Я разослалъ шесть человѣкъ въ разныя части города, приказавъ имъ всячески навѣдываться о всемъ у носильщиковъ и ямщиковъ. Не льзя думать чтобъ, новой лакей нашъ былъ такой злодѣй… что сказать? что подумать? – мы посылали къ его сестрѣ, которая содержитъ трактиръ въ Смитфильдѣ. Она объ немъ и слухомъ не слыхала. Я велѣлъ сыскать тѣхъ носильщиковъ, кои несли сію дражайшую дѣвицу въ етотъ проклятой маскерадъ. Носильщики Милади Вилліамсъ, кои сами на нихъ показали, имъ знакомы, да и номеръ ихъ знаютъ. Они отправляютъ свои службы отъ Сентъ-Жамеса до Берклейсвара. По сему что нибудь спровѣдать можно; они безъ сумнѣнія боятся приходить за своими деньгами, кои они не со всѣмъ еще выслужили; бѣда имъ, ежели узнаемъ, что они плуты!

Мнѣ пришло на мысль нѣкое подозрѣніе на Сира Гарграфа, какъ по тому мнѣнію, которое мнѣ одинъ изъ друзей моихъ подалъ о его свойствѣ, такъ и по запальчивости, коей я былъ самовидцемъ, когда Миссъ Биронъ отвергла его предложенія. Я посылалъ, къ нему въ Кавендишскваръ провѣдатъ, домали онъ, и въ которомъ часу пріѣхалъ изъ маскераду. Тамъ отвѣтствовано, что онъ почиваетъ, и не думаютъ чтобъ онъ выѣхалъ со двора до обѣда, потому, что ждетъ къ себѣ гостей, а возвратился онъ, сказано тамъ, не ранѣе пяти часовъ по утру.

Мы не преминули послать также и въ тотъ домъ, гдѣ жилъ Г. Гревиль. Онъ оставилъ уже свою квартиру, и его хозяева думаютъ, что онъ уже возвратился въ провинцію. Но онъ можетъ употребить всякія средства, дабы скрыть свои намѣренія. Я былъ весьма увѣренъ, что онъ не говорилъ бы одинакія рѣчи въ двухъ мѣстахъ. Щастливъ онъ, что мы освѣдомились о его отъѣздѣ.

Г. Гревиль долженъ быть виноватымъ. Пожалуйте отпустите немѣдленно письмо подателя съ тѣми увѣдомленіями, кои вамъ можно будетъ получить о Г. Гревилѣ. Пребываю въ неизреченной печали приверженный къ вамъ

Арчибалдъ Ревсъ.

Въ Субботу 18 Февраля.

О! Г. Ревсъ, о? любезная и нещастная дѣвица! украшеніе всего нашего семейства! Какъ хотите вы, чтобъ не открылъ я сей страшной вѣсти? Какъ могу я утаить свое уныніе? Жена, моя то примѣтила. Онахотѣла знать тому причины. Я не могъ ей разсказать сего гибельнаго приключенія, увы! конечно гибельнаго. Бабушка ея ни минуты отъ того не переживетъ. Мы сколь можно долѣе будемъ ето отъ нее скрывать. Но какъ отъ нее скрыть? И такъ точно дражайшая наша сестрица пропала? О! господинъ Ревсъ!

Я подалъ ваше письмо моей женѣ, она пришла въ безпамятство, прежде нежели могла его со всѣмъ прочесть. Всегда представляли мнѣ маскерады болѣе сумозбродствомъ, чемъ развратностію, теперь я увѣренъ, что они составляютъ самое отвратительное изъ всѣхъ увеселеніе.

Вы внѣ себя, сударь, да и не безъ причины. Ктобъ изъ нихъ могъ сохранить умѣренность? Дражайшая сестрица! Чего она, можетъ статься, не перенесла? Но должныль мы были позволить, чтобъ она отъ насъ удалялась? Вы, сударь, не хотѣли, чтобъ вамъ отказали; вы съ упорствомъ желали привезть ее въ сей гибельный городъ.

Какой презрительной своеволецъ, я увѣренъ… Но ето не Гревиль. Видѣли здѣсь у насъ, что онъ вчера въ вечеру сходилъ съ почтовой коляски, съ нимъ никого не было. Съ полчаса спустя, хотя было и очень поздо, онъ прислалъ къ намъ человѣка засвидѣтельствовать почтеніе, отъ себя и отъ нашей любезной Генріетты, увѣряя насъ, что оставилъ ее въ добромъ здоровьѣ, я въ большемъ щастіи, велѣлъ онъ намъ сказать по своему стилю, нежели въ расположеніи составить кому-либо щастіе. Ему не безъизвѣстно, что наша жизнь соединена съ ея жизнію.

