«Трактат был о влиянии воли на магические потоки. Было там и про влияние праздников. Сегодня Новый год. Пусть и по старому стилю, но люди-то по всему царству друг другу добра желают и будущее загадывают. Может не зря?..»

Виренея

Кристиан окончательно ушёл в себя.

Виренея бодро сказала: «Да». А его согласие прозвучало обречённо.

«Это очень плохо, но что я могу сделать?» — нервничала царевна.

— Не сдавайся, — прошептала она с улыбкой, когда пришло время обменяться кольцами.

Виренея надела своё кольцо сама, а его — положила рядом на тумбу. Она всё ещё верила в чудо, вероятность превращения Кристиана в полночь ещё была. Поэтому она настояла не шить на колобка кафтан, а когда жених отказался от короны и тончайшей мантии, не стала настаивать.

Наконец, церемония бракосочетания была окончена.

Гости, среди которых так и не оказалось родителей Кристиана, уселись за стол.

Колобка тоже усадили на стул, на котором высилась стопка подушек.

Виренея не ела, лишь безмятежно улыбалась. Иногда она поглядывала на большие настенные часы и на жаровню, куда Ерофей уже поставил котелок с жидкой основой.

Об ожидаемом чуде и зелье знали только самые близкие люди и семья. Виренея опасалась вопросов по поводу жаровни и зелья, которое варит Ерофей, но их не последовало.

Гости уже давно обсудили в кулуарах мезальянс царевны и колобка. И теперь присутствующие были заняты друг другом, не обращая внимания на действия целителя. Царь с царицей и Иван с виконтессой Древелл тоже сохраняли молчание.

До полуночи оставалось всего ничего.

«Минута,» — Виренея переглянулась с виконтессой, которая сидела напротив, и почувствовала, как матушка на пару мгновений пожала её за руку.

Кристиан не говорил и не спал. Его состояние было больше похоже на дрёму с прикрытыми глазами. Или на медитацию.

Меж тем часы тикали. Ерофей уже кинул в котелок редкие ингредиенты и теперь плавно его помешивал, бормоча под нос растворяющие и связывающие заклинания.

«Десять. Девять».

Зелье вспучилось пузырями, но Ерофей успел снять его с огня.

«Шесть. Пять».

Лекарь разлил его по кубкам.

«Три. Два.»

Оба кубка появились на столе перед Виренеей и Кристианом.

— Бом! — ударили часы.

Виренея подняла собственный кубок и принялась глотать горькое вязкое зелье большими глотками.

Бом! Бом!

Хлопнуло рядом с ней. Краем глаза она заметила, как Кристиан стал человеком.

— Пей!! — крикнули ему сразу несколько голосов.

— Ура!!! — закричали гости.

— С Новым годом! — поднялись кубки с игристым питьём.

Бом! Бом!

— Загадываем желания! — раздавалось со всех сторон.

Бом! Бом!

Кажется, Кристиан успел сделать несколько глотков и… снова схлопнулся.

Бом!

Всё происходило слишком быстро. Виренея увидела только, что колобок упал на подушки, а Ерофей, который стоял у принца над душой, успел перехватить магией ветра кубок и аккуратно вернуть его на стол.

Бом! Бом!.. Бом!

Виренея заглянула в его кубок.

— Там осталось немного, — повернулась она с надеждой к Ерофею.

— Ему надо выпить всё, — спокойно произнёс целитель.

— Но он же колобок, — с отчаяньем произнесла Виренея.

Она вдруг осознала, что сидит за праздничным столом. Больше всего ей сейчас не хотелось чьих-то сочувствующих или даже торжествующих взглядов. Однако гости пили и ели, не обращая внимания ни на неё, ни на Кристиана и его горе.

«Они не видят нас. Отец удерживает их внимание,» — догадалась она.

— Как ты? — спросила матушка и взяла её за руку. — Чувствуешь что-то в теле?

— Мам, не сейчас… — Виренею будто подушкой по голове ударили.

Она не понимала, что происходит. Что с Кристианом?

Повернувшись к принцу, она погладила колобка по щеке:

— Почему зелье не подействовало? Почему ты превратился обратно?

— Как это не подействовало? — матушка, которая всё ещё держала её ладонь, чмокнула её.

