— Омиииии, эээййй, — господи, с одного из них мне махал рукой человек. Только бы больше не орал это имя! Я быстро помахала рукой, он увидел, и начал спускаться с лесов.

Боже, что мне делать. Если это ее знакомый, или вообще, может родственник. Как они отреагируют на это, что мне сказать? Сердце забилось, как попугай, в клетку которому пробрался кот. Сейчас оно просто вылетит через горло.

Он бежал сюда. Я развязала край платка, и закрепила на восточный манер, прикрыв нос и рот. Оставила только глаза. Подбежал высокий светловолосый мужчина, я увидела как его улыбка сползла с лица.

— А где Оми? Ты не Оми. Я тебя с ней видел? — он присел рядом, и я опустила глаза с его лица. Очень симпатичный — не сложно влюбиться в такого. Пухлые четко очерченные губы, еле заметная ямочка на подбородке, немного лукавые, но яркие карие глаза. И это при том, что волосы, брови и щетина на подбородке светлая. Лет тридцать пять максимум.

— Оми сейчас в беде, и я хочу узнать — насколько вы готовы ей помочь, и вообще, станете ли ей помогать. — не поднимая голову, я повернула ее налево. Он сидел рядом, мял ладони, зубы стиснул, и было ощущение, что он хочет плюнуть. Он был зол. Он был расстроен. Грязная рука трет лоб, нет, не грязная, это родинка. На тыльной стороне ладони, под мизинцем и до самого запястья было родимое пятно в виде дельфина.

Боже, Боже…

— Где у Брана смешная родинка в виде рыбы? — Бор смотрел на меня безотрывно, и я поняла, что врать сейчас бессмысленно.

— Я… не знаю… Бор…Я не помню. После того удара я ничего не помню. Как будто до этого дня меня не было…

Я не имею права ревновать, я его не знала. И сейчас я вижу как он расстроен. Надо ли открыться? Поможет ли это делу?

— Ты любишь ее? — Сири, черт побери, какого хрена ты задаешь этот вопрос, сейчас не время вынимать из залежей души бабские обиды и собственнические мыслишки. На самом деле вы никто друг другу. У тебя нет прошлого с ним. У него есть, но он, скорее всего, принял уже судьбу — понял, что отсюда ему не выбраться. Оми была его отдушиной.

— Да, люблю. И я не знаю, что делать. Я могу своровать длинный нож, и идти в замок, убить пару человек из охраны, но меня остановят. — он держал голову в ладонях, и я безотрывно смотрела на этого забавного, изогнувшегося в прыжке дельфина на левой ладони. Какая-то часть прежней, настоящей Сири во мне прощалась с мужчиной, которого любила с детства.

— Слушай, я должна тебе рассказать всю правду, только прошу, не горячись и выслушай меня. — я даже не знала — смогу ли еще раз прийти, и спокойно поговорить с ним. Поэтому нужно рискнуть.

— Бран, нам нужно бежать отсюда. Я сейчас думаю над планом, но мне нужно понять — что можешь ты?

Я сняла платок, и пока он ловил ртом воздух, рассказала ему все. О себе, о его дяде, о том, что было на севере, когда я попала туда, о том, что его отец и брат ждут его, о том, что скоро таары решатся на нападение.

— Сири, моя Сири, я уже простился с тобой, у меня не было дороги обратно. — он хватал меня за руки, и виновато смотрел прямо в глаза.

— Бран, прошу, не переживай. Я не знаю тебя, и поэтому, ты не предал меня. Все хорошо. Прошу, успокойся, и думай о том, что можно сделать. Скоро я приеду на верфь как гостья, я не знаю в какой день, но пожалуйста, наблюдай за каретами. Я буду в длинном плаще. Я попробую снова встретиться с тобой. Не подавай вида, что знаешь меня. Мы обязательно выберемся отсюда, я тебе обещаю. Думай, Бран. Думай. Мне пора, иначе меня хватятся, и пострадаем мы с Оми вдвоем.

Обратно я бежала той же тропой. Удача ли то, что это был Бран, или это провал, потому что он посчитает меня сумасшедшей, покажет только время.

Я чинно прошла до кухни. Мне на встречу шли охранники. Я юркнула в кухню, выпустила рубашку, переодела платок, и встала в углу. Мимо меня пробегали рабыни на которых я шикала. Наконец, я увидела Сигу с кучей чистого белья.

— Оми еще не вернулась? Надеюсь, с ней все будет хорошо, Сига, — я взяла у нее стопку с одеждой, и чуть прижав к лицу, направилась в замок. Смотря на пол, прошла в комнату, и там выдохнула. Переоделась в свою одежду, когда в комнату забежала Сига.

