— Хорошо, — кивнул лейтенант, пронзив взглядом хозяина. — Иди. Ах да… Вино у тебя есть?

— Поищу, — покорно сказал трактирщик, развел руками, извиняясь. — С прошлого года что-то осталось. Время трудное, торговцы сюда редко захаживают…

— Да понял я, морда! — хмыкнул Феран. — Тащи что есть! Сделай глинтвейна на всех… Нам нужно согреться.

Трактирщик быстро закивал. Сгорбившись, пошел прочь. Я скривился, красноречиво посмотрел на Ферана. Командир уловил укор в моем взгляде, отмахнулся: мол, не мешайся, без тебя разберусь. Но заколебался, остановил жестом хозяина.

— Да, и еще. Не трусь ты так. Мы будем вести себя пристойно… И заплатим.

Трактирщик вздохнул с облегчением и робко улыбнулся. Кивнул, убежал, радостно потирая руки. Ведь господа дебоширить не будут, пообещали. Даже денег дадут.

Ноги гудели от усталости, тело ломило. Я откинулся на стуле, блаженно потянулся. Наконец-то отдохну. Хочется спать, но потом, потом… сначала поесть. Ощущение опасности исчезло, даже тьма, сгустившаяся над деревней, не так страшила. Это место резко контрастировало с остальным селением. Тут царили тепло и уют, пахло пищей, были люди. После битвы с кусаками и изматывающего пешего перехода я испытывал настоящее блаженство.

Воины тоже откинулись на стульях, лениво переговариваясь. Иг молчал, изучал внутреннее убранство зала. На меня старался не смотреть. А если случайно натыкался взглядом, то тут же отворачивался. Даже когда обращался, пытался глядеть сквозь меня. Я невольно улыбнулся. Как же чародей все-таки ненавидит меня! Но убить почему-то не пробует, хотя мог бы. А что… Снес голову молнией, а потом сказал — сам виноват, поскользнулся и попал на линию заклятия… Но исходит ядом, а на убийство не идет. Странно. Может, остатки чести? Или просто не хочет белы рученьки марать? Хм, неважно, главное, что змея шипит, но куснуть не пытается.

Открылась дверь, в зал вошли две девушки. Обе невысокие, но стройные и неожиданно сочные. Удивительно похожи меж собой. Двойняшки, наверное. Личики смазливые, румяные. Даже сквозь мешковатую одежду проглядывали соблазнительные выпуклости. Маэрдир встрепенулся, посмотрел, как лис на цыплят. Феран тоже заинтересовался, но как-то лениво, без огонька. Ведь командир, терять уважение подчиненных нельзя. Я украдкой глянул на следопыта. Рол теребил перевязь с ножами, нервно оглядывался по сторонам. Воина что-то тревожило, не давало расслабиться. Я насторожился. А ведь и правда… я размяк, растекся по стулу, как кусок теплого масла по тарелке, и потерял бдительность. Если ворвется нечто кусающееся и рычащее или даже просто ватага разбойников, ведь даже пикнуть не успею.

Одна девушка принесла поднос, заставленный кружками, мисками и кувшинчиками. Склонилась над столом, торопливо расставляя посуду. Ткань платья упруго натянулась, чуть ли не трещала. В неглубоком декольте проглядывала молочно-белая и мягкая кожа.

Маэрдир облизнул пересохшие губы, нервно сглотнул. Его глаза лихорадочно заблестели. Даже о простуде забыл, зачарованный видом девиц. Я ощутил удивление: не думал, что светловолосый мечник такой ценитель женской красоты. На первый взгляд — жесткий, суровый воин. Хотя все мы люди, в каждом есть нечто от животного. Кто-то даже не пытается давить в себе зверя, кто-то борется с инстинктами. Но у всех бывают моменты, когда низменное прорывается наружу.

Вторая дочь трактирщика присела у камина, помешивая горячее варево длинной ложкой. То и дело черпала из котла. Дула, смешно вытягивая губы, пробовала, готово ли.

Вошел хозяин, принес пять больших кружек. Над ними вился ароматный пар. Сразу же запахло горячим вином со специями.

— Ваш глинтвейн, — объявил трактирщик. — По старинному рецепту, что оставил мне отец. Согревает, утоляет жажду, гонит болезни из тела.

— То, что нужно, — благосклонно согласился Феран. — Хозяин, а лошади у тебя есть? Мы заплатим.

Трактирщик поставил поднос на край стола и почесал затылок в задумчивости. Маэрдир тут же подхватил одну кружку, сделал большой глоток. Лицо мечника сразу раскраснелось, воин крякнул и вытер губы рукавом.

