Я зевнул и уже хотел отправиться спать дальше, как вдруг понял одну вещь — дыхательная техника сама себя не будет поддерживать. Да и с каких это пор я стал спать по ночам?

Завязав повязку, данную мне Некуо-сенсеем, на глаза, я отправился на свою кровать и стал пытаться равномерно поддерживать дыхание.

И не заметил, как уснул. Все так же равномерно делая вдохи и выдохи.

Хорошо бы завтра был интересный день.

***

— Спустя неделю-

В полутемном помещении, лишенном логики пространства до такой степени, что помещение казалось бесконечным, с неограниченным количеством раздвижных дверей, потолков и окон, раздался одиночный звук бивы (струнный инструмент). Вместе с этим послышался глухой вскрик и на пол пролилась кровь.

Демон, занимавший место Четвертой Низшей Луны, практически за мгновение был уничтожен. Кусок плоти со множеством ртов, чавкая, заглотил отстатки тела демона и, завершив свою кровавю трапезу, вернулся в прежнее состояние — руку, принадлежащую поразительно красивому человеку с глазами древнего хладнокровного хищника.

Кибуцуджи Музан, прародитель всех демонов, властно и презрительно смотрел на трех оставшихся, дрожащих в страхе перед ним.

— Почему Низшие Луны настолько слабы?

— И-извините!.. — произнела, трясясь, девушка в светлой юкате, занимавшая место Третьей Низшей Луны.

— Тебе кто-то позволял открыть рот? — перевел на нее взгляд Музан. Девушка же чуть с ума не сошла от животного страха.

Музан же смотрел на нее взглядом, который, казалось, мог читать даже душу. Затем спросил:

— Ты боишься Охотников больше меня? Хочешь спрятаться от них?

— Нет!

— Ты смеешь ставить мои слова под сомнение?

— И-ик!

С хлюпаньем, девушку поглотила масса плоти со ртами. Раздался хруст костей и на пол пролилась еще одна порция крови.

Музаан перевел взгляд на следующего демона:

— Говори.

— Я-я смогу стать сильнее! Сьесть больше людей!

— Почему же ты еще не сделал этого?

— Е-если бы я получил немного вашей крови…

— Я должен давать кровь по твоей указке?

— И-ик! Проявите милосердие, господин!

— Мусор.

Еще один фонтан крови.

Посмотрев на последнего оставшегося демона, Кибуцуджи Музан произнес:

— Остались ли у тебя последние слова?

Последний демон, изящный мужчина во фраке с волосами до середины шеи и пронзительно-синими глазами, поднял голову кверху и сказал:

— Хм… Дайте-ка подумать…

Слабая счастливая улыбка появилась на его лице:

— Такое чувство, будто я грежу наяву… — от волнения и трепета лицо демона Первой Низшей Луны покраснело, — вы самолично собираетесь казнить меня! Было забавно слышать предсмертные вопли других демонов. Это просто великолепно!

Энму, так звали этого демона, сложил руки в молитвенном жесте и продолжил:

— Я видел одного Охотника. Он был как демон, мог восстанавливать плоть. Возможно, он будет вам интересен… Спасибо, что оставили меня последним.

Кибуцуджи Музан посмотрел на Энму. По его лицу было невозможно прочитать, о чем думал прародитель демонов. Энму же ощутил, будто кто-то роется в его памяти.

— Этот демон, Тэнока. Приведи его.

Через несколько минут на коленях перед Кибуцуджи стояло уже два демона. Тэноку, ощутив мощь древней крови существа перед ним, находился в абсолютном страхе, но никак этого не показывал. У него вдруг заболела голова.

Музан, нахмурившишь, думал о чем-то своем.

Через несколько секунд всепоглощающего ужаса, паника Тэноки отступила, и, словно поджидая этот момент, в горло двум демонам, стоящим на коленях, вонзились шипы.

— Кхы!

— Гхек!

Двое демонов повалились на пол и начали судорожно корчиться в агонии, чувствуя, как по их венам растекается мощнейшая кровь, преобразуя из организм.

— Вы склонили меня на свою сторону. Я дам вам много своей крови.

Тела демонов вздулись венами, белки глаз покрылись кровеносными сосудами. Кибуцуджи подошел к Тэноку, приподнял его голову за подбородок и высек на его глазу иероглиф "два".

