Эстебан наклонился за рюкзаком.

— Я обещал попробовать…

— Так чего ты ждешь? Пробуй…

Снова что-то затрещало, еще более отчетливо. Непонятно, откуда шел звук, он множился, эхом прокатывался в пещерах на склоне. Но тот, кто его вызвал, был совсем близко.

Эстебан выпрямился.

— Том, мне надо идти. Если меня застукают, все пропало.

И Эстебан начал осторожно спускаться по скользким, заснеженным камням вырубленных ступенек.

— Не уходи.

Том не повысил голоса. Когда просят, не кричат. Эстебан в последний раз на него взглянул:

— Не волнуйся. Я спрячусь, но останусь рядом. Это единственный способ вытащить тебя. Когда вернется тот, кто тебя запер, я на него накинусь! Не думай, у меня есть оружие!

— Нет!.. — молил Том.

На глазах у него выступили слезы. Нельзя допустить, чтобы Эстебан скрылся из виду. Стоит его другу исчезнуть, и через секунду он, Том, себя убедит, что этот мальчик был всего лишь галлюцинацией.

— Эстебан, посмотри на меня, поклянись мне, что ты не призрак!

Мальчик, улыбаясь, уверенный в себе, поднял руку:

— Клянусь!

Надо любой ценой его удержать.

— Постой, постой… Ты помнишь, как ночью, перед тем как исчезнуть у фруадефонского моста, ты сказал мне, что по-настоящему тебя зовут не Эстебан?

Мальчик беспокойно оглядел вход в коридор и другие отверстия в скале.

— Не сейчас, Том.

Том прижался лицом к решетке. По ржавым железным прутьям потекли слезы.

— Нет, сейчас! А вдруг ты не вернешься. Вдруг я умру, вдруг я снова стану младенцем и все забуду. Прошу тебя… Это всего одна секунда. Как тебя зовут?

Лейтенант Леспинас сунул мобильник в карман и подступил ко мне вплотную:

— Живее, доктор Либери, каждая секунда на счету. Где он? Где Габриэль?

Все уставились на меня.

Савина выглядела растерянной, словно я разрушила ее и без того слабое доверие ко мне.

Леспинас уже ничем не напоминал обаятельного монаха, каким казался в начале расследования. Я сдавленным голосом ответила:

— Я не знаю, но… могу определить.

— Что?

Я чувствовала, что он с трудом удерживается, чтобы не ударить меня. Дай же сказать! Ты что, не понимаешь, Леспинас? Я не меньше тебя боюсь того, что может произойти.

— Жучок… трекер… GPS… зашит в… его куртку.

Лейтенант в изумлении сделал шаг назад:

— Вы зашили трекер GPS за подкладку куртки Габриэля?

Я втянула в себя воздух. И с опаской глянула на Астер. Должна ли я отвечать в ее присутствии? Хотя чего мне бояться, мой мобильник у меня в кармане.

— Да, лейтенант. Жучок, которым управляют через интернет. Не больше симки. Обычно такие трекеры используют, чтобы следить за беспамятными стариками, за собаками, или туристы, чтобы не потеряться.

Савина впервые за долгое время подала голос:

— Мадди, Габриэль не старик, у него нет Альцгеймера. И не турист. И тем более не собака!

Они хотят меня пристыдить?

— Я много работаю. Габриэль почти все время один. Я ему доверяю, но мало ли что. Он мог бы мне сказать, что весь день сидит дома, а сам отправиться…

— Это неважно, — перебил меня Леспинас. — Доставайте мобильник, надо узнать, где он прячется.

— Ну пожалуйста! — взмолился Том. — Скажи, как тебя зовут.

На его лице отпечатались следы от прутьев. Он плакал, топал ногами, упрашивал, он не хотел, чтобы призрак о нем забыл.

Эстебан продолжал осторожно спускаться к пещерному коридору.

— Не бросай меня!

Эстебан на мгновение остановился. Сунул руку под куртку, вытащил нож и показал.

— Томми, я тебе обещаю, что останусь здесь. И я могу драться за двоих.