— Карета одруса Лима подъехала, я пошла встречать Оми. — она выбежала из комнаты, а я быстро шмыгнула за ширму с ведром.

— Сири, надеюсь тебе понравилась прогулка? — голос Шанари. Сегодня она в духе.

— Да, мне срочно надо туда, — шепот Оми, она забежала ко мне, скинула плащ, и дала мне. Пока я его надевала, она лила из кувшина в ведро, имитирую очень долгое ожидание туалета.

— Шанари, мне очень понравилось ездить с одрусом Лимом, он очень терпеливо мне все показывает и рассказывает, и мне не страшно рядом с ним, — шептала я, выходя из туалета, и снимая плащ. Все, у нас все получилось.

— Сига, неси ужин, я очень голодна. Неси много еды, — я дала понять Шанари, что наш разговор закончен.

— Оми, рассказывай о поездке, подробно о том, что сказал тебе одрус Лим, — мы ужинали и разговаривали шепотом.

— Он сказал мне, что всю ночь думал над твоими словами, и пришел к тому, что ты права. — она посмотрела на меня.

— Продолжай, продолжай, я понимаю, о чем речь.

— Он хочет встретиться и съездить на рудник вместе, чтобы ты посмотрела там все. Я отвечала как ты меня учила — я подумаю, и отвечу при следующей встрече. Еще, он сказал, что мне не стоит обсуждать ничего касаемо рудника с Ваалом, и я ответила как ты сказала, согласилась с ним.

— Отлично. Теперь нам нужно продумать еще одно дело. Сига, неси нари, и прошу, не удивляйся, если я зову его иногда кофе.

Девушки легли спать, а я подперла дверь, и как обычно, уселась на свое любимое место. И так, Оми пока не стоит знать о том, что Бран в курсе, и он готов помогать ей, иначе, она расслабится, будет надеяться на него, и совершит много ошибок — у влюбленных мозг плавится.

Нам нужен человек, что будет спокойно выходить из замка и общаться с Браном. Нам нужна передача информации. Постоянная. Пока нас четверо, и доверять кому-либо еще нельзя. Все будет организовываться не быстро — у нас нет права на ошибку.

Утром за мной пришла Шанари. Ваал будет через несколько минут. Мы поедем с ним на прогулку. Она не сказала куда. Хорошо, давно не общалась с ним, может быть что-то прояснится по поводу моего положения здесь. Я даже не представляю, что я могу предложить этому миру.

— Теплого света, Сири, — он уже был в карете, — сегодня я покажу вам нашу верфь.

— О, я так рада, мне очень нравится море. — бинго, это просто прекрасно.

В дороге он был задумчив, сводил брови, словно обдумывает какие-то детали, это меня пугало. На подъезде к верфи я решилась сломать этот щит между нами.

— Одрус Ваал, вас что-то беспокоит? — я чуть наклонилась к нему, нарушив его личное пространство.

— Знаешь, Сири, да, меня беспокоит то, что наша верфь медленно делает большие лапахи. У нас мало корабелов. Я бы хотел, чтобы наш флот был больше.

— Одрус, у вас слишком много забот, и я вижу, что остальные одрусы не смогли бы без вас решить эти заботы. Здесь работают наемные рабочие?

— Да, рабы долго будут вникать в работу.

— Одрус Ваал, давайте посмотрим верфь. Если можно, я посмотрю на работу наемников, поговорю с ними, и может быть, у меня появится какой-то свежий взгляд на вашу проблему. Знаете, это как с вещью, которую потерял — ты ходишь по комнатам, заглядываешь в каждый угол несколько дней, а входит в комнату новый человек, и находит ее на самом видном месте. Но, если вы не скажете человеку что потеряли, он не поможет вам — для него эта вещь будет словно лежащей на своем месте. Поэтому, хорошо, что вы мне сказали.

— Сири, ты умна, несмотря на то, что у тебя женская голова.

— Я была одна у своих родителей, и в детстве все мои игры были в работе. Знаете, когда нет времени на игры, ты делаешь так, что работа становится элементом выдуманной жизни. Если ты быстрее соседского парнишки выгонишь овец и доведешь до долины, значит ты выиграл эту игру, если выстрогаешь из дерева лодку больше, чем все мальчишки, значит они снова позовут тебя с ними играть. Я не любила игры с девочками, я не шила кукол. — я говорила дерзко, словно вновь проживала выдуманные элементы своего прошлого, смотрела сквозь Ваала.