Мат Лаора все еще звучал в ушах, только стал еще более изобретательным. Геон крикнул:

— Щит! От ударов толку нет, давай сделаем щит!

Даари тускло порадовалась за них: надо же, понимают в происходящем и как-то успевают участвовать, а от нее толку никакого.

Тут калейдоскоп реальности вынес в поле зрения нечто осмысленное, но в высшей степени неожиданное: газон зеленой травы, одуванчик с гудящим на ним шмелем… Неожиданно одуванчик гротескно поплыл, отращивая щупальца, а шмель снарядом рванул прямо на Даари, и стало ясно, что это все-таки не идиллическая картинка, а нечто прямо противоположное. На экране вспыхнули слова от Дракона, которые Даари даже прочитать не успела — а потом почувствовала пресловутый ток «высоких энергий», от запястий, опутанных магическими каналами, к сердцу и животу.

Вот теперь ей стало по-настоящему плохо, да так, что в глазах потемнело.

Нет, сознания она не потеряла — а лучше бы потеряла! Пещера под Атоной показалась цветочками. Или это просто память милосердно стерла подробности за давностью лет?

Дракон сделал то, для чего, собственно, и предназначались доспехи: сплел чары какой-то охрененно высокой интенсивности, использовав Даари для фокусировки заряда. И она должна была терпеть, иначе бессмысленной становилась вся затея.

Должна! Терпеть! Терпеть!

— Моя госпожа, вы в порядке? Даари!

— Госпожа Сат, вы живы? Откройте глаза!

Она послушно открыла глаза, чувствуя, как немилосердно болят челюсти: так сильно сжимала зубы, чтобы не закричать. В глаза ударил ослепительно яркий свет, и Даари зажмурилась снова. Перегрузок больше не было, ощущения пропущенного через нее тока тоже, только разливалась по всему телу какая-то особенно выматывающая, глубокая слабость. Очень знакомая: после беготни по подземельям и горам в глубоко беременном состоянии Даари ощущала себя примерно так же!

— Я в норме, — пробормотала она, с трудом ворочая языком. — Почему так ярко? Это что, загробный мир?

— Всего лишь заоблачный, — произнес голос Геона, к которому, похоже, вернулся присущий Главному евнуху юмор. — Мы вырвались из Нечистого измерения, приближаемся к расчетной точке. Набрали высоту. Отсюда хорошо будет виден полет ракеты в конце траектории.

— Первый этап плана, можно сказать, успешно завершен, — сообщил бас Лаора. — Хотя вы были правы, моя госпожа: они нас ждали. Владыка говорит, еле ушли. И благодарит вас. Вы держались молодцом.

«Ага, сработала как положено хорошему амулету, когда его активируют», — подумала Даари, но без запала.

Она очень хотела прижаться сейчас к груди Владыки щекой, ухом, лицом, ощутить его твердость, теплоту и надежность — как тогда, в Атоне. Но кресло и доспех полностью изолировали ее от тела Дракона, если не считать связывающих их магических каналов.

Ничего, выжили ведь? Работаем дальше.

Ей очень хотелось сказать, что второй раз она этого не перенесет — а ведь по плану им требовалось войти в Нечистое измерение снова, чтобы опередить баллистический заряд на пути к земле! Поэтому пришлось сжать челюсти еще сильнее, чтобы не выдать себя.

С того момента, как Дракон подаст сигнал к старту ракеты на Резервном, весь план рассчитан по минутам. Но сейчас он, скорее всего, еще этот сигнал не подал. Даари может соскочить. Дракон, наверное, ее высадит — даже просто на землю, среди леса или поля.

А Дракон, может быть, без нее не справится.

Она все-таки открыла глаза и проморгалась от слепящего света. И охнула — но не от боли.

Даари и представить не могла, что над облаками так красиво.

Здесь, наверху, в самом деле было видно, что Планета круглая. Белый покров под нею загибался куполом во все стороны.

С чем сравнить этот покров? Сильные маги в совершенных планерах порой поднимаются над облаками, в этом нет ничего выходящего за грань возможного. Правда, обычно они летят не настолько высоко. Их путевые заметки и отчеты пестрят сравнениями с ватой или морской пеной — но Даари не видела в облаках ничего похожего. Плотнее, чем пена, легче, чем вата даже на вид. И такой ослепительной, невыносимой белизны, какую в обычной жизни мало где встретишь.

