— Прошу прощения, Ваше Величество! Мой отец неважно себя чувствует. Дорога и волнения плохо сказались на его здоровье. Разрешите мне проводить его домой. Уверен, завтра ему станет лучше, и он ответит согласием на ваше предложение.

Я лихорадочно потянул в его сторону ледяную паутинку.

Дотянулся до чужой матрицы и узнал её с первого касания.

Чёрт!

Вот он — тот самый неизвестный маг!

Сын князя Трубецкого!

Мужчина вздрогнул, обернулся и уставился прямо на меня. А затем качнул в мою сторону такую волну энергии, что паутинка лопнула с тихим звоном.

— Это он! — заорал я Бердышеву. — Держи его!

Жан Гаврилович бросился к Трубецкому.

Тот даже не обернулся. Только сделал быстрое движение руками.

Министр иностранных дел Головин рванулся наперерез Бердышеву. Всем своим немалым весом он врезался в Жана Гавриловича и сбил его с ног.

В зале раздался женский визг. Зазвенело бьющееся стекло. Опрокидывались столы, трещали платья и мундиры. Обезумевшие аристократы Петербурга рвали друг друга в клочья, повинуясь мгновенному приказу Трубецкого.

Скольких же он успел опутать своей магической сетью⁈

Я замахнулся бердышом.

Но в руках Трубецкого появился огненный шар и полетел в меня. Увернуться я не успел.

Огонь ударил меня в грудь. Я отлетел в сторону и распластался на полу, продолжая сжимать в руке древко бесполезного оружия.

Рядом замертво валились остальные охранники. Я увидел обгоревшее лицо Тагира. Зрачков не было — только мутных белки широко распахнутых глаз.

Меня спасла только матрица, которую я до предела накачал энергией. Беспощадный огонь столкнулся с ледяной бронёй и жадно плавил её. Матрица визжала и выла, её плетение не выдерживало жара и распадалось прядь за прядью.

Ещё мгновение — адское пламя доберётся до тела, и тогда я сгорю заживо!

Лёжа на полу, я видел, как Трубецкой швыряет в зал огненные шары. Люди вспыхивали, катались по полу и вопили от боли.

— Сдохните все! — закричал Трубецкой. — Зачем нужна Империя, если я не смогу ей править⁈

Он повернулся к Императору. Широко взмахнул руками, и между его ладоней возникла гудящая стена огня.

Безумная гримаса уродовала лицо Трубецкого.

— Пора тебе уступить мне свой трон, братишка! — сказал он, кривя губы в усмешке.

Император тоже вскинул руки. Вокруг него мгновенно сгустился воздушный вихрь. Ледяной ветер сбивал пламя, не давая ему подобраться к телу Императора.

— Врёшь! — закричал Трубецкой. — Я всегда был сильнее тебя!

Вихрь столкнулся с пламенем, и огненные языки разлетались по залу.

Моя матрица всё ещё сражалась с огнём. Одежда на мне горела, волосы трещали от жара.

Но лёд оказался сильнее.

Я дотянулся до бердыша и коротким движением швырнул оружие в Трубецкого.

Острое копейное навершие пробило рёбра князя. Он взмахнул руками и упал на колени.

Одновременно с князем рухнул Император. Он истратил все свои силы, сдерживая натиск безумца.

Шатаясь, я поднялся на ноги.

Взялся за древко. Выдернул остриё бердыша из тела Трубецкого и замахнулся снова.

Остро отточенное лезвие описало полукруг и разрубило шею проклятого мага.

Голова Трубецкого покатилась к ногам неподвижно лежащего Императора.

Через два дня я сидел в удобном шезлонге на крыльце фермы Казимира, держал в левой руке стакан с холодным домашним лимонадом и наблюдал, как рабочие устанавливают новые теплицы.

Вот такую работу мне поручил Казимир. Он сказал, что магическая матрица лучше всего восстанавливается в спокойном состоянии. Но безделье и скука тоже ей вредят.

За углом дома тарахтел мотоблок. Сенька с самого утра вспахивал грядки, которые опустели после набега Императорских поваров.

Я сделал глоток холодного яблочного лимонада и задумчиво посмотрел на кисть руки. Ожоги почти зажили — шрамы уже покрывала молодая кожа. Я дважды в день мазал их каким-то составом, который Казимир приготовил своими руками.

