Весьма изрядной женихъ для твоей Генріетты, такой полоумной! О Г. Фулеръ! Сиръ Роландъ! Г. Ормъ, столь любезны вы мнѣ кажетесь въ сравненіи съ Сиромъ Гарграфомъ.

Въ Среду, 23 февраля.

Я получила письмо моего дяди и два твоихъ. Всѣ совѣты подаваемые мнѣ отъ столь дражайшихъ особъ, будутъ имѣть какое нибудь дѣйствіе надъ моими поступками; хотя для увѣщанія или обличенія оные мнѣ подавать станутъ.

Жамесъ поѣхалъ въ Нортгамптон-Ширъ. Я прошу тебя принять его благосклонно. Онъ человѣкъ весьма честной, и меня увѣрили, что онъ питаетъ въ сердцѣ своемъ нѣкую сильную страсть; а, изъ сего нетерпѣливость его къ отъѣзду изъ Лондона и объясняется. Помнится, слыхала я отъ моего дяди, что молодые, но бѣдные люди, мыслящіе о бракѣ, не должны быть лишаемы бодрости. Ктобъ захотѣлъ служить, когда самъ можетъ повелѣвать? Честной бѣднякъ составляетъ весьма почтенную часть человѣческаго рода.

Г. Ревсъ принималъ на себя трудъ смотрѣть многихъ служителей, желавшихъ ко мнѣ опредѣлиться; но не видалъ еще такого, которой бы мнѣ былъ угоденъ, выключая одного, которой приходилъ сего утра; онъ имѣетъ весьма хорошую физіономію, и не старѣе двадсяти шести лѣтъ. Я думаю его у себя оставить; онъ кажется очень хорошо воспитанъ, да и достоинъ лучшаго состоянія. Гжа. Ревсъ имъ чрезвычайно довольна, и велѣла уже написать записку къ тому господину, у коего онъ прежде служилъ. Сей Господинъ молодъ, называется Багенгалемъ и живетъ недалеко отъ Ридинга.

Служитель говоритъ о немъ весьма хорошо, объясняясь съ великою скромностію, что отъ него отошелъ для того, что Г. Багенгаль предаваясь утѣхамъ своихъ лѣтъ, весьма поздо оныя оставляетъ. Вильсонъ, такъ называется новой нашъ лакей, со вчерашняго только дни пріѣхалъ въ Лондонъ, и остановился у своей сестры, вдовы, живущей въ Смитфильдѣ. Онъ требуетъ довольно великаго жалованья; но доброму служителю не надлежитъ отказывать въ нѣсколькихъ пистоляхъ; должно ему пособлять, чтобъ нѣчто сберегъ и на старость свою, и когда ослабѣетъ здоровьемъ. Гжа. Ревсъ хотѣла его принять при первомъ на него взглядѣ. Она ручается за него, говорила она, по его физіономіи и по всѣмъ рѣчамъ. Я тебѣ не такъ бы много о немъ говорила, еслибъ не весьма желала его принять.

Сиръ Гарграфъ опять къ намъ пріезжалъ. Я сидѣла тогда съ Гжею. Ревсъ, и нѣкоторыми нашими пріятельницами, кои пришли провесть съ нами дружески часть того дня, и подъ симъ видомъ ему извинилась; но онъ видѣлъ Г. Ревса; онъ оказывалъ то гордость свою, то униженіе. Въ послѣднее свое посѣщеніе онъ рѣшился меня не безпокоить, мое пренебреженіе смертельно его поразило; но у него не достало силъ удержаться при своемъ намѣреніи. Онъ укорялъ себя за слабость; я буду его женою, онъ въ томъ клялся. Такой человѣкъ, какъ онъ, отвергаемъ такою особою, коей имѣніе столь мало соразмѣрно съ его богатствами, и которая признается, что не знаетъ еще такого человѣка, коегобъ въ сердцѣ своемъ ему предпочитала! (о! Сиръ Гарграфъ въ етомъ не обманывается; ибо мало есть такихъ людей, коихъ бы ему не предпочла.) Отвергаемъ со всѣми тѣми выгодами, въ коихъ меня увѣрить хочетъ, при такомъ видѣ, которой конечно не имѣетъ въ себѣ ничего презрительнаго! [Г. Ревсъ сказывалъ, что онъ осмотрѣлъ себя въ близь стоящемъ зеркалѣ съ головы до ногъ.] Ето самое кажется ему совершенно не понятно, во все невразумительно.

Онъ спрашивалъ, не съ надеждою ли какою Г. Гревиль прибылъ въ городъ. Г. Ревсъ отвѣчалъ, что я огорчена была его пріѣздомъ, и что онъ изъ того никакого плода не получитъ. По крайней мѣрѣ ето мученіе, возразилъ онъ вздохнувши. Сей Г. Гревиль въ первомъ разговорѣ нашемъ говорилъ нѣсколько вольныя рѣчи, кои я упущаю, потому что онъ не щастливѣе меня. Я знаю его легкомысліе, но я бы желалъ, чтобъ сіе дѣло между нами кончилось шпагами; онъ бы не такъ отъ меня отдѣлался, какъ отъ Фенвича. Но я не могу снести, Г. Ревсъ, что порицаетъ мои нравы; конечно я въ оныхъ превосхожу всякаго Гревиля и Фенвича. Если въ свѣтѣ такой человѣкъ, которой бы въ обращеніи съ женщинами не позволялъ себѣ какихъ нибудь вольностей? Вы ето знаете, Сударь, онѣ насъ отъ того не менѣе почитаютъ. Укоризна моимъ нравамъ! и въ устахъ женщины! по чести такое возраженіе странно; что вы о томъ скажете, Сударь!

