«Ты только что сломал нашу линию, болван.»

Они поклялись не говорить о плане побега, по крайней мере, в течение одной ночи. И в основном им это удавалось. Вспоминая свое детство, смеясь над некоторыми моментами, которые они провели с Ньютом и всеми остальными, философствуя о будущем мира. Они даже говорили о космосе, науке и истории. Странные вещи вроде знаменитых теорий заговора. Больших войн. На что когда-то была похожа жизнь. Они говорили, говорили и говорили.

Пока Томас не разрушил это и не вернул их к реальности.

«Да, я знаю,» сказал он. «У меня кончились идеи.»

«Хорошо, клянусь жизнью всех, кого я когда-либо любила, что я буду в Глейде, с тобой, через двадцать четыре часа после того, как ты войдешь, точно так же, как мы это обдумывали, с нетронутыми воспоминаниями. Я обещаю.»

«Клянешься на мизинце?»

Она откинулась на спинку кресла. «А теперь держись. Это очень серьезная штука.»

Он протянул ей мизинец. Она обхватила его своими руками, и она встряхнула руками.

«Фух,» сказал он. «Теперь я чувствую себя лучше.»

Она все еще не отпускала его палец. Их руки опустились на матрас кровати. «Иногда я забываю, каким милым придурком ты можешь быть. Я бы хотела, чтобы ты позволил этой стороне больше проявить себя.»

«Моя милая придурковатая сторона? Я и не знал, что у меня есть такая штука. Я приму это как комплимент?»

«Да, ты должен воспринять это как комплимент.» Она отпустила его, но передвинула стул так, чтобы оказаться рядом с ним. «Я знаю, что я была дурой уже несколько месяцев.»

«Не,» ответил Томас, но даже это не удалось ему сделать убедительно.

Она рассмеялась. «Просто… какая-то часть меня все еще считает, что лечение возможно. Тебе так не кажется? Хотя бы немного?»

«Да, кажется, конечно» Ему стало немного стыдно за свой упрек. «Но должен же быть какой-то другой выход. Все, что я знаю, это то, что если они должны достичь этого, мучая моих друзей, то это неправильно.»

«И похоже, что дальше будет только хуже,» сказала она.

Томас внезапно почувствовал прилив восторга. Он сел, свесив ноги с кровати и поставив их на пол. Он повернулся к ней, прижав левую ногу к ее ноге.

«Это странно,» сказал он. «В каком-то смысле я взволнован. Я думаю, это больше похоже на облегчение. Я так устал от вечного ожидания. Теперь я наконец-то миновал точку невозврата. Все, что я могу сейчас сделать, это… выйти в Глейд и сделать так, чтобы что-то произошло. Звучит безумно?»

«Нет. Я чувствую то же самое.» Она улыбнулась, а затем переместилась, чтобы сесть рядом с ним на кровать. Она обняла его и положила голову ему на плечо. «Ты для меня очень много значишь,» сказала она.

Томаса поразило все сразу. Волна эмоций заполнила его грудь и горела там, как тысяча языков пламени. Все эти годы, все воспоминания, все трудные времена и все хорошее. Он разразился рыданиями, выпуская все это, его тело дрожало. Она крепче прижала его к себе, сама плача. Так они и сидели несколько минут, выпуская все это наружу. Несмотря на то, что он был наполнен грустью, он также чувствовал себя хорошо. Волнующе. Он горел чем-то более радостным, чем когда-либо прежде.

«Скажи мне, что мы переживем это,» сказал он, когда наконец смог выдавить из себя слова. «Скажи мне, что мы войдем туда и вытащим наших друзей.»

«Мы выживем,» ответила она. Она подняла руки и, держа его лицо, заглянула ему в глаза. «Я обещаю.»

Он кивнул, не уверенный, что сможет сказать что-то еще. Они обнялись, подтянули ноги к кровати и легли рядом. Так они пролежали всю ночь, пока не наступило утро и лабиринт не поманил их к себе.

«Все в порядке?» Спросила Доктор Пейдж. «Нормально? Держишься?»

Томас сидел в кресле в одной из медицинских палат, только что закончив медицинский осмотр. Пейдж только что вошла, чтобы увидеть его в последний раз. В руках она держала чашку кофе или чая от которой ещё шел пар.

