— Дань традиции, — пожала она плечами и вдруг поняла, что впервые слышит этот весьма справедливый вопрос. — Когда межзвездные коммерческие грузоперевозки только зарождались, перемещение между звездами было сильно затруднено неприспособленным для дальнего космоса законодательством, и это сильно затрудняло процедуру регистрации груза, который находился непосредственно внутри буксира, а не снаружи. Регулирование дальних грузоперевозок было настолько несовершенным, что многие частные компании нашли юридическую лазейку и переклассифицировали свои буксиры из транспортных средств в силовые машины, а пилотов, соответственно, переклассифицировали в операторов.

Петре не выразил никакого интереса к ее рассказу. На его лице прекрасно читалось, что он знал ответ заранее, но все равно хотел, чтобы он прозвучал вслух. Такая манера диалога сильно сбивала с толку и предательски выдавила капельку пота из виска.

— Как давно вас назначили на пост оператора межзвездного буксира?

— Это было шесть лет назад, — закатила она глаза к потолку и как бы невзначай почесала висок. — У меня в тот момент еще не было ни одной процедуры криостаза, так что мне по всем меркам тогда было двадцать два.

— Как по-вашему, вас не слишком поторопились усадить на тяжелый межзвездный транспорт?

— Разумеется, нет, — соврала она дрогнувшим голосом. — Я на тот момент уже имела годовой опыт управления межпланетным грузовым транспортом, а на межзвездном принцип тот же самый, только масштабы другие, и есть необходимость пережидать долгое путешествие в криостазе.

— Какие требования предъявляют при устройстве на работу в межзвездные перевозки?

— Примерно те же, что и в обитаемой части космоса, — задумалась она, вспоминая, через что ей пришлось пройти, чтобы ее запустили в космос. — У космонавта должен быть здоровый организм, определенный уровень физической подготовки, высшее специальное образование и устойчивая психика. Если хоть что-то из мною названного не удовлетворяет требованиям, управлять космическим транспортом вам не позволят.

— Я заметил, что на вашем корабле почти все указатели, индикаторы и даже клавиши на клавиатурах используют вместо буквенно-цифровых алфавитов какое-то архетипичные образы, смысл которых далеко не всегда очевиден.

— Это космическая семиотика, в чем-то близкая к древнеегипетским иероглифам. Используется только на космических кораблях, так что не удивительно, что вам она не знакома.

— Расскажите о ней поподробнее.

— Космическая семиотика насчитывает в себе четыреста шестьдесят два… нет, — запнулась она и хлопнула ладонью по столешнице, — четыреста шестьдесят четыре символа. Вы правы, не все из них очевидны. Есть простые, как треугольные стрелочки вправо-влево-вверх-вниз, — ее оттопыренный указательный палец начал порхать по воздуху рваными движениями, — А есть и символы, смысл которых будет для неосведомленного человека большой загадкой, особенно с учетом того, что многие из них представляют собой не просто «архетипичные образы», но еще и шестеричный цветовой код. Поначалу кажется, что это все очень сложно, но стоило мне лишь выучить таблицу символов, как я начала понимать, что этот, скажем так, «язык» очень практичен и даже удобен для восприятия. Он узкоспециализирован и потому очень емок.

— Ваш первый рейс прошел удачно?

— Конечно, — соврала Ирма еще сильнее. — В академии в меня заложили все необходимые инструменты, а экипаж встретил меня с теплом и поддержкой. Сказать по правде, когда Ленар сойдет с этого судна, я буду очень скучать по нему.

— Я, наверное, не преувеличу, если скажу, что ваша работа подразумевает под собой огромную ответственность. Обычно такую ответственность доверяют людям с соразмерным опытом работы, но в межзвездных путешествиях все иначе. Как вы думаете, почему?

— А тут все просто, — махнула Ирма рукой, наконец-то услышав легкий вопрос. — Межзвездные путешествия довольно продолжительны по времени и порой могут забросить космонавтов в самые неожиданные уголки Объединенного Созвездия. Каждый рейс так или иначе отнимает много времени, и люди, у которых есть супруги или дети, просто не согласятся на такую длительную командировку. Поэтому на такую работу стараются отбирать молодых людей, у которых еще нет собственных семей, но при этом есть пытливый ум, энергия и этот… как его… энтузиазм!

— Да, но при этом вам навязывают контракт на целых семьдесят лет. Вам не кажется, что это слишком долго?

