Ничего это не доказывало. Только то, что теперь из Ханта правды добиться не легче, чем заставить облачный слой над Островами разойтись. Будет нарочно дразнить от обиды за недоверие. Да и Извер сейчас вряд ли сможет верить ему безоговорочно. А так хотелось. Но видеть Эльзи хотелось сильнее.

Извер думал, что едва увидит ее – сразу поймет, верна ли она ему как прежде или… Тени дрогнули и вытянулись. Дар всегда чутко реагирует на эмоциональное состояние.

Было ясно, что мать никак не препятствовала разводу. Она никогда не скрывала, что не одобряет Эльзбет в качестве невесты и жены, мало того что безродная с весьма слабеньким светлым даром, так еще и рождена вне брака от эльфа. Изверу так хотелось верить в невиновность любимой, что он на мгновение подумал – не мать ли инициатор? Все эти ее намеки, кристалл, подсунутый в спальню Эльзбет. Сетования на то, что Из женился на пустышке и Эльзбет за два года брака так и не забеременела. И напоминания о Стейше.

Зря подписал. Нужно было вернуться и только потом… Риз, скотина. А сам он, Извер Даркести, ослепленный ревностью придурок. Нужно остыть, вернуться и во всем разобраться. Да.

Ощущение беды пришло ночью. Внутри что-то словно оборвалось, на миг обдав смертным холодом, как бывает в глубоких штольнях, когда нога проваливается в заполненную водой щель непонятной глубины.

Из быстро оделся и менее чем через полчаса был на пристани. В груди жгло, словно заблокированный в детстве огненный дар вдруг дал о себе знать.

Небо над Силль-Элесте было чистым, спокойно покачиваясь стояли у пристани корабли, только за магическим барьером бушевал шторм. Уже стихал. Молнии еще изредка били в преграду, клубились тучи, уже не такие низкие и темные. Из раздумывал, дорого ли придется заплатить капитану за риск проскользнуть между двумя бурями. Да и не в деньгах дело. Согласился бы. Жаль, что нельзя отрастить крылья и перелететь через море как Кор или как драконы летают.

– Это самоубийство, – раздался позади голос Ханта.

– Не твое дело, – огрызнулся Из.

– Почему это не мое? Очень даже мое.

– Теперь решайсвоидела как-нибудь без меня.

– Какая прелесть. Все по канону. Они дружили долго и счастливо, пока не появилась роковая женщина. Я этого так не оставлю.

– Как знаешь.

Извер развернулся и пошел обратно к дому. Шаги Ханта какое-то время звучали позади, затем стихли.

Прореха в кольце бурь появилась только спустя сутки. Рассвет едва брезжил, солнца смутными пятнами маячили на горизонте. Тучи перекатывались за барьером, копя силы для следующего натиска. Погода была отражением того, что происходило в недрах Островов, рождающих магически насыщенные минералы, входящие в состав почти всех средств, используемых на материке.

– Оплата достаточно щедрая, капитан? – спросил вошедший на борт мужчина, наблюдая, как капитан взвешивает в руке протянутый кошель, прикидывая размер вознаграждения.

– Вполне, магиус. Этот рейс рискован и фактически нелегален, но мне нужно что-то записать в судовой журнал. Я не могу выйти в море во время шторма с пассажирами без веской причины и мага-погодника на борту. Разве что причина веская.

Хочет отказать? Но алчность уже сжала пальцы и не желает расставаться с тем количеством зол, что лежит внутри. Примерно сколько судно приносит чистой прибыли за полтора месяца, и капитан это знает.

– Веская причина – кошелек в вашей руке, а пассажиров нет, есть маг-погодник. Можете отметить в журнале как временный контракт на имя Ризера Ханта.

– Как пожелаете, магиус Хант.

– Спокойного нам моря и, надеюсь, мои услуги по специальности нам не понадобятся.

Едва судно причалило, на борт поднялся перекупщик – мелкий пронырливый тип с бегающими глазками. Капитан тут же увел его в свою каюту. Вид у обоих был предвкушающий, но пенять рисковавшему своей жизнью ушлому проныре за то, что тот провез по случаю что-то ценное, было бы странно, учитывая собственное тайное прибытие. Да и усталость давила на плечи. Рейс выдался нервным, пришлось чаровать на грани возможного.

