– Меня покормят или как? Воспоминаниями сыт не будешь!

– И то верно. – Горан наполнил супом огромную тарелку размером с салатник и поставил передо мной. – Приятного аппетита, родная! Только осторожно, горячий.

– Лопну ведь!

– Придется съесть все! – заявил Драган, сев напротив. – Если Савва увидит, что я не смог хоть немного откормить его дочь, то увезет тебя обратно в Петербург, а я этого не переживу!

– Два злыдня.

– Просто мы оба тебя любим.

Босфор – не жаворонок, а типичнейшая сова. Он буйствует всю ночь, переливаясь огнями, шаловливо гладит опоры моста – как пьяный наглец ножки дамы, бледнеющей от такой бесцеремонной развязности, швыряется брызгами в прохожих и кошек, качает на своих волнах уставших чаек и замирает, заглядевшись на звезды.

А утром не желает просыпаться, натягивает на голову покрывало из плотного тумана и угрюмо молчит, пока надрывные крики чаек, торопливо куда-то спешащие разнокалиберные суда и настырные лучи солнца не убедят его начать новый день, сменив гнев на милость.

Именно в такой момент мы с Гораном любовались этим могучим капризным красавцем. Изначально я хотела посвятить день прогулке по Стамбулу в одиночестве, но Драган искусил меня предложением эксклюзивной экскурсии. Учитывая охрану, одной побыть и так не грозило, поэтому пришлось согласиться.

– Ветер холодный. – Пояснил хорват, накинув на мои плечи свой пиджак. Сердце сжалось. Только в этот момент я поняла, как сильно скучала по нему. Мы срослись и пустили корни друг в друга. Порознь – никак. Но и вместе – невозможно.

– Черт! – прошипела мисс Хайд.

– Что, родная?

– Ничего. Пойдем? Ты обещал экскурсию!

– Как скажешь. – Мы ушли с обзорной площадки на холме и двинулись в город. Стамбул не изменился. Это был все тот же самодостаточный, благоухающий специями, лучащийся улыбками город солнечных зайчиков, голубей и кошек.

Но в нем появилось новое измерение, незаметная доселе глубина. Я словно взяла в руки книгу, которую в первый раз проглотила за ночь в подростковом возрасте, а теперь, уже взрослая, взялась вдумчиво перечитывать, подмечая все новые и новые детали, глядя на события совсем под другим углом.

Теперь мне отчетливо были видны два лика древнего града. Один – словно фасад для туристов, яркий, открыточный, поражающий исторической частью, приветливый, беспроблемный и оттого слегка лукавый, как человек, всегда изображающий приветливого оптимиста, что на вопрос «Как дела?» неизменно с улыбкой ответит «Отлично!».

Другой – будничный, доступный лишь немногим избранным, с рутинными проблемами, зализанными ранами, несовершенством, свойственным настоящей жизни, болью, сожалением и затаенной надеждой на лучшее.

В ожидании жары он удивленно взирал на меня, словно только что заметил неведомое доселе существо, обвивал узкими улочками, искушал тайнами, что хранил столетиями, и дразнил возможностью найти ответы даже на те вопросы, что еще не заданы.

Слушая рассказы Горана, я знакомилась с этим новым Стамбулом, а он со мной. Экскурсия на самом деле получилась интересной. Многие места не значились в путеводителе, но жалеть об их посещении не пришлось.

И, конечно же, мы прошлись путем обычного туриста. Начали с площади Султанахмет с Египетским обелиском, который хозяйственные турки, не мелочась, в качестве сувенира привезли с родины фараонов, но в дороге он в отместку лопнул на две части, и с обелиском Константина – его, наученные горьким опытом, возводили на месте. Между ними стояла Змеиная колонна – ее сперли у греков. Разглядывая стремящиеся ввысь раритеты, я улыбнулась, вспомнив о дедушке Фрейде – прав был старикан, ох, как прав!

