Илья, принесший поднос с едой, остался делить с ними трапезу. Он уселся в центре комнаты, где при всем желании ни один из пленников не смог бы до него дотянуться, молча скоблил дно своей миски и поглядывал по сторонам между глотками, убеждаясь, что труды дежурного по кухне не пропадают даром. Энтузиазм по отношению к космочили в той или иной степени проявляли все, но лишь Илья имел возможность устроиться поудобнее и работать обеими руками.

Следующий внесенный в комнату поднос был с шестью кружками чего-то, что Ленар расценил как чай. После острого блюда было сложно различать запахи, однако зрение его не подводило. Протерев слезы, он прочитал свое имя на одной из кружек, и ему стало не по себе. Из всей кухонной утвари лишь кружки считались личными вещами наравне с зубной щеткой, и мысль о том, что кто-то трогал его кружку без его разрешения, приводила его в бешенство. Именные кружки достались своим законным владельцам, а себе Илья оставил гостевую. Видимо, с его точки зрения это считалось учтивостью, что было странным по отношению к людям, которым он угрожал оружием, а затем приковал их наручниками к поручням. Это могло значить одно из двух: либо Илью в какой-то степени заботит благополучие пленников, либо он просто решил поднять им настроение перед смертью. Второй вариант Ленар решил не рассматривать.

— Илья, я предлагаю вам сделку, — хрипло проговорил он, всосав в себя осторожный глоток сладкого чая.

— Хорошо, предлагайте.

— Вы немедленно сдадите оружие, а затем освободите меня и мой экипаж, — старался Ленар говорить как можно требовательнее. — Взамен на вашем суде я обещаю свидетельствовать в пользу того, что среди ваших намерений не было покушения на жизнь и здоровье людей.

— Хорошо, я вас услышал, — невозмутимо ответил Илья. — И я говорю вам — нет. Меня такая сделка не устраивает. Предложите что-нибудь большее.

— А что вы хотите? Денег? Вы не сможете их потратить. У вас просто выбора нет, кроме как сдаться с повинной.

— Вы в этом уверены?

— А какой у вас выбор? — вмешался Эмиль. — Вечно летать по космосу, скрываясь от правосудия, вы не сможете. Рано или поздно у вас кончится еда, вода и термоядерное топливо, а пополнить припасы вам попросту негде. Во вселенной нет ни одного порта, в котором вам все это спустят с рук.

— А если я вам скажу, что нашел способ перейти на самообеспечение? — сложил он пальцы домиком.

— Как? При помощи станции «Магомет»?

— Верно. На ней можно перевозить огромные запасы воды и обустроить фермы для выращивания нормальных овощей.

— Абсурд, — фыркнул Радэк. — Ну разобьете вы себе огород помидоров и кабачков, а дальше что? Полноценной экосистемы вы там построить не сможете, а корабль без грамотного портового техобслуживания долго не протянет.

— Постойте-ка, — озадаченно протянул Эмиль. — Илья, скажите-ка мне, только на этот раз честно, как давно взорвался ваш буксир?

— Сейчас посчитаю… — беззвучно зашевелил губами Илья. — Кажется, лет восемнадцать назад.

— Так вот в чем дело… Вы сорок лет бороздили космос без прикола, и этим довели свой корабль до критического износа!

— Сорок лет? — воскликнула Ирма. — Ничего себе! Я была уверена, что они без техобслуживания живут максимум лет по двадцать пять.

Илья поставил свою кружку на стол, чтобы издать несколько жидких хлопков в ладоши.

— Ну, наконец-то вы обо всем догадались.

— Еще не обо всем, — нахмурился Ленар в отчаянной попытке уловить смысл в этом потоке какого-то бессвязного бреда. — Все, что я понял, так это то, что вы сорок лет летали по космосу, а затем, когда ваши ресурсы все же истощились, вас поразила цинга, ваш корабль взорвался, и вы все не погибли лишь благодаря чистой случайности. Вы что, действительно настолько сумасшедшие, что собираетесь воспользоваться нашим кораблем, чтобы повторить все это по второму кругу?