«Да, чувствую себя отлично.» По правде говоря, он никогда так не нервничал. Через несколько часов он будет у Глейдеров. Это казалось невозможным. «Честно говоря, немного нервничаю.»

«Вот почему я принесла тебе это.» Она протянула ему чашку.

Он взял чашку и понюхал. От неё пахло ягодами. «Что это?»

«Особый чай, который я приготовила специально для тебя. Он немного успокоит твои нервы.»

«Спасибо.» Он сделал медленный, осторожный глоток. «Это круто.» Он сделал еще глоток, решив попробовать свои силы в актерской игре, сбить ее со следа своих планов. «Как дела с твоей стороны? Все по плану?»

«Теперь ты часть этого, Томас. Мы больше не можем делиться с тобой информацией. Для того чтобы все это сработало, нам нужно немного отдалиться.»

«Но я же буду отчитываться перед вами.»

«Я знаю. Но, как ты сказал ранее, мы должны помнить, что ты являешься субъектом во всем этом. Мы можем испортить результаты, если скажем слишком много.»

Он уже выпил половину чая, ожог стоил того тепла, которое он ощущал всем телом. Покалывание. Легкость. «Ты не можете дать мне подсказку? Бросить мне кость? Планируется ли какой-нибудь большой финал для испытаний лабиринта?» Он надеялся, что его наивный энтузиазм покажет, что у него нет никаких злонамеренных планов.

«Ты знаешь все, что тебе нужно знать,» кратко ответила она.

«Ты будешь скучать по мне?» спросил он.

Он думал, что она улыбнется, но улыбка так и не появилась.

«Не сопротивляйся, Томас. В конце концов все будет хорошо.»

«Что ты имеешь в виду?» Теперь у него кружилась голова.

«Меня всегда трогала твоя неисчислимая способность доверять другим,» сказала она, печально глядя ему в глаза. Ее лицо начало расплываться. «И мне жаль, что я столько раз этим пользовалась. Я просто всегда делала то, что нужно было сделать.» Она встала, но теперь он видел её трех или четырех, искривленных, расширяющихся, втягивающихся.

«Что ты…» попытался сказать он. Его рот не мог работать должным образом.

«Это была я, Томас. Я знаю, что ты этого не вспомнишь, но я все равно хочу сказать тебе эти слова. Оправдаться. Это я заразила канцлера Андерсона и его старших сотрудников. Они хотели покончить с этим после испытаний в Лабиринте. Они хотели сдаться. И я не могла этого допустить. То, чего мы пытаемся достичь, слишком важно.»

«Что…» попытался он снова, но теперь это было бессмысленно. Он уже ссутулился в кресле, не в силах сидеть прямо. Чашка выпала из его рук и разбилась вдребезги. Он чувствовал себя так, словно ему набили уши сахарной ватой.

«Ты всегда был моим любимцем,» сказала доктор Пейдж. Он почувствовал, что ее внимание переключилось на кого-то другого. «Давайте подготовим его.»

Преданный.

Томас лежал, распластавшись на операционном столе, бледный, не в силах пошевелиться, глядя на странное устройство, похожее на маску из какого-то безумного ада роботов. Устройство, которое запускает механизм Стерки, вызывающее потерю памяти. Он чувствовал, как угасает его сознание и знал, что скоро совсем потеряет сознание. Затем они опускали маску и процесс начинался. Его жизни, какой он ее знал, оставались считанные минуты, а может быть, и секунды. Паника была грозовой бурей, взрывающейся огненными вспышками по всему его телу и разуму.

И все же он не мог пошевелиться.

Скоро воспоминания, которые так часто преследовали его, заставляли грустить, исчезнут.

Он не хотел, чтобы они исчезли. ПОРОК обманул его. Конечно, они обманули его. Неужели он с самого начала не знал, кто они такие? Разве не поэтому он с самого начала собирался устроить бунт? Потому что эти люди были не чем иным, как манипуляторами, целеустремленными монстрами? И доктор Пейдж подтвердила все это.

Если бы он только мог увидеть Терезу в последний раз. Его последние слова «увидимся завтра» – были так болезненны. Да, это было правдой. Они воссоединятся на следующий день, но их воспоминания исчезнут. Он даже не узнает ее.