— Порой кажется, но в этом есть определенная логика. Представьте, если бы это был десятилетний контракт. Получается, что через каждые десять лет отработавшему члену экипажа пришлось бы искать замену в порту прибытия, а с нашей рабочей спецификой и затрудненным сообщением между мирами это невероятно сложно. Наша работа непопулярна, и конкурс на должность в межзвездных перевозках невероятно маленький, поэтому высок риск, что замены отработавшему кадру вообще не найдется. Считается, что семидесятилетний контракт на сегодняшний день — это самый доступный компромисс. Приток новых кадров требуется не так часто, и по истечении семидесятилетней службы мы выходим в общество все еще готовыми вести полноценную жизнь и заводить семьи.

Петре одобрительно улыбнулся, и иголки в стуле под Ирмой слегка притупились. Ей начинало казаться, что она привыкает к камере, но Петре испортил ее чувство облегчения неестественно длительной паузой, в течение которой его полный каких-то мучительных дум взгляд бегал между ней и списком вопросов, который, она была уверена, был исчерпан. Легким вздохом он дал ей понять, что наконец-то решился на очередной внеплановый вопрос и тактично начал со слов:

— Вы не против, если напоследок я спрошу вас об одной личной вещи?

Она проработала в космосе всего семь лет, но уже забыла, что такое личные вещи, и откуда они вообще у нее взялись.

— Спрашивайте, — сказала она с уверенностью, что это будет какой-то глупый вопрос о ее детстве.

— Ваша стрижка — это такой стиль, или в ней есть какая-то необходимость?

— Ах, да, — усмехнулась она самой себе, вспомнив, что ее уже далеко не в первый раз спрашивают про стрижку. — Криостазовый гель очень плохо смывается с волос, поэтому все люди, по долгу службы вынужденные регулярно ложиться в криостаз, стараются стричься коротко, в том числе и женщины. Просто я стригусь чуть короче остальных.

— Не могу не заметить, что у Вильмы при этом довольно пышные и ухоженные кудрявые волосы.

— Если вы думаете, что моя стрижка как-то отклоняется от нормы, то все совсем наоборот: это волосы Вильмы — одна большая космическая аномалия. Чтобы работать с такими волосами в межзвездном пространстве, требуется недюжинная сила воли.

— Благодарю за уделенное время, — поднялся Петре со стула и направился к камере.

— А я благодарю за уделенное внимание, — выдохнула Ирма и потянула, выгоняя напряжение из уставшей от неестественно ровной осанки спины. — Я думала, интервью будет длиннее.

— А это еще не все, — разочаровал ее корреспондент, выключая камеру. — Я все это готовил второпях и надеюсь, что позже задам вам больше интересных вопросов.

— Это уже через полгода, — она плеснула воды в свою кружку и залпом осушила ее. — Сегодня мы ложимся в криостаз. Надеюсь, вы готовы.

— Я тоже на это надеюсь.

Освободившаяся от винта штатива камера легла на столешницу, и Петре с почти родительской заботой принялся сворачивать свое дорогостоящее оборудование, за которое он отвечал своей головой, обратно в чехол.

Широко распространено мнение, что межзвездное пространство абсолютно пусто и необитаемо, однако технически это не совсем точные сведения. Подобно тому, как автодороги соединяют города, так и межзвездные полетные коридоры объединяют между собой освоенные звездные системы в гигантскую паутину транспортных потоков. Сечение каждого из таких коридоров исчисляется в квадратных световых часах, и пределы этого сечения с определенной натяжкой можно назвать обитаемой зоной, в которой то и дело разминаются корабли с замороженными экипажами на борту. Стоит лишь выйти за грани этого коридора, как вы окажетесь на обочине. Если у вас что-то сломалось, и инерция унесла вас за несколько миллионов километров, то вы уже заехали в кювет. Стоит залететь чуть дальше двадцати четырех световых минут, и вы оказываетесь в настолько непроглядной глуши, что если возвести относительную скорость отдаления вашего корабля от полетного коридора в куб, то мы получаем скорость, с которой ваши шансы встретить какие-либо признаки жизни неумолимо приближаются к нулю. Среди космоплавателей нет дураков, которые станут прокладывать между двумя звездами какой-либо иной маршрут, кроме прямого, соответственно ни у кого и в мыслях быть не может сунуться в ту область межзвездной пустоты, которая ведет в никуда.