— Лошадок нет, господин, — развел руками хозяин. — Последняя издохла месяц назад от старости. В деревне мало людей, работать некому. Себя кормим едва-едва. Покупать не на что.

Феран помрачнел, хрустнул костяшками пальцев.

— Понятно, — буркнул офицер. — Придется опять идти пешком. А что слышно с границы? Имперцы не балуют?

— Нет, — мотнул головой трактирщик. — Вести в нашу глушь не доходят. Вчера проезжал отряд. Но с той же стороны, откуда и вы. Напоили лошадей и умчались. Только от гонцов и узнали, что война.

— Не боишься оставаться здесь? — полюбопытствовал лейтенант. — Скифрцы могут дойти.

— У меня нечего брать, господин, — улыбнулся хозяин — В крайнем случае, спрячемся в лесу, переждем.

— Соображаешь, — одобрительно хмыкнул Феран, пригладил волосы. — Что ж, пусть тебе благоволит Алар и остальные Светлые боги.

— Благодарю, господин, — поклонился трактирщик. — Вам того же. Откушайте, чем боги послали. Все свое, свежее. Жена хорошо готовит.

— Попробуем, — кивнул Феран.

Трактирщик удалился за стойку. Его дочери сняли котел с огня, наполнили глубокие миски наваристым супом, расставили перед нами. Я принюхался, едва сдержался, чтобы не наброситься с ходу. Пахло восхитительно. Во рту скопилась слюна, в животе аж рычало от голода. Я порыскал взглядом по столу, цокнул языком. А неплохо им тут боги шлют. В мисках холодное мясо, нарезанное ломтями, разваристая гречневая каша, всяческие соленья и копченья, вареные овощи. Посередине горячий хлеб. Корочка блестящая и ломкая даже на вид.

Маэрдир алчно потер руки, хлопнул в ладоши. На открытом лице расплылась счастливая улыбка обжоры. Свой глинтвейн он давно вылакал. Не знаю, по какому рецепту делал питье трактирщик, но мечнику действительно стало лучше. Он давно не чихал и не кашлял. Неестественная бледность исчезла, воин взбодрился. Я взял кружку, принюхался с подозрением. Запах обычный, терпкий. Правда, чувствовалась легкая гнильца, но так бывает — вино застоялось, бочки немытые…

Товарищи уже давно пили, кряхтели и крякали, нахваливали напиток. Даже Рол немного пригубил, но сразу отставил. То ли трезвенник, то ли не понравилось. Я поднес кружку ко рту, но отхлебнуть не успел…

— Эскер, постой, потом набьешь брюхо, — сказал Феран добродушно. — Сходи, глянь на наши комнаты. Надо проконтролировать.

Я скривился. Тихо, так чтоб никто не заметил, вздохнул. Не дадут поесть, злодеи! Сами жрут, набивают пасти. Бросил отчаянный взгляд на еду, взмолился:

— Может, потом?

— Выполняй приказ, солдат! — подмигнул мне Феран с какой-то дурашливой веселостью. — А ведь ты солдат… сол-да-тик… Трактирщик, комнаты готовы?

— Да, господин! — с готовностью ответил хозяин, выскочив из-за стойки.

— Мой человек посмотрит, как там, — заявил лейтенант. «Так вот! Мой человек! — подумал я угрюмо, — Теперь ты в армии, Эскер, не забывай. А вот что с Фераном? Неужели захмелел? Или мне кажется? Но нет, вон Рол угрюмо и как-то удивленно косится на командира. А маг… маг ушел в себя, ел сосредоточенно и жадно… оголодал, бедняга».

Я встал из-за стола, чуть не опрокинув стул. Подхватил посох и поправил меч на поясе. С ожиданием глянул на трактирщика. Тот пожал плечами, но дурь и блажь господ надо исполнять, и он поманил пальцем одну из дочерей.

— Проводи господина на второй этаж, пусть посмотрит комнаты.

Девушка кивнула, оглянулась на меня. Я качнул головой — иди-иди, я за тобой.

— Эй, Эскер! — нагнал меня голос Ферана у самой двери. — Зачем посох тягаешь? Оставил бы.

— Да-да, молодой господин, что ж вы так, — подхватил трактирщик. — Оставьте. Тяжесть-то какая! Ничего с посохом не станется.

Угу, подумал я зло. Уже сглупил один раз и чуть не подох от зубов болотных тварей. Но вслух сказал с наигранной бодростью:

— Это все, что досталось мне от отца. Посох дорог как память.