприкладством! И в этом отсеке ты был заперт задолго до того, как узнал об этом. Ты наделал ошибок, и в упор их не заметил из-за того, что великий Ленар Велиев имеет эксклюзивное право на правоту и преступную деятельность. А вот тебе новость, которая, возможно, тебя образумит: Бьярне уже второй человек, который расстался с жизнью под твоей ответственностью, и обе смерти сошли тебе с рук.

— И в чем же ты меня сейчас обвиняешь? — вздохнул Ленар еще раз. — В двойном непредумышленном убийстве?

— В некомпетентности, безответственности и преступной халатности, — выпалила она сквозь стиснутые зубы. — В последнее время ты не перестаешь повторять, что это твой последний рейс, и что твой контракт уже истек. Ты еще даже не подписал акт об освобождении от должности, а уже перестал быть достойным руководителем, и ведешь себя как привилегированный пассажир, играющийся с кораблем и экипажем, словно с игрушечным паровозиком. Ты уже наплевал и на корабль, и на устав, и на свой экипаж. Ты не управляешь людьми, а развлекаешься, стравливая одних в кулачных боях ради своего извращенного удовольствия и откладывая на полочку других, словно наскучивших тебе игрушечных солдатиков, и единственный рабочий вопрос, который тебя тревожит — это как бы поскорее сбросить на меня побольше ответственности и обязательств. Знаешь, кто ты после этого? — спросила она и, не дождавшись ответа, нанесла болезненный удар ниже пояса, — Ты вредитель!

Ленар чувствовал, как горит его лицо, колотится сердце и чешутся руки. Вильма произнесла много слов, и все застряли в его голове, водя хороводы и не желая замолкать. Откуда-то издалека доносились крики чувства его собственного достоинства, пока мир окутывался красной пеленой, а разум туманился от желания вложить в один яростный удар всю свою обиду на то, что Вильма за раз произнесла так много правды. Это был бы жест отчаянной беспомощности, который бы увековечил каждое сказанное ей слово в гранитной плите. Ленар умел себя контролировать, иначе ему бы никогда не доверили такую работу, но даже он не мог точно знать, как бы он себя повел, если бы при достижении точки кипения между ним и Вильмой не выросла большая помеха.

— По-моему сказано было достаточно, — бросился их разнимать Эмиль.

— Нет, не достаточно, — раздался голос за его спиной.

— Вильма, лучше молчи.

— Нет, пусть говорит, — в который раз вздохнул Ленар, чтобы дать мозгу вспомнить, что такое кислород. — Она ведь зашла к нам в гости не для того, чтобы молчать, верно?

— Верно, — выглянула она из-под тени бывшего техника, и смягчила свой обвинительный тон до снисходительного, что злило лишь еще сильнее. — Ленар, я знаю, что в глубине души у тебя есть совесть. Настоящая совесть, а не та, которую ты все время пытаешься изображать и которой учишь других. Я видела, как ты умеешь искренне переживать за жизни своих людей, и надеюсь, что в тебе это качество еще живо. Хоть сейчас прояви благоразумие и перестань делить всех нас на героев и злодеев.

— Что тебе нужно от меня?

— От вас, — поправила она его и обвела взглядом всех заключенных. — Отпускать вас никто не собирается, в этом вы можете быть уверенными, но и зла вам никто не желает. Мои, как выразился Ленар, «новые друзья», несмотря на всю неоднозначность ситуации, очень благодарны вам за то, что вы спасли их от смерти посреди космоса, и ничего против лично вас не имеют. Они сделали то, что сочли необходимым. Они не могут вернуться на территории Оси, ведь их там ничего не ждет, кроме тюремного срока или чего-то похуже. Это значит, что и вас туда они не могут отпустить. Я прошу вас смириться с таким положением вещей и сделать то, что вы старались делать и раньше — поддерживать мир и порядок на корабле.

— Вильма, ты совсем чокнулась? — поинтересовался Радэк.