Причём, видимо, не в первый раз, просто погружённая в осознание последствий неудачи, Виренея не сразу обратила на это внимание.

— Действует зелье! Больше ты никогда не превратишься в лягушку.

Виренея расширила глаза.

— А Кристиан? Так и останется?.. — в горле встал ком.

Внезапно рядом снова хлопнуло.

На стуле сидел Кристиан.

— Пей!!! — хором раздались голоса царицы, виконтессы и Ивана.

Виренея сама всучила мужу кубок и с замиранием сердца наблюдала, как он вцепился в него, запрокинул, и…

«Раз, два, три!» — считала она и глазам своим не верила.

Осушив кубок, Кристиан — человек Кристиан! — поставил его обратно.

У Виренеи кружилась голова.

У Кристиана, возможно, тоже. Он сидела за столом и смотрел вперёд, будто не понимал, что происходит.

Дальше всё было, как в тумане. Её трясли за плечи и что-то говорили, виконтесса и Иван, оба взбудораженные, оказались прямо перед их столом. Ерофей накинул на Кристиана плащ, помог поняться из-за стола и повёл из трапезной.

— Куда? — всполошилась было Виренея.

— Сиди пока, — остановила её мать. — Не чувствуешь разве? Вот она — Поворотная ночь, магические потоки обновляются, старое, отжившее уходит, новое, свежее закрепляется… И поешь уже, — добавила царица деловито, накладывая в тарелку Виренеи её любимый зимний салат. — Маята ты моя, маята. Вечно на месте не сидится.

— Ты и раньше говорила про потоки магии, а я не чувствовала.

— Скоро всё пройдёт. Поешь, — наставляла матушка.

И она оказалась права. В одну секунду Виренею отпустило. Сначала обдало ледяной волной, а потом она будто вынырнула из тягучего, плотного круговорота, где время пластичное, и материя — сама не своя.

Вдруг к ней кто-то подошёл со спины, положил руки на плечи, наклонился и обнял. По щеке мазнули светлые крупные кудри.

— Кристиан! — обрадовалась Виренея. Кажется, он стал краше прежнего. Ему были к лицу и рубашка, расшитая традиционными алыми нитями, и царский свадебный кафтан.

Виренея вскочила со стула, вжалась в него, ощущая, как его руки крепко обвили её стан, и как бешено бьются их сердца. Она так много хотела ему сказать! Но что слова? У Кристиана их тоже не оказалось. Он только жарко дышал ей в плечо и всё сильнее сжимал в своих объятьях.

— Горько! — услышала Виренея зычный голос отца и обернулась.

Не показалось. Её батюшка — царь Тридесятого стоял во главе стола с поднятым кубком. Гости тоже поднимались из-за стола, правда тост не спешили поддерживать. Вероятно, помнили матушкино упреждение или боялись очередного скандала.

Виренея вопросительно глянула на Ерофея.

— Он сказал, теперь все заклятья сняты, — ответил вместо целителя Кристиан и аккуратно приподнял её подбородок.

Виренея закрыла глаза. Поцелуй получился мимолётный, невесомый, но такой обещающий…

— А теперь? Ты сказал бы «да» у алтаря? — прищурилась царевна.

— Лучшей девушке на свете, рядом с которой даже Василиск не страшен?.. Да, — стал вдруг серьёзным Кристиан.

И снова её поцеловал, на этот раз отнюдь не невинно.

— Горько! Го-орько! — скандировали обрадованные гости.

Новость о снятых проклятьях разносилась по царскому терему со скоростью пожара.

А потом было празднование Старого Нового года. Все оделись и вышли на улицу. У костра уже пели и плясали ряженые, гремели шутихи и хлопушки. Иван с друзьями запускали фейерверки по континентальной традиции. Под конец жрец провёл исконную церемонию царства — сжигание высоченного соломенного коня.

После гости вернулись за стол.

Но об этом Кристиан с Виренее узнали уже из рассказов. Потому что сами они как ушли в царевнину горницу за тёплой одеждой для уличных гуляний, так до обеда следующего дня и не показывались.

Два дня спустя

Кристиан

После завтрака ему принесли срочную телеграмму.

— Что это? — Виренея собирала вещи для поездки в Тридевятое.