— Идиот, посмотри, что ты наделал! Ты причинил мне большой урон. Что же ты, не мог идти поосторожнее?

Шейх Чилли вспылил и возмущенно сказал:

— Ты так громко кричишь только потому, что потерял пустяковый горшок с гхи, и не думаешь обо мне, хотя я лишился всего своего богатства — слуг, жены, сыновей, величественного дворца. О, что мне делать?

Сказав это, шейх Чилли начал безудержно рыдать. Сетх, выслушав его рассказ, решил, что он сумасшедший, и, ворча, ушел, а шейхджи продолжал рыдать еще долго.

Когда-то в городе Шамли, что в районе Музаф-фарнагара, жил джат, которому не давала покоя его жена. Обычно она сидела бездельничая и целый день донимала его своими придирками. Она даже не носила ему еду в поле, где он работал. И бедняга джат был вынужден сам доставать воду, готовить пищу, присматривать за буйволами, коровами и волами. А если он, случалось, говорил что-нибудь некстати или по ошибке, то она устраивала такие скандалы, что все соседи сбегались посмотреть, в чем же дело. Всякий раз, когда нужно было делать какую-либо работу, она говорила:

— У меня так болит живот, что я лишь с трудом могу что-нибудь съесть.

Однажды джат задумал сыграть шутку со своей лживой женой. Встав рано утром, он сказал ей:

— Сегодня я ухожу из деревни по одному важному делу. Вставай и приготовь мне несколько чаппати.

Жена джата тут же притворилась, что заболела, и застонала:

— О! Ох! Моя бедная поясница! Она болит ужасно, еще немного — и переломится пополам! Сделай-ка чаппати сам.

Джат встал, зажег огонь и быстро приготовил для себя четыре чаппати, которые он вместе с джаггери завязал в подол своей одежды. Он также приготовил четыре чаппати для жены и положил их рядом с постелью «больной», чтобы та могла поесть. И она спросила его:

— Почему ты сделал для меня чаппати? Разве ты не знаешь, что я заболела? Как же я смогу съесть их?

Джат поднялся, чтобы уйти, и сказал:

— Ну хорошо, я пошел!

— Когда ты вернешься? — спросила жена.

— Через четыре или пять дней, — ответил джат. — Мне предстоит долгий путь, и я не смогу раньше закончить работу.

— Постарайся возвратиться поскорее, — попросила его жена. — Мне будет так одиноко, и. даже трудно себе представить, как пройдет это время.

Джат вышел и закрыл за собой дверь. Но как только он ушел, жена поднялась с постели, не спеша искупалась и поставила на огонь горшок с карри. Затем она смешала муку с солью и большим количеством масла, сделала вкусное тесто и испекла для себя большой мягкий нан. Потом взяла большой кусок масла и полный котелок с пахтаньем и приступила к еде.

Все это джат наблюдал, стоя под окном. И как только он увидел, что его жена начала есть, открыл дверь и вошел. Женщина вздрогнула от испуга и спросила:

— Кто там?

Джат подошел, встал пряма перед нею и сказал:

— Это я!

А она, разволновавшись и скрывая свое замешательство, пробормотала:

— Ты же сказал, что вернешься по крайней мере дней через четыре-пять. Как же ты здесь очутился?

Тут же джат придумал и рассказал невероятную историю:

— Когда я уже отошел довольно далеко, я увидел черную кобру и, решив, что это — плохая примета, дальше не пошел. Поэтому-то я возвратился обратно.

— Какой же толщины была кобра? — спросила жена джата.

— Такой же, как и лепешка, испеченная тобой, — ответил джат.

— Ас какой же скоростью она передвигалась? — осведомилась жена.

— С такой же, с какой ты выливала гхи в рисовое карри, — ответил джат.

К этому времени жена его уже догадалась, что он все видел. Она уж было хотела начать оправдываться, когда муж схватил палку, собираясь хорошенько ее поколотить. Но жена ждала этого и, вырвав палку из мужниных рук, бросила в огонь.

Жили в одной деревне два брата. Старший был красивый и злой, а младший, хоть и одноглаз, но далеко не глуп. Старший брат не любил младшего и выгнал его из дома.

