Как известно, выдвижение на службу должно было проводиться посредством системы экзаменов. Контроль за назначением и перемещением чиновников по служебной лестнице лежал на самой бюрократической машине, в частности на Ведомствах чинов и обрядов. Формально, конечно, требовалось утверждение со стороны императора. Но фактически его свобода действий в этом отношении была связана традицией.

Ч. О. Хакер, специально исследовавший вопросы государственного устройства Китая, приходит к выводу, что император мог произвольно назначать людей на важные посты только «в годы становления династии» [213, 46–47]. В начале XV в. мы видим ситуацию, аналогичную становлению новой власти. Поэтому Чжу Ди, без сомнения, пользовался большей, чем обычно, свободой при выдвижении сановников. Об этом свидетельствует появление при нем целой категории «новых» людей. В одном из своих указов он утверждал: «Все высшие сановники [в стране назначены] по моим приказаниям» [23, цз. 90, 1189].

Однако даже в создавшейся специфически благоприятной для этого обстановке Чжу Ди был вынужден производить назначения с некоторой осторожностью. Подтверждением тому могут служить его собственные слова: «Будучи государем, при выдвижении кого-либо [на службу] или увольнении в отставку во всех случаях не [следует поступать] как попало, а нужно непременно [рассчитывать] на положительное восприятие [того и другого] сердцами народа… Как же можно служить Поднебесной, руководствуясь [лишь] своими [побуждениями]?» [23 г цз. 29, 531–532]. Данное высказывание, несмотря на его высокопарность, не было простой данью демагогии. Отразившийся в нем подход полностью согласуется со многими другими изречениями и декларациями Чжу Ди, свидетельствующими о его осторожности. В поучениях наследнику престола в мае 1409 г. по поводу взаимоотношений императора и сановных кругов, например, говорилось: «Сейчас самое время… заботиться о репутации. Управлять Поднебесной тяжело. Во всем следует сначала разобраться, а [потом] действовать. Любое малейшее упущение может оказаться немаловажным для накопления добродетели» [23, цз. 90, 1189].

В связи с такой осторожностью Чжу Ди интересно отметить, что, по подсчетам О. Б. ван дер Шпренкеля, средняя продолжительность службы начальников Ведомств в первой четверти XV в. была самой длительной за весь период Мин [227, 96–97].

Что же касается нижних слоев бюрократической пирамиды, то они были «саморегулирующимися» в большей степени, чем верхние. Император официально признавал за чиновным аппаратом право самому регулировать свои кадры, предостерегая лишь против злоупотреблений в этом: «Не смейте из зависти вредить мудрым, не смейте при выдвижении [людей] совершать злоупотребления, следуя своекорыстию. В [канонических] книгах сказано: «Твоя единственная обязанность — выдвигать способных, [которые] должны стать чиновниками; твое единственное пренебрежение обязанностями — одобрение тех, кто не должен быть [чиновником]» [23, цз. 23, 419]. Однако из литературных источников хорошо известно, что в средневековом Китае при выдвижении на службу процветали протекция, кумовство, подкуп и прочие полностью не регулируемые правительством каналы. В этом отношении не было исключением и рассматриваемое время. Вывод Ч. О. Хакера об известной саморегулируемости бюрократической системы в период Мин можно с полным основанием относить и к началу XV в. [213, 46].

Отмеченная особенность бюрократического аппарата также не могла не вызывать неудовлетворения императора, хотя это и в недостаточной мере отражено в источниках. Недовольство работой управленческой машины, обусловленное, как отмечалось, несовершенством бюрократического аппарата и его потенциальной возможностью действовать вне непосредственного контроля императора, толкало Чжу Ди на поиски определенного противовеса произволу бюрократии. Поэтому не удивительно, что в годы его царствования проявился и усилился ряд моментов, существенно нарушавших традиционную систему чиновного управления.