Афишировать свое присутствие в Остерне не хотелось. Сразу начнутся вопросы, косые взгляды и пересуды. Пересуды и так были, не без этого, слишком уж громким вышел скандал с разводом.

От Гейтспорта добрался, наняв экипаж, в столицу приехал поздно вечером, весь помятый и раздраженный, так и не решив окончательно, что вообще собирается делать, и полчаса протоптался под дверью, потому что забыл ключ-руну, отпирающую замок.

Квартира находилась в престижном доходном доме и занимала половину третьего этажа.

На разнесшийся по лестнице досадливый рык, после очередной неудачной попытки, среагировал привратник – здоровяк-усач в ливрее. Он куда-то выходил, потому не видел припозднившегося жильца, но услышал возню и поднялся наверх.

– Магиус Хант? – с сомнением в голосе произнес привратник и удрученно посмотрел на едва заметный след от ноги на дверном полотне.

Пинать дверь от досады было совсем уж ребячеством, впрочем как и то, что пришло в голову еще на корабле. Привратник, имя которого стерлось из памяти так же, как треклятая ключ-руна, покачал головой.

– Опять забыли, как меня звать? Гардиан. Гардиан Дорс. И судя по словам, которые мне довелось разобрать, ключ-руну вы тоже не помните. Снова.

– Увы, Гардиан.

– Бывай вы у себя чаще, чем пару раз за месяц, – проворчал привратник и пройдя, открыл дверь в квартиру сам с помощью хитрого универсального ключа, в магических недрах которого хранились руны от всех квартир в доме. Хант был не единственным жильцом с плохой памятью.

Дверь издала мелодичный звук и открылась, мигнув по центру отражением свернутого с подобие спирали треугольника и с двумя косыми линиями сбоку. Да уж. Забыть ключ-руну “киу”, которая имеет значение “ключ” было за гранью.

Привратник кивнул на сдержанную благодарность, упомянул, что леди Хант неоднократно справлялась, не явился ли домой блудный сын, оставила кучу посланий и угрозу явиться лично и лично устроить разнос за начхательское отношение к хворающей одинокой матери, и напоминание по прибытии заглянуть в “Погоду в доме”, поскольку управляющий наконец нашел приличного продавца и помощника.

Леди Хант страдала крайне редким расстройством – она не выносила открытых пространств, что затрудняло ее общение с окружающими вне стен собственного дома и домов вообще. Даже несколько метров от двери до экипажа были для нее невыносимым испытанием. Но больше всего на свете леди Хант мечтала о путешествиях. Так что “Погода в доме” была ее обожаемым детищем, а эмо-климатические системы, изобретателем которых был ее отец и его помощник, а в последствии – муж, возможностью бывать где угодно, не выходя из дома. Единственный сын предпочитал путешествовать лично. К тому же стихии огня и воздуха не те элементали, которые награждают магиусов спокойным характером, только вечно тянут на приключения, что сказалось на карьере. Этой же карьере посодействовала тесная дружба семейства Хант с семейством Даркести.

Господин Дорс ушел, напомнив еще раз забрать у него письма и другую корреспонденцию.

Восстановить из рожи лицо мог только сон, однако утро не порадовало. Чтобы привести отражение в зеркале хотя бы к приблизительно похожему на желаемое, пришлось приложить немного магии и ножницы. Лучше бы ограничился магией. Да и демоны с ними, с волосами. Намекающий на нелады с контролем блеск в глазах, мороку не поддавался. Глаза вообще единственное, что нельзя изменить с помощью подобной магии.

– Это совершенно на тебя не похоже, Риз, – сказал мужчина своему отражению и своим мыслям.

Но прежде, чем приступить к исполнению, нужно было забежать в магазин. И вовсе не из-за угроз леди Хант. В магазине было кое-что нужное для исполнения задуманного. Следовало поторопиться, чтобы успеть до прихода управляющего.

Копия отпирающего вход в “Погоду в доме” амулета нашлась в одном из ящиков стола в кабинете. Прогулка по утреннему осеннему Остерну освежила голову, план по мере приближения к магазину постепенно приобретал все более четкие очертания, и тут судьба поставила подножку, в виде внезапно возникшей прямо на пути девицы в странной позе. И все задуманное тут же полетело в к демонам в бездну.