— Я другого ответа и не ждала, — сохранила она невозмутимость, — но прошу вас подумать. Время на размышления у вас есть, и много. Я понимаю, что вы все сейчас сильно расстроены, морально подавлены и не испытываете ко мне ничего хорошего, но со временем вы остынете и сможете взглянуть на все это с холодной головой. И когда этот момент настанет, просто вспомните, что драться и воевать не обязательно. Все можно решить миром.

Ленар всегда был рад мирному решению, но только не теперь. Он окинул взглядом своих подчиненных, словно беззвучно спрашивал их совета. Он увидел страх в глазах Ирмы, озадаченность в растерянном лице Эмиля, сомнения в хмурящихся бровях Радэка и сковывающий ужас во всем корреспонденте. Они обменивались немыми взглядами, ожидая, пока кто-то из них нарушит тишину и выдаст правильный ответ, который не мог быть положительным.

— И что именно ты имеешь ввиду? — спросил Ленар и уточнил. — Каким именно миром должно все решиться?

— Вас не будут вечно держать взаперти, — пообещала Вильма. — Мы найдем заповедник, колонизируем его, и тогда вы вместе с нами начнете новую жизнь. И это будет не жизнь в мире, где все давно построено и решено за нас, а жизнь в мире, который мы сами для себя создадим.

— Вильма! — прорычал Ленар, схватившись за голову с чувством наступающего безумия. — У нас нет координат незанятого заповедника. Ты сейчас предлагаешь какую-то абсолютную бессмыслицу!

— У моих «новых друзей» было сорок лет и шестьдесят семь далеко не самых темных умов на прицепе для решения этой задачи. Думаешь, после всего, что случилось, они стали бы продолжать поиски, не будучи уверенными в успехе? Напротив, смерть Бьярне — это слишком высокая цена, чтобы быть уплаченной за провал. Думаю, ты и сам хорошо это представляешь. Они многому научились за эти годы. Они научились выслеживать попутные корабли, научились тайно проникать на борт во время фазы дрейфа, научились вскрывать шифрование бортовых самописцев и даже научились забирать с чужих кораблей часть полезного груза так, чтобы это выглядело небольшой, но весьма досадной аварией вроде столкновения с метеороидом. Они так делали уже несколько десятков раз, и никто даже не понял, что в действительности произошло. Уже одно это является весьма впечатляющим достижением.

— Я бы им поаплодировал, но, Вильма, опомнись, — обеспокоенно посмотрел на нее Эмиль. — Это же преступление. Они крадут чужое имущество. Они присваивают себе то, чего не заслужили. Они же вредители!

— Да, благородства тут мало, — согласилась она, слегка поморщившись. — Но вы ошибаетесь, если считаете, что это доставляет им удовольствие. Их главная цель не отнять, а найти себе место. Думаю, каждый из вас способен это понять.

— Вильма! — взмолился Петре, ненадолго выйдя из оцепенения. — Я понимаю, что у вас есть какой-то общий эмоциональный груз, но… опомнитесь! Задумайтесь над тем, что вы предлагаете! У каждого из нас есть какие-то планы на дальнейшую жизнь, а вы предлагаете нам просто взять и отказаться от этих планов! Вы хотите, чтобы мы отказались от своей жизни и приняли вашу!

— Петре, я понимаю, что вам это слышать тяжелее всего, — произнесла она с сочувствием в голосе. Возможно, с наигранным сочувствием. — Но, на самом деле я никому ничего не предлагаю. На самом деле я ставлю вас перед фактами. Мне жаль, но, если вас это хоть как-то утешит, то вспомните, что космос — это очень опасное и страшное место. С вами могли случиться вещи гораздо хуже. А что касается вас, мои старые друзья, — обратилась она к своему бывшему экипажу. — То для вас все гораздо проще. У вас изначально не было выбора. Вам всем, как и Ленару, предстояло рано или поздно проститься с космосом, и вернуться в мир, которому вы не нужны, и который тоже может быть опасным и страшным местом. Теперь вы избавлены от этой участи.

— Какая нахальная самоуверенность! — передразнил ее Ленар, вложив в эти слова все отвращение, что наскреб у себя в арсенале. — Ты так рассуждаешь, будто мы полностью в твоей власти, и подчинимся любой бредовой идее, которую нам предложат взрослые дяди со странными пушками.