Прежде чем перейти к вопросу о нарушениях традиционных норм управления при Чжу Ди, нужно отметить, что попытки найти противовес бюрократии проявились еще при Чжу Юань-чжане. Он старался как можно больше подчинить управленческий аппарат императорской власти с помощью административных изменений и террора, а также противопоставить чиновникам в провинции удельных ванов. Правительство Чжу Юнь-вэня рассчитывало добиться усовершенствования бюрократической машины посредством реформ. Таким образом, Чжу Ди столкнулся с уже назревшим вопросом. Однако решить его он попытался несколько иными, чем его предшественники, средствами.

Аналогию с деятельностью Чжу Юань-чжана в данном направлении можно обнаружить лишь в одном аспекте — намеренном нарушении традиционного порядка выдвижения чиновных кадров. Правда, основатель династии Мин в своем пренебрежении к системе экзаменов также опирался на опыт предшественников. Эта система стала в значительной степени фикцией еще в период монгольской династии Юань. До 1314 г. экзамены на чин вообще не проводились, а после 1334 г. было даже принято решение об их отмене и выдвижении чиновников «по способностям» [50, 22, 49]. В 40–50-х годах XIV в. экзамены стали проводиться вновь, но весьма эпизодически. Эти ограничения объясняются естественным стремлением монгольской знати сохранить руководящие позиции и ограничить выдвижение китайцев. При Чжу Юань-чжане такой необходимости не было и нарушение системы экзаменов приобретает иной смысл. Оно выступает средством борьбы с «саморегулируемостью» чиновно-бюрократической среды. Первые экзамены на провинциальном уровне были проведены лишь в 1374 г., а вторые — в 1385 г. [206, 186]. Нечто подобное наблюдалось и в начале XV в. По мнению Хэ Бин-ди, в течение нескольких десятков лет после основания империи Мин экзамены отнюдь не были единственным и определяющим каналом для выдвижения на службу. Гораздо большее значение здесь имела рекомендация влиятельных лиц [206, 186–187]. Особое положение в связи с этим приобрела Государственная школа, учащиеся которой (цзянь-шэны) получали фактические преимущества при замещении важных правительственных должностей [206, 32]. Государственная школа находилась в столице, и немалое влияние в ней имели члены Академии Ханьлинь.

Нарушение системы государственных экзаменов при Чжу Ди отразилось во многих докладах сановников на имя императора. Специальный доклад о нарушениях сроков экзаменов на местах поступил в январе 1411 г. [23, цз. 111, 1423–1424]. А в январе 1420 г. цензор Дэн Чжи писал о том, что кадры должностных лиц избираются во многие правительственные органы не посредством отбора на экзаменах, а многие претенденты на служилые посты сдают экзамены по семь-восемь раз и не получают должности [23, цз. 219, 2176]. Наконец, требование улучшения отбора чиновников путем экзаменов было выставлено в докладе Ли Ши-мяня и Цзоу Ци в мае 1421 г. [23, цз. 236, 2264].

Тем не менее правительство Чжу Ди не стремилось принимать сколько-нибудь действенных мер против этого. По мнению исследователей, неполноценность системы экзаменов продолжала существовать в течение всего царствования Чжу Ди, и лишь со второй четверти XV в. здесь произошли некоторые изменения [206, 187]. Иначе говоря, в отношении Чжу Ди к нарушениям в системе экзаменов можно усмотреть определенную нарочитость. В данном случае он преследовал те же цели, которые ставил Чжу Юань-чжан, а именно ограничить силу бюрократии.

Что же касается остальных мероприятий Чжу Ди, преследующих цель найти противовес бюрократической машине, то они не имели прямых аналогий в ближайшем прошлом. Одним из наиболее существенных явлений в этом плане нужно считать усиление роли внутридворцовых служб в политической жизни страны. Именно в первой четверти XV в. происходит превращение призванной исполнять повседневные личные нужды императоров администрации двора в некую противостоящую рядовым чиновным учреждениям служилую иерархию. Выросши из «домашних» служб императора, она стала во многом дублировать функции различных правительственных органов.