Отцы-командиры явно старались повысить боевой дух своих подчинённых. Всё чаще звучали речёвки и рифмованные лозунги. Рекруты не жалели глоток на морозе. Свидетелем такой муштры Осташевский был лишь однажды за всю свою военную карьеру, когда два маленьких, но гордых островных государства в Океании не поделили пролив, но там ожидалась настоящая война, а тут, судя по всему, всё же, предстояло нечто другое.

Эта неопределенность немного нервировала. Соваться к Лопате с расспросами было бессмысленно, а Драган по своим каналам тоже не мог ничего выведать. Зато было заметно, что ситуацией прониклись не только рекруты. Знакомые Даниле наёмники тоже подсобрались, у них исчезли расхлябанность и высокомерие. На тренировках и марш-бросках они «пахали» не хуже розовощеких юнцов-салаг. Это было вполне оправдано — все прекрасно понимали, что вскоре от их умения и физической формы будет зависеть собственная жизнь. Даже Серб стал отпускать меньше шуток, а байки травил совсем редко.

Судя по лозунгам от начальства, политическая составляющая будущей операции основывалась на борьбе за некую новую свободу. Правда, Данила не совсем понимал о какой именно свободе идет речь. Он, как правило, не очень-то вникал в такие политические тонкости. Эти личные убеждения были в его работе очевидно лишними. Они только мешали. Осташевский давным-давно уяснил для себя: пока существуют государства, всегда найдутся непримиримые оппоненты. И у каждого будет своя правота. Вставать на одну из сторон следуя своей гражданской позиции, значит стать идейным сторонником, а если называть вещи своими именами, то фанатиком, стремящимся защищать свои идеалы. Зачем ему это? Да и как бы он сделал с таким подходом карьеру наёмника? Да, у него были свои моральные принципы, он не стал бы убивать стариков и детей, хотя прекрасно понимал, что при вооружённых конфликтах они могут пострадать просто по причине того, что оказались в не том месте, и не в тот час. Но так было всегда, и раньше он не слишком уж рефлексировал по этому поводу. Главное, что он сам не целился в женщин и детей.

Не целился? А как же прекрасная шаманка?

Но ведь там было другое. Она была на тот момент противником. Дееспособной боевой единицей, стремящейся нанести урон. Боевой единицей или заложницей?

Данила мысленно обругал себя. То, что у него всё чаще возникали какие-то сомнения, вовсе не радовало. Перед боем надо быть собранным и не распыляться на пустяки. Любые душевные переживания — удел зелёных стажеров или вышедших в тираж пенсионеров. Наёмнику-профессионалу они должны быть чужды по определению. К счастью, с этими последними пертурбациями в части, заклятье красавицы с горящими глазами начало немного ослабевать. Да, её образ ещё периодически появлялся перед Данилой, иногда в не очень подходящие для этого моменты, но все же не так часто, как это случалось прежде, в затерянном в тайге поселке. Там наваждение Осташевского просто истерзало, впору было сходить с ума.

— Скажи, друг, — начал Драган, когда они, перед сном после насыщенного тренировочного дня чистили своё оружие в казарме, — Что мыслишь перед боем? Йощ раз я — и све.

— «Све» — это «всё»? — уточнил Данила, откладывая затвор и вытирая руки ветошью.

Даже здесь, за крепкими стенами, было слышно, как жутко завывает на улице ветер.

— Да.

Осташевский глянул на Серба. Вопрос товарища неожиданно точно совпал с его размышлениями о том, что эта вылазка в боевой карьере последняя. Хватит. Действительно, хватит. Но, почему-то, признаваться в этом вслух Даниле было неловко.

— Всё рано или поздно заканчивается, — философски-уклончиво заметил он.

— Истина. Но вот мыслишь — ако… не повезьет?

— В каком смысле не повезёт?

— Имамо едино значенье. Убити.

— Что это у тебя такие мысли дурацкие? Не узнаю тебя, — посерьёзнел Данила. — У нас работа такая. Если ещё на этом постоянно зацикливаться, то…

— Ты прав, ты прав, — покивал головой Серб. — Стари стал.