Том чувствовал вкус ржавчины во рту, железные прутья впивались в кожу. Ему хотелось тоже обратиться в призрака, пройти сквозь эту решетку, рассыпаться на частицы и снова стать собой по ту сторону. Но такое бывает только в кино.

Том изо всех сил напрягся, он почти протиснул лицо между прутьями, еще чуть-чуть — и голова лопнет, как воздушный шар, который слишком сильно сжали. В висках гудело. Холодный металл сдавливал голову.

— Ну пожалуйста! Я всего лишь хочу знать твое настоящее имя.

Эстебан спустился еще на три ступеньки. Он почти добрался до входа в коридор. Широко улыбнулся и произнес:

— Меня зовут Габриэль.

— Дайте мне ваш мобильник, — повторил Леспинас.

На этот раз я без разговоров протянула ему телефон.

— Надо же, — прошипела Женнифер, — засунуть жучка в шмотки своему мужику.

Я оглянулась на нее. И сообразила, что, в отличие от Савины, Нектера или Астер, она никогда не видела Габриэля. С самого нашего приезда он никуда не ходил… только на кладбище, когда хоронили Мартена Сенфуэна… и в бассейн.

Я пояснила для всех, до кого еще не дошло:

— Габриэль не «мой мужик». Он мой сын! Ему десять лет!

Они с жалостью смотрели на меня. Заставляли меня почувствовать вину, чего я терпеть не могу. Я на секунду задержала в руке мобильник.

— Не судите меня, лейтенант. И вы, Савина, тоже. Я люблю Габриэля. Он плоть от плоти моей. Если бы не он, я давно бы спятила. Но вам не понять, что такое одной воспитывать десятилетнего ребенка. Ребенка, который родился через четыре месяца после того, как я потеряла своего первенца. На которого он совсем не похож.

Я отвернулась, чтобы не видеть их глаз. Уставилась на голую лампочку под потолком, на вздувшиеся обои, драные занавески… и вдруг замерла.

Снег за стеклами был синим!

Я сжала телефон в руке. Все, кто был в комнате, тоже замерли, глядя на двор фермы в синих отсветах, как будто само небо полиняло и окрасило снег.

Савина опомнилась первой:

— «Скорая»! Наконец-то!

Она была права. На белых экранах стен соседних домов вертелись синие круги, и во двор фермы въезжала машина «скорой помощи», а следом — пожарная. «Скорая» прибыла с подкреплением. Они не нарушили главное правило — в метель, как и через джунгли или пустыню, никогда не ехать в одиночку.

— Ждите меня! — приказал Леспинас.

Лушадьер прижалась носом к стеклу. Савина взяла безвольную руку Амандины и, немного успокоившись, бормотала, что теперь все будет хорошо. Нектер присматривал за сестрой.

На меня уже никто не обращал внимания.

Я взглянула на телефон. Одно движение — и на экране появился трекер GPS KidControl. Габриэль был красной точкой на карте. Я настолько привыкла, заглядывая в приложение из своего врачебного кабинета во время коротких перерывов, видеть эту точку всегда на месте «Шодфурской мельницы», что сейчас не сразу ее отыскала.

Красная точка мигала в трех километрах от нашего дома. Если верить карте, она была неподалеку от соседней деревни Сен-Пьер-Коламин.

Что Габи там понадобилось? Я проклинала свою беспечность. Уходя утром из дома, я приготовила завтрак, выжала сок из апельсина, достала масло из холодильника, сделала тосты, оставила на столе записку: «Хорошего тебе дня, мой домовой» — и даже не заглянула к нему, чтобы не разбудить.

Если бы я знала!

А потом все понеслось слишком быстро.

Я слышала, как Леспинас спускается по лестнице, чтобы встретить бригаду врачей. Видела, как Лушадьер размахивает руками перед окном: «Сюда, сюда!»

Снова посмотрела на красную точку. Мой сын там, в Сен-Пьер-Коламин, меньше чем в трех километрах от Фруадефона. Потом, глядя через открытую дверь комнаты Амандины, прикинула расстояние до двери комнаты Тома, тоже открытой.

И за долю секунды приняла решение.

Полицейские были предупреждены. Но они не сумели защитить Тома, как раньше не смогли найти Эстебана.

Я должна действовать. И на этот раз в одиночку.