— Вы можете не вынести такое количество, но если способны принять ее, то обретете силу.

Кибуцуджи развернулся.

— Будьте мне полезны. Убейте столпов Охотников за Демонами. Найте Голубую Паучью Лилию. — обернувшись, Кибуцуджи добавил, — И если вы убьете охотника, который носит серьги Ханафуда, то получите еще больше моей крови. Ах да… Принесите еще и крови этого странного Охотника.

Раздался треньканье струны бивы. Пол под Тэнокой и Энму сменился на дверь и их выкинуло в незнакомом месте.

Энму корчился. Перед его глазами предстал Танджиро.

"Что это? Я что-то вижу… Это втекает в меня вместе с кровью Музана-сама"

— Ха… Ха-ха… Если я убью столпов и этого ребенка, то получу еще крови… — счастливо улыбнулся он, все еще сотрясаемый болью, — это похоже на сон!

Тэноку, уже оправивишийся от получения столь огромного количества крови, встал и посмотрел на Энму, своего знакомого.

— Тц, Энму… Ну ты и псих. Хотя… — он сжал руку в кулак и ударил по воздуху. Улыбнулся и сказал:

— Эта сила… Я хочу еще больше!

На следующий день после той суматошной ночи, мне сказали, что из леса на горе Натагумо доставили множество раненых Охотников. Среди них — Иноске и Танджиро. Поместье Бабочки, где располагались раненые, находилось недалеко от деревни кузнецов, где я собираюсь коротать свою жизнь.

Я все еще считался раненым, но на деле уже исцелился. Пальцы на руке, не восстанавливающиеся после демонического искусства шестой низшей луны, я смог восстановить после того, как обрезал пораженную плоть. С глазами такое не получится провернуть, я опасаюсь, что задену мозг. Лучше ходить безглазым, чем безмозглым.

Так вот, проснулся я поздно, и обнаружил на соседних от меня койках Танджиро и Иноске. Я нигде не чувствовал их клинков Ничирин. Это довольно странно, ибо Охотники всегда ходят с катанами. И, самое поразительное, Иноске не спал, но при этом лежал спокойно. Танджиро, судя по "присутствию", был вполне здоров, хоть и сильно измотан. Он разговаривал с Зеницу, койку которого переместили сюда же.

У Зеницу воспоминания перемешивались. Он принимал все в "боевом состоянии", как сон или нечто подобное.

Я встал с кровати и, спотыкаясь, подошел к койке Танджиро.

— Привет.

— Казума? Что ты здесь делаешь? И почему у тебя повязка на глазах?

— Я убил одного из демонов Двенадцати Лун, но при этом лишился глаз.

— А… Э?! И ты так спокойно об этом говоришь!?

Зеницу влез в разговор:

— Меня больше интересует, почему он вообще начал говорить! Я только привык к его жуткому молчанию, так теперь еще и к жуткому голосу привыкать надо!

Танджиро дал ему крепкий подзатыльник.

— Зеницу! Он же сейчас и так расстроен!

— Да ты посмотри на его рожу. Где ты там видишь грусть?! У него даже уголки губ немного приподняты, и мне кажется, что он постоянно улыбается! Причем очень жутко!

— Казума… Мне очень жаль, что с тобой приключилось такое…

— Ничего, я уже успел приспособиться. — усмехнулся я. Все-таки приятно, когда за тебя беспокоятся.

— Кстати, Танджиро, а что с Иноске? — спросил Зеницу, — Он какой-то тихий и угрюмый…

Я уловил еле слышный голос Иноске, заглушаемый кабаньей маской:

— Я слишком слаб…

Ну, все с ним понятно.

Развернувшись, я обернулся к Зеницу.

— Пойдем тренироваться.

— А?

— Хватай клинок и топай за мной.

— Э?! Но ты ведь слаб и слеп…

— Забудь об этом.

Еще вчера я попросил свободное хаори, которое можно с легкостью скинуть с тела. Дыхательные техники делают чувства человека острее, и при помощи осязания я, думаю, смогу определить, близко ли стены, или нет. Иноске во время нашей драки сильно полагался на это чувство, думаю, и мне надо его развивать. Ведь больше глаз-то у меня нету.