– Саяна, спасибо! – Катрина подошла ко мне. – Ты вытащила меня из тьмы! – голос задрожал. – Спасибо!

– Пожалуйста! – я обняла ее. – Раньше бы попробовать!

– Сыграем, дон Горлеоне? – девушка в точности, как брат, озорно улыбнулась, ткнув пальчиком в сторону опять же белоснежного рояля, словно вырезанного из брикета мороженого.

– Сыграем, котенок! – Горан прижал меня к себе и поцеловал. – Что хочешь услышать, чудо мое?

– На твой вкус, дон Горлеоне!

Драганы сели на банкетку перед благородным «Стейнвеем», переглянулись и кивнули друг другу. Их руки одновременно взлетели и плавно опустились на клавиши. Среди стерильных «сугробов» поплыла нежная музыка Бетховена, «Шекспировская соната», то набирающая силу, как снежная лавина, то стихающая до едва слышных аккордов.

Я залюбовалась братом с сестрой. Хохочущие, они бросали на меня благодарные взгляды и подталкивали друг друга локтями.

– А теперь – гулять! – когда музыка стихла, Катрина подскочила и, взяв меня за руку, потащила на улицу. Мы вышли в сад и пошли по тропинке в гору.

– Забыл уже, когда видел ее такой! – Горан стиснул мою ладонь, глядя на пританцовывающую впереди Катрину. – Спасибо, любимая!

Я кивнула, отведя глаза и стараясь не думать о том, что дали понять вибриссы. Дорожка привела нас к арочной аллее с основой из стальных полукружий, с которых свисали, чередуясь, длинные лавандовые и белые пряди цветов. Их шевелил ветер, помогая орде солнечных хулиганчиков проскальзывать сквозь цветочный потолок и ласкать лица теплыми ладошками.

Катрина замерла, запрокинув голову, любуясь этой красотой, совсем как Аспид на дне рождения Горана, с восторгом глазеющий на воздушные шарики. И внутри девушки, и в душе демона жил маленький ребенок, которому слишком многое пришлось пережить. Как они сохранили это, самое драгоценное, во всех тех ужасах, что судьба обрушила на них?

Как мне сберечь святое, сокровенное, что делало меня человеком, согревало, когда наваливалось одиночество и грызла боль? Как не дать погаснуть этому нежному огню, который и есть я? Чувствую, что меняюсь. А то, что грядет, не оставит и камня на камне от прежней жизни. Во мне достаточно смирения, чтобы принять то, что не могу изменить, но страх перестать быть собой сковывает душу. Хватит ли сил не сломаться, выдержать, не сжечь свою суть ненавистью и злостью?

– Родная, что с тобой? – Горан прижал меня к себе, обеспокоенно вглядываясь в лицо.

– Все хорошо. – Я улыбнулась через силу, а потом всхлипнула.

– Любимая! Что случилось? Поговори со мной, умоляю!

– Сама не знаю, прости. Просто… предчувствие нехорошее. Что-то скоро случится, Горан.

– Воздух мой! – он осторожно поцеловал меня. – Мы со всем справимся вместе, так ведь?

– Надеюсь. – Я утонула в глазах цвета любви. – Что бы ни случилось, помни, что моя любовь к тебе неизменна, родной!

– Люблю тебя, счастье мое! – прошептал мужчина.

– Хватит грустить, что будет, то будет, так ведь? Хочу жить сейчас! – я посмотрела на Катрину, что замерев, вглядывалась в нас. – Пойдем.

– Как скажешь, родная. – Мы дошли до середины парка. Через небольшую реку с заросшими травой берегами как серебристая гусеница, что боится замочить брюшко, выгнулся каменный мост. Сестра Горана ступила на него жизнерадостным солнечным зайчиком, а сошла перепуганным привидением.

– Саяна?.. – санклит обеспокоенно посмотрел на меня.

– Эффект от крови уходит. – Тихо озвучила я приговор вибрисс. – Прости, любимый.

– Не хочу обратно туда! – Катрина вцепилась в меня и разрыдалась.

Мы вернулись обратно, я вновь смешала «коктейль», уже зная, что он не подействует. Руки Катрины дрожали так, что пришлось придерживать стакан, пока она жадно выпивала его содержимое.

– Не получилось, да? – обреченно прошептала она через несколько минут.