Мнѣ кажется, моя любезная, что Г. Ревсъ весьма уже далеко простиралъ свою терпѣливость: онъ человѣкъ весьма тихой, хотя моя сестрица увѣряетъ, что въ случаѣ нужды не недостаетъ у него пылкости; онъ весьма спокойно говорилъ съ Сиромъ Гарграфомъ, которой прощаясь съ нимъ, еще клялся, что не смотря ни на какія супротивленія я буду его женою.

Въ Понедѣльникъ въ вечеру.

Господинъ Гревиль приходилъ къ намъ подъ вечеръ. Онъ просилъ у меня изъ милости поговорить съ нимъ нѣсколько минутъ на единѣ. Я его просила меня отъ того уволишь, и вспомнить, что и въ замкѣ Сельби я никому такого угожденія не дѣлала; но онъ усильно просилъ Г. и Гжу. Ревсъ оставить его одного со мною. Онъ весьма желалъ знать, какой успѣхъ въ надеждѣ своей имѣлъ Сиръ Гарграфъ, онъ о семъ оказывалъ весьма великое безпокойство. Онъ надѣется, говорилъ онъ мнѣ, что человѣкъ такого свойства, мало произведетъ во мнѣ впечатлѣнія, и что Миссъ Биронъ не дастъ предпочтенія однимъ преимуществамъ отъ богатства происходящимъ, надъ старымъ слугою, которой не преставалъ ей удивляться съ ея младенчества, и которой не упуститъ ничего къ учиненію ее щастливою.

Я ему отвѣчала, что мнѣ чрезвычайно прискорбно быть толь часто принуждаемою давать ему одинаковые отвѣты; что я никого оскорбить не могу, кольми паче сосѣда, которой соединенъ дружествомъ со всею моею фамиліею; но что онъ меня удивляетъ, не чувствуя того, что я отнюдь не должна ему давать отчета въ своихъ чувствованіяхъ, и въ томъ, что меня посѣщаютъ.

Онъ мнѣ приносилъ извиненіе, прося по крайней мѣрѣ его обнадѣжить, что я неблагопріятствую требованіямъ Сира Гарграфа. Нѣтъ, Сударъ, сказала я ему съ нарочитою твердостію; я не желаю ни единаго такого объясненія. Не подалаль бы я вамъ симъ самымъ право судить о моихъ поступкахъ, и не обнадѣжилаль бы въ томъ, о чемъ совершенно и не помышляю.

Онъ призывалъ небо свидѣтелемъ, что онъ меня любитъ больше себя. Онъ заклиналъ себя, что будетъ домогаться меня до послѣдняго издыханія; и что еслибъ могъ думать, что Сиръ Гарграфъ получилъ хотя малѣйшую надежду; то смѣлобъ рѣшился на прекращеніе его дней. Г. Гревиль, сказала я ему, мнѣ весьма уже извѣстна ваша запальчивость; то, что произошло между вами и Г. Фенвичемъ, довольно меня опечалило, а въ таковомъ намѣреніи и ваши дни укоротаны быть могутъ,какъ и дни другаго; но я не вхожу въ ваши намѣренія; только сдѣлаете милость не сочтите за неучтивость того, что я намѣрена навсегда отказаться отъ чести, которую вы мнѣ дѣлаете своими посѣщеніями.

Я хотѣла было выдти; но онъ, опередивши меня, сталъ у дверей. Ради Бога, сударыня, не выходите отсюда въ такомъ гнѣвѣ; если вы ничего не перемѣняете въ моей участи, то благоволите по крайней мѣрѣ меня увѣрить, что етотъ щеголь… О! да по какому праву, прервала я, осмѣливаетесь вы требовать такихъ увѣреній. Права его, говорилъ онъ мнѣ, не на иномъ чемъ основываются, какъ на моемъ благодушіи. Дражайшая Биронъ, скажите мнѣ, что Сиръ Гарграфъ не будетъ способенъ тронуть ваше сердце, скажите ето мнѣ для его пользы, если не для моей; ибо я знаю, что вамъ мало нужды, чтобъ со мной ни сдѣлалось; но чтобъ не етотъ звѣрь съ блѣдною своею рожею пріобрѣлъ вашу склонность; сіе имя изображаетъ его свойство. Если предпочтеніе ваше опредѣлено другому кому, а не мнѣ, то дайте оное по крайней мѣрѣ такому, коемубъ за достоинства его всѣ желали такого благополучія; для собственной своей славы изберите и сдѣлайте щастливымъ человѣка честнаго; и если я не могу васъ о томъ просить въ качествѣ любовника, то окажите милость сосѣду и старому другу, увѣрьте его что ето не будетъ Кавалеръ Поллексфенъ.