Потрясающая, всё-таки, регенерация у оборотня!

За воротами фермы раздался нетерпеливый автомобильный сигнал.

Кого там ещё принесло?

Я лениво поднялся с шезлонга.

Наверное, рабочим опять привезли материалы. Теплицы, которые затеял мастер, оказались грандиозным строительством. Почище египетских пирамид. Грузовики со стёклами, мешками цемента и связками металлического профиля то и дело прибывали на ферму.

Я едва успевал открывать и закрывать ворота.

Я вдавил кнопку. Металлическая створка с лязгом поползла в сторону, и я увидел знакомый чёрный внедорожник.

Надо же!

Жан Гаврилович Бердышев собственной персоной!

Посигналив в качестве приветствия, внедорожник вкатился во двор фермы.

Бердышев вылез из-за руля.

Я посмотрел на лицо капитана и заржал.

Во время пожара в тронном зале Жан Гаврилович так самоотверженно спасал цвет петербургской аристократии, что огнём ему опалило усы.

Капитан гвардии долго страдал по этому поводу. В конце концов, махнул рукой и сбрил их начисто.

Общую картину это немного улучшило, но настроение Жана Гавриловича продолжало оставаться хреновым.

Вот и сейчас он хмуро посмотрел на меня.

— Ну, и что ты ржёшь? Ты свою-то рожу в зеркале видел?

Видел, само собой!

После Императорского приёма мне пришлось постричься почти наголо — волосы на голове начисто сгорели.

Я расхохотался ещё громче.

Бердышев только головой покачал.

— Собирайся, весельчак! Император хочет тебя видеть.

Я допил лимонад.

— Зачем я ему? Ещё кому-нибудь надо башку отхреначить?

— Вот у него и спросишь. Поехали!

На этот раз мы подъехали прямо к парадному крыльцу.

Жан Гаврилович вылез из-за руля и бросил подбежавшему слуге:

— Никуда не отгоняй! Мы ненадолго.

Не слушая возражений, он потащил меня во дворец.

На мраморных ступенях нас встретил Николай Владимирович Померанцев. Левая рука начальника дворцовой охраны была забинтована — во время приёма он помогал вязать министра иностранных дел Головина. А тот изловчился, и укусил Померанцева за пальцы.

— Идёмте! — сказал Померанцев, пожимая мне руку. — Все уже здесь, Император ждёт только вас.

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, украшенной статуями. Двери тронного зала были раскрыты нараспашку. Оттуда слышалось стрекотание дрелей и стук молотков, летели клубы белой известковой пыли.

Быстро Его Величество ремонт затеял!

Хотя, это понятно. Тронный зал для Императора — рабочее место. А долго терпеть бардак на рабочем месте не сможет никто.

— Посторонись, господа хорошие!

Двое рабочих тащили мимо нас стремянку, заляпанную голубой краской.

— Что здесь случилось-то, Иваныч? — спросил тот, что помоложе, своего напарника.

— Ты телевизор не смотришь, что ли? — строго ответил Иваныч. — Князь Трубецкой на торжественном приёме решил устроить в честь Императора праздничный фейерверк. Но не рассчитал мощность петард. Самому голову оторвало, и тронный зал чуть не спалил!

— Да ну, — не поверил молодой. — Что же, князь — идиот, что ли?

— Ты с этими словами поосторожнее!

Иваныч мельком оглянулся на нас.

— Князь — не князь, а технику безопасности при обращении с огнём надо соблюдать! Кстати, Митька! Ты когда мне экзамен по электробезопасности сдашь? Вторую неделю у тебя удостоверение просрочено!

— Извини, Иваныч! Закрутился с работой. У меня корочка при себе — ты мне прямо сейчас и подпиши!

— Что значит «подпиши»? — нахмурился Иваныч и сердито грохнул стремянку на мраморный пол. — Сейчас за нас, знаешь, как возьмутся? Проверками замучают! Князья залы поджигают, а проверять нас будут!

Иваныч вытер седые усы.

— Нет уж! Список вопросов я тебе дал, вот и учи! А завтра утром придёшь ко мне в кабинет и сдашь, как положено!

Рабочие со стремянкой скрылись в тронном зале.