– Прости меня, пожалуйста, – чувство вины захлестнуло душу вместе с ее ужасом перед бездной, что подползала все ближе, утягивая во тьму.

– Саяна, что ты! – она нашла силы улыбнуться. – Ты подарила нам с братом такое счастье! – Катрина сжала руку Горана.

С лица девушки начали исчезать краски. Растаял розовый румянец, словно ночь сдула с небосвода последнюю полоску заката. Глаза погасли, будто кто-то выключил свет. Она втянула губы внутрь и ушла в себя, глядя вперед бессмысленным взглядом. Живой человечек снова превратился в куклу. На это невыносимо было смотреть.

– Пойдем, уложим тебя в кровать. – Драган помог ей встать.

Мы поднялись на второй этаж и помогли Катрине лечь в постель. Я села рядом, лихорадочно пытаясь найти хоть какой-то способ. Глава клана прижался ко мне.

– Все будет хорошо! – прошелестела девушка, положив руку мне на талию и улыбнувшись. – Нежные бутоны…

– О чем она? – я вопросительно посмотрела на печального хорвата.

– Наверное, о своих любимых розах. – Мужчина указал на огромное фото с кремовой розой над кроватью и встал, чтобы задернуть шторы. Катрина вздрогнула, вглядываясь в меня.

– Он идет за тобой! – слезы полились из ее глаз.

– Спи, родная. – Драган погладил сестру по голове. Она схватила его руку и прошептала:

– Не отпускай ее! Не отпускай!

– Это не душевное расстройство, Горан! – вырвалось у меня, когда мы сели в машину.

– Но что тогда?

– Не знаю. Но выясню!

– Может быть, не поедем сегодня к отцу? – он с тревогой посмотрел в мои глаза. – Ты очень бледная, родная.

– Раз решили, сделаем. – Я стиснула кулаки, подумав о том, как сложно будет удержаться и не набить морду будущему свекру. – Расскажи мне о нем что-то хорошее. Для разнообразия.

– Увы, любимая. – Горан покачал головой, выруливая со стоянки в воротам. – Отец очень сложный, тяжелый человек. У него интересный дар – он хорошо разбирается в людях и санклитах, чувствует их, по крови может определить потенциал и прочее.

– И как это работает?

– Я помню момент из глубокого прошлого. Даже два. Первый – когда я был маленьким, отец разрезал мою ладонь, попробовал кровь, чтобы узнать, что из меня выйдет, очевидно. На крик прибежала мать. Судя по тому, что он после этого перестал обращать на меня внимание, тест ничего хорошего не показал.

– Ничего хорошего с его точки зрения. – Поправила я. – А не с твоей и моей.

– Наверное.

– А второй момент?

– Я увидел, как он пробует свою кровь и… плачет.

– Так ему и надо.

– Кто знает. – Мы доехали до аэропорта и пересели в самолет. За несколько часов, пока летели, я успела подремать в объятиях моего хорвата. Затем было очередное поместье с огромной территорией, вдали от людей.

– Это ваше фамильное гнездо? – уточнила я, разглядывая средневековый замок.

– Угу, – Горан скривился, с неприязнью глядя на его стены. – Это место, с которым связано столько негативных воспоминаний, что и заходить не хочется.

– Прости.

– Саяна, ты вправе познакомиться с отцом мужчины, за которого выходишь замуж. – Он улыбнулся и открыл тяжелую дверь. – Главное, чтобы ты после из-под венца не надумала сбежать.

– И не мечтай! – фыркнула мисс Хайд, проходя в темный прохладный холл.

– Ты решил на ней жениться? – мужской голос гулким эхом поплыл под тысячелетними сводами. Я повернула голову на звук, который шел от большого кресла перед камином с потрескивающим огнем.

– Здравствуй, отец. – Горан взял меня за руку и подвел к нему.

Так вот ты какой, Антун Драган. Я посмотрела на санклита, сидящего в халате перед огнем. Мужественный профиль, немного крючковатый нос, кожа в морщинах и складках. Отсветы пламени делают его древним на вид. Сколько же ему? Сонар захлебывается. Не одна тысяча лет, очевидно. Вполне может быть, мужчина ровесник этого замка.

– Зачем ты привел ее, сын? – не глядя на нас, спросил он.

– Саяна хотела познакомиться с тобой.

– А ты делаешь все, что она прикажет! – желчно выплюнул старик, по-прежнему уставившись в камин.