Найдите ее, сударь. Возвратите ее намъ спокойною и въ добромъ здравіи, а безъ того не простимъ тѣмъ, кои были причиною ея отъ насъ отъѣзда. Дражайшая племянница, она позволила себя убѣдитъ. Она никакъ не хотѣла ѣхать въ Лондонъ. Какая скромная, какая ласковая дѣвица! увы! чему можетъ быть она теперь не подвержена! Велите ее искать повсюду. Но вы ничего не пожалѣете, мы въ томъ не сумнѣваемся. Никто не долженъ быть изъятъ отъ вашихъ подозрѣній. Сія Милади Вилліамсъ.… Такой умыселъ не можетъ быть совершенъ безъ соучастія женщины. Не была ли она пріятельница Сиру Гарграфу? Сиръ Гарграфъ! ето не можетъ быть Гревилъ. Хотябъ мы и не имѣли тѣхъ доказательствъ, кои я вамъ представилъ, но Г. Гревилъ, какъ ни злобенъ, не можетъ покуситься на столь злое дѣло.

Какіябъ вы ни получили вѣсти, хорошія или худыя, но не жалѣйте ничего, а доставте оныя намъ въ непродолжительномъ времени.

Гревиль въ сіе самое время, былъ у насъ. Мы не могли его видѣть. Мы ничего ему не объявили; онъ поѣхалъ въ великомъ изумленіи услыша отъ одного изъ нашихъ людей, что мы получили весьма худыя вѣсти, для коихъ не можемъ мы ни съ кѣмъ видѣться. Они не могли его лучше увѣдомить. Но видя насъ въ печали и смотря на нашу ливрею догадываются они, что приключилось какое нибудь нещастіе ихъ молодой госпожѣ. Они всѣ въ слезахъ. Они примѣчаютъ наши лица, служа намъ съ любопытствомъ, хотя нѣмымъ, но печальнымъ и чего-то желающимъ. Мы при нихъ не говоримъ ни слова, и объясняемъ имъ только одними знаками, чего отъ нихъ требуемъ.

Боже мой! по толь многихъ щастливыхъ годахъ! Благополучны были и мы сами! Но видимъ себя въ толь краткое время послѣдними изъ смертныхъ! чегобъ и не случилось, если бы… Но не будемъ о томъ говорить болѣе. О Боже мой! что будетъ съ нещастною ея бабушкою? Люція и Ненси лишатся разума! но не будемъ о томъ говорить. Пишите къ намъ немедлѣнно, и простите моему смущенію, которое въ семъ письмѣ усмотрите. Я самъ не знаю, что писалъ; но пребываю истинно къ вамъ приверженный.

Георгій Сельби.

Служители Милади Вилліамсъ сыскали носильщиковъ нашей любезной сестрицы. Эти два плутяги признаются, что были мертво пьяны. Они увѣряютъ, что въ ихъ питье что нибудь было примѣшано; но ихъ розыски, чтобъ сыскать тѣхъ, кои ихъ подманили къ питью, доселѣ были безъуспѣшны; ето были два лакея, коихъ ливрею они показывали, и назвали по имени ихъ господина, и улицу, гдѣ онъ живетъ. Мы ни ливреи етой ни имени господина не знаемъ. И такъ сіе увѣдомленіе не больше насъ извѣстить можетъ о нашей утратѣ. Все кажется совершенно темно. Сіи два человѣка,говорятъ они, намѣрялись твердо сыскать тѣхъ лакеевъ, кои ихъ провели; хотябъ они были подъ землею, да и тѣхъ носильщиковъ, коихъ вмѣсто ихъ нанимали.

Въ каждую минуту приходятъ къ намъ съ разными вѣстями; но мы ничего еще утѣшительнаго не получили. Для сей причины остаюсь я дома. О! дражайшій другъ, я не знаю, куда мнѣ идти, и что предпріять? Я отсылаю своихъ людей въ тоже самое время, когда они приходятъ, но съ меньшимъ упованіемъ, нежели отчаяніемъ. Вѣрьте, что ето злодѣйство Гревилево. Хотя мой нарочной теперь только ѣдетъ; но я ожидаю уже его возвращенія съ чрезвычайною нетерпѣливостію.

Я при всякомъ случаѣ буду къ вамъ писать все что мнѣ ни представится, чтобъ у меня всегда было письмо готово, и чтобъ отправить оное въ вамъ, какъ скоро получимъ о всемъ вѣрное извѣстіе. Однако отъ васъ однихъ ожидаю я рѣшительнаго моимъ розыскамъ удовлетворенія.

Мы опять начинаемъ подозрѣвать етого лакея Вильсона, которой только что три дни у насъ служилъ. Еслибъ онъ не вмѣшанъ былъ въ сіе дѣло; то