Охотниц идти в жены к несчастному Кана Бхаи не находилось. Очень долго искал он себе жену, пока не нашел такую же, как он, одноглазую! В довершение ко всем несчастьям старший брат забрал себе всех лучших волов, оставив младшему для вспашки поля одного одноглазого вола. Поэтому Кана Бхаи пришлось впрягать в плуг, в пару к волу, свою жену. Однажды, когда он работал в поле, впрягши в плуг вола и жену, случилось проходить рядом богу Махадеве[16] с богиней Парвати[17]. Увидев женщину в ярме, Парвати запричитала:

— О Господин! Давайте взглянем, что же это за человек, что так дурно обращается со своей женой!

Парвати обратилась к Кана Бхаи, и тот поведал ей о всех своих несчастьях. Богине стало жаль его, и она сказала Махадеве:

— О Господин! Если в вашей деревянной чаше есть что-нибудь, дайте, пожалуйста, этому несчастному.

Махадева запустил руку в чашу и достал оттуда пять тыквенных семечек. Протянув их Кана Бхаи, он сказал:

— Посади их на своем поле.

И Кана Бхаи посадил по семечку в каждом углу поля и одно — посредине.

Через несколько дней все поле покрыли молодые ползучие побеги с сотнями превосходных крупных тыкв. Кана Бхаи не мог нарадоваться, глядя на них, а когда тыквы достаточно подросли и созрели, они с женой собрали урожай и отнесли в дом.

Каково же было удивление жены Кана Бхаи, когда, принявшись стряпать и разрезав одну тыкву, она увидела, что внутри у нее рис. Тотчас же она разрезала все другие тыквы и собрала весь рис, что посыпался из них.

Слух о необыкновенной удаче Кана Бхаи разнесся по всей деревне. Когда же об этом узнал старший брат, его охватила жгучая зависть. Однажды под покровом темной ночи подкрался он к дому Кана Бхаи и поджег его. Дом сгорел дотла.

Кана Бхаи был убит горем. Он собрал всю золу в мешок, поднял его и сказал жене:

— Оставайся здесь, а я пойду на базар и продам эту золу.

Когда он, навьючив мешки на своего вола, шел на базар, ему повстречался богатый купец. Целый день он занимался своими делами и теперь возвращался домой. С ним был его маленький сын, который очень утомился за день. Поэтому купец и сказал Кана Бхаи:

— Брат, ребенок очень устал и не может дальше идти. Будь добр, позволь ему сесть на спину твоего вола. Когда доберемся домой, я хорошо заплачу тебе.

На это Кана Бхаи ответил:

— Нет, сетхджи, эти мешки полны золота и серебра. Если ваш сын испачкает их, то все превратится в пепел.

В ответ купец сказал:

— Брат, не беспокойся. Если мой сын испачкает мешки и твой драгоценный груз превратится в пепел, я дам тебе взамен равную меру золота и серебра.

Кана Бхаи поднял купеческого сына и усадил его поверх мешков. Была уже ночь, когда они добрались до дома купца. Едва Кана Бхаи помог ребенку слезть с вола, как тут же, изображая негодование, закричал:

— Смотрите, сетхджи, все мое золото и серебро теперь не что иное, как зола! Ваш сын испачкал мои мешки.

Купец увидел, что это действительно так, и наполнил мешки, как и обещал, серебром и золотом. Счастливый Кана Бхаи погнал быка домой.

Когда старший брат прослышал об удаче Кана Бхаи, он прибежал к нему и спросил:

— Брат, где ты раздобыл так много золота и серебра?

На это Кана Бхаи ответил:

— О! Ты разве не знаешь? Неподалеку отсюда есть город. Там продается зола по очень хорошей цене. Я продал в этом городе всю золу от моего сгоревшего дома в обмен на золото и серебро.

Старший брат возвратился к себе и сжег свой собственный дом. Он собрал всю золу и отправился продавать ее на базаре. Все принимали его за сумасшедшего и насмехались над ним. Ему пришлось выбросить свою золу.

Злоба обуяла старшего брата. Он понял, что Кана Бхаи обманул его. Он созвал своих дружков и сговорился с ними убить младшего брата.