— Разумеется, нет! — оскорблено всплеснул руками Илья. — Никто из нас и не собирался вечно летать по космосу. И уж поверьте, никто из нас не хотел так бесславно закончить свою жизнь. Просто наше путешествие затянулось чуть сильнее, чем мы ожидали. Ваш корабль даст нам еще одну попытку, и на этот раз мы не наделаем ошибок. На этот раз мы обойдемся без жертв.

— Так чего же именно вы пытаетесь добиться?

Его грудь вздулась, наполняя легкие воздухом для какого-то объявления, которое должно было по его мнению звучать громко и торжественно. Этот вздох слегка затянулся, давая Ленару время на то, чтобы приготовиться услышать гимн вселенскому безумию, и было видно, как Илья упивается упирающимися в него пятью парами полных любопытства взглядов и пятью парами оттопыренных в ожидании ушей. Он желал этого разговора. Он желал этого внимания к себе. И он желал, чтобы они все это услышали. Возможно, он мечтал об этом с того самого момента, как его спасли. И он, наконец-то, раскрыл свои истинные намерения:

— Мы хотим отыскать заповедник.

Поселенцы, осваивающие Витус, шли на это дело совсем не в слепую. У них были все инструменты, все знания и вся необходимая подготовка, чтобы малыми усилиями приспособиться к ожидающим их условиям. Изучение незнакомой планеты — процесс небыстрый, и должен был растянуться на десятилетия, но группа исследователей предварительно позаботилась о том, чтобы в радиусе двухсот километров от поселения колонистов не ожидало никаких сюрпризов. Место для основания поселения подбиралось тщательно с учетом климатических условий, особенностей грунта и пригодности местной флоры и фауны к сосуществованию с человеком.

В широком смысле это нельзя было назвать сосуществованием. Человек лишь потреблял, не давая местной природе ничего взамен, и вечно так продолжаться не могло. Затем появились первые фермы, а с ними и первые одомашненные пресмыкающиеся — дидактозавры, чье мясо было очень питательным, а после хорошей термообработки переставало быть токсичным для человеческого организма. Колония на Витусе начала стремительно приближаться к полному самообеспечению.

А спустя год начался кошмар.

Это была эпидемия немысленных масштабов, и как раз к эпидемии колонисты были готовы меньше всего. Таинственное заболевание взялось неизвестно откуда и начало захлестывать волной одомашненных дидактозавров, демонстрируя всю беспомощность их природного иммунитета против новой угрозы. Когда колонисты начали понимать, что животные умирают вовсе не от старости, вводить карантинные меры было уже поздно — болезнь распространилась на все поголовье.

Нависла угроза голода, а ртов в колонии было в тысячи раз больше, чем вирусологов с докторской степенью. На лекарство или вакцину в ближайшее время никто не надеялся. Под рукой было лишь одно универсальное средство борьбы с инопланетной заразой.

Огнемет.

Оставалось лишь направить это орудие стерилизации на нужное место, и нужное место обнаружило себя очень скоро. Это были гнезда крылатых инсектоидов, представляющих собой инопланетный аналог москитов. Они пили кровь всего, что теплее тридцати градусов, и с радостью разносили любую инфекцию. Они немало досаждали колонистам, и новость об открытии сезона охоты на кусачих насекомых была встречена с энтузиазмом.

Никто не надеялся таким образом спасти домашний скот, но колонисты надеялись, что в ближайшем будущем смогут отловить нескольких здоровых особей для нового цикла разведения. Главное, чтобы вообще хоть где-то остались эти здоровые особи.

Вид людей, которые выжигали гектары леса, был воистину инфернальной картиной. Колонисты совсем не так планировали начать свою новую мирную жизнь, и заранее договорились, что когда все закончится, все дружно забудут об этом темном периоде зарождения новой ветви цивилизации. Шагая все глубже в дебри, и поливая очистительным пламенем все большие площади, они все чаще встречали на своем пути диких дидактозавров, которых пытались спасти… и сжигали их. Логика была простой — местная фауна, как и все остальные, боялась огня и бежала прочь от надвигающихся пришельцев, выплевывающих полыхающую жаром субстанцию. Не бежал лишь тот, кто уже был поражен неизвестным вирусом и доживал последние часы своей жизни. Чем больше зараженных существ встречалось на пути этой радикальной дезинфекции, тем хуже выглядела общая картина. Казалось, что зараза уже охватила всю планету.