Дракон поднялся высоко-высоко, так, что его тень превратилась в точку на поверхности белого моря. Тут уже, скорее всего, не было воздуха, на которое могли бы опереться крылья планера; Дракон летел одной только силой магии.

И все же он как-то находил возможность общаться с ними. Даари заметила, что за время, когда она не обращала внимания на терминал, сообщений накопилось порядочно, верхние даже промотались за грань экрана в выделенной Дракону центральной трети.

Последнее сообщение гласило: «Даари, ты молодец. Благодаря тебе я смог раскидать их заслон на секунду и получил очень ценные сведения».

Потом, прямо на ее глазах, появилось следующее: «Я видел точку, которая соответствует нашей аномалии в Нечистом измерении. Очень странная картина: похоже, один Идеальный заперт в наполовину сформированном портале. Как будто он начал через него проходить, а портал схлопнулся».

— Это один Идеальный задал нам такую трепку? — буркнул Лаор. — Мне показалось, их был как минимум десяток!

«Трое. Тот, который застрял, не дрался — остальные его то ли охраняли, то ли пытались решить, не нужно ли добить. Хоть они часто действуют сообща, но при этом враждуют между собой, так что тут ясности нет. Однако когда мы нырнем в Нечистое измерение в следующий раз, их там может быть и десяток».

— Отлично, — пробормотала Даари и добавила ругательство, достойное Лаора.

«Даари, я почувствовал, как тяжело тебе это далось. Следующий нырок должен быть короче, но гораздо опаснее. Если хочешь, я тебя высажу. Пока еще я не подавал Сантиру сигнал, у нас есть запас времени».

Дракон опять — в который уже раз! — словно бы озвучил мысли Даари, и она испытала гигантское облегчение: ну да, признаться, что она все, больше не сможет… в конце концов, если она помрет при следующей попытке — кому от этого лучше? Уж точно не Дракону и не их дочерям!

Но почему-то сказала:

— Издеваешься? После всех моих усилий пропустить самое веселье? Я хочу самолично дать пинка Есуа.

И тут же почувствовала яростное желание взять свои слова назад.

— А вот Есуа-то, кажется, сейчас играет на нашей стороне, — задумчиво произнес Геон.

— Не согласен, — возразил Лаор. — Не на нашей. Просто подложила свинью союзникам. Надеется, что эта ее херня устроит нам локальные беспорядки — а она потом явится на все готовенькое и сместит Владыку. Не выйдет!

«Согласен с этой оценкой, — сообщил Владыка. — Итак, я даю команду Алату. Будьте готовы. Проводим ракету по траектории, потом опять нырнем на несколько секунд в Нечистое измерение, чтобы опередить ее перед падением».

— Так точно, — сообщил Лаор.

— Готов, — согласился Геон.

— Готова, — вздохнула Даари, хотя готовой себя не чувствовала.

«Ничего, — сказала она себе, — всего один раз это пережить. А потом, если выживу, никто! ни ногой! ни в какие авантюры! Ни любовь, ни политика, ни деньги — ничего этого не стоит душевного покоя! Буду скучно и грустно стареть в отшельниках! Дочек выращу и в монастырь уйду, как Саннин! Хватит с меня!»

Она знала, что планам ее сбыться не суждено, но мысленная картина скучной старости немного примирила Даари с действительностью.

Из знаков на стойке регистрации Тарик наконец узнал, что гостиница называется «Саравез» — по словам Лито, в честь какой-то местной речки или достопримечательности. Абсолютно бесполезная информация, но пришлось принять ее к сведению. Так же абсолютно бесполезной информацией стали для него сведения о личных дрязгах и претензиях трех десятков пленников этой гостиницы. Люди отходили от впечатления, произведенного на них трупами знакомых, коллег и просто случайных людей в коридорах — и тотчас начинали собачиться. Тому сквозило и он требовал, срываясь на истерику, закрыть окна; эта вопила, что надо непременно взломать какую-нибудь маг-станцию, чтобы вызвать помощь с помощью Сети; детям стало скучно, и они начали носиться друг за другом, что вызвало закономерные упреки в адрес их родителей, которые якобы не могли их успокоить (двое детей принадлежали к одной семье, причем их отца в гостинице то ли вовсе не было, то ли он погиб, а мать молча сидела в углу и ни на что не реагировала, тогда как у третьего ребенка родителей вообще не наблюдалось, причем сама девочка в силу возраста просто не поняла и не могла объяснить, что с ними случилось).