Следом мы посетили потрясающе красивую Голубую мечеть, Цистерну Базилику – с привезенными из Греции головами Медузы Горгоны в основании колонн, и направились в Собор Святой Софии – пока еще музей, хотя ходят слухи, что скоро его сделают действующей мечетью. Айя-София напомнила мне седеющую красавицу, пережившую нескольких мужей, все еще изящную, как юная девушка, но уже величественную, как суровая матрона. Она безупречно сочетала цвет и форму, примирившись с собой и миром, внешне открытая всем и радушная к каждому, но на деле мудро хранящая свои секреты подальше от назойливых посторонних глаз.

Впитывая потоки энергии, что плавно оседали из-под огромных куполов, как подброшенный в воздух невесомый шелк, я шла по собору в своей реальности, но время от времени границы словно пропадали, и меня мягко принимали в объятия давно ушедшие века. Нет прошлого, настоящего и будущего. Есть миг, нанизывающий их на ось бытия, и лишь относительно него можно установить отсчет. Это было настолько пронзительно прекрасно, что из глаз заскользили слезинки.

– Родная? – заволновался Драган. – Что с тобой?

– Ш-ш-ш, все хорошо. – Я сжала его горячую ладонь. – Не волнуйся.

– Саяна! – прошептал он, осторожно притянув меня к себе. – Жизнь моя! – сияющие глаза Горана закружили душу в дуэте нежности и желания.

Я прильнула к нему и прижалась щекой к груди, сердце в которой сходило с ума. Стальное кольцо рук бережно замкнулось за спиной, отсекая прочь весь мир. Гул людских голосов, отражаемый древними стенами, стук каблуков и селфисты на каждом шагу – все оказалось за пределами маленького уютного кокона, без которого я была как черепаха без панциря.

Сквозь нас проносились века и калейдоскопом сменялись эпохи, мы плыли сквозь время – крохотная песчинка в бездонном океане времени, с одной древней душой на двоих. Когда я отстранилась, на его лице тоже виднелись дорожки слез.– Как хорошо, что ты вернулась!  – прошептал он. – Спасибо, родная!

– Не пора ли продолжить экскурсию? – я отвела глаза.

– Как скажешь, любимая! – мы прошли под полукупол центральной апсиды, и Горан указал наверх. – Хотел показать тебе мозаичные фрески – Богоматерь с младенцем Иисусом. Рядом – Архангелы. По ее левую руку – Гавриил, по правую был Михаил, но изображение практически утеряно, – как сквозь вату донесся до меня голос хорвата.

– В смысле утеряно? – прошептала я, глядя на мужественное лицо с голливудской квадратной челюстью, блондинистыми кудрями до плеч и глазами такой небесной голубизны, что она казалась неестественной.

– Стерлось со временем из-за того, что его несколько раз закрашивали.

– Да?.. – глаза Архангела прищурились, глядя на меня с неприязнью. Высокий лоб прорезали глубокие морщины.

– Родная?

Я с трудом отвела взгляд от Михаила.

– Ты вот про это изображение? – рука указала на… – О как!

Фрески не было. Размытое пятно песочного цвета – не более того. А где квадратная челюсть? Голубые глаза и кудряшки?

– Что-то не так, жизнь моя?

– Нет, просто только что у меня тут Архангел хмурился, как будто я ему крыло отдавила. – пробормотала мисс Хайд.

– Пойдем лучше по улочкам Стамбула погуляем, – побледнев, Горан подхватил меня под локоть и увлек к выходу. – Хватит нам и Сэмуэля.

– Это точно. – Мы вышли из полумрака и прохлады под яркий солнечный свет и безжалостно палящее солнце.

– Да, сейчас передам трубку. – Нико, с сотовым возле уха, двинулся к нам.

– Я же просил – сегодня не беспокоить! – нервно процедил Драган.

– А это не тебя, а Саяну. – Ковач протянул мне телефон.

– Слушаю. Здравствуйте, Карим. Сегодня? – я вопросительно посмотрела на хорвата. – Горан, родители малышей из Коцита хотят сегодня вечером прийти к нам.

– Все, что пожелаешь, родная, это твой дом.

– Хорошо, ждем вас. – Мисс Хайд вернула сотовый Ковачу. – А теперь – гулять!

– Куда именно? – уточнил Драган.

– Мужчины! – я покачала головой. – Куда глаза глядят!

– Дай бог не найти очередные приключения! – пробормотал хорват.

– Уговорил – как увидим, что навстречу идут приключения, сразу убежим!