— Да повоюем еще, — Осташевский полушутливо стукнул Драгана в бок, пытаясь расшевелить.

И это ему удалось. Серб посветлел лицом, краешки его губ сложились в слабое подобие улыбки.

— Повоюем еще, говорю, — убеждённо повторил Данила.

— Повойюем, — эхом откликнулся Драган.

В приёмной Дома Правительства, куда делегации было предложено явиться, обстановка мало чем отличалась от Секретариата, в котором Влад побывал накануне. Не успели они со Стрелковым и Маргаритой зайти в холл, как попали в «лапы» услужливых информационных помощников. Аватары были, как никогда, вежливы и предупредительны, но делу это помогало постольку поскольку.

Гостей проводили в некое подобие зала ожидания и усадили в очень удобные кресла, в одну из боковин которых был вмонтирован инфо-коммуникатор, а в другую — мини-фрешбар с напитками.

Первой аудиенции им пришлось ждать около получаса. Когда у Влада уже начало заканчиваться терпение, аватар, не переставая извиняться за задержку, пригласил их в переговорную комнату.

Но человек, встречающий их там, был вовсе не тот, с кем они стремились пообщаться. Ван Бинь был всего лишь вторым помощником председателя Комитета по развитию народного хозяйства.

— К сожалению, — посетовал он. — Планы руководства резко изменились. Чрезвычайное происшествие на водохранилище Гуаньтин. Премьер выехал лично!

— И как долго он там пробудет? — сухо поинтересовался Юрий Геннадьевич.

— Невозможно сказать точно, — развел руки в стороны Ван Бинь. — Но я согласовал вам встречу с заместителем комитета по развитию и председателем подкомитета по информационным технологиям.

— Это прекрасно, — не меняя тона, прокомментировал Стрелков. — Но нам для переговоров требуется человек, имеющий самые высокие полномочия и способный принимать решения государственного уровня. Боюсь, что…

— Как только товарищ Тао Цянь изыщет возможность, вас сразу же известят. Вполне возможно, что его дела на плотине не займут много времени. Тем более, кроме глобальных вопросов, насколько мне известно, вашей делегации интересны и прикладные вопросы сотрудничества, связанного с We. А это прямая ответственность как раз подкомитета по ИТ.

Стрелков быстро глянул на Исаева — тот едва заметно пожал плечами.

— Хорошо, — «сдался» Юрий Григорьевич. — У нас действительно есть несколько вопросов утилитарного характера. Каковы наши дальнейшие действия?

Влад предполагал, что им предложат переместиться в другое помещение, но он ошибся. Комитеты Госсовета КНР, вместе с подкомитетами, располагались, как верно замечал Стрелков накануне, совсем в другом здании.

Однако членам делегации даже не пришлось выходить на улицу. Оказывается, Дом Правительства с корпусами Госсовета был связан удобной подземной коммуникацией в виде скоростного метро. Во время поездки по тоннелю на окна вагона экспресса подавалась идиллическая картинка с перспективой, и создавалось полное впечатление, что они несутся по океанскому побережью. Влад, скептически относившийся к таким «обманкам», все же, смирился с несомненной полезностью таких эффектов. Они скрашивали неприметную действительность и создавали комфортное психологическое настроение.

В приемной Комитета по развитию народного хозяйства их продержали недолго, «всего» каких-то двадцать минут. И снова не обошлось без накладок. Вместо обещанного председателя профильного подкомитета (тот внезапно отлучился на внештатную проверку) им «подсунули» руководителя по национальной безопасности. Хорошо еще, что обещанный заместитель Комитета по развитию присутствовал в комнате переговоров собственной персоной.

Звали его Сунь Цзюань, он и начал разговор после обязательного знакомства и приветствий.

— Я знаю, что вы намеревались встретиться лично с товарищем Тао Цянем, — сказал зам. — Но обстоятельства иногда играют против нас. Но хочу вас заверить, все ваши инициативы вы можете сформулировать и передать либо через меня, либо направить по прямому каналу в Секретариат Премьера. Уверяю, что вопросы такого уровня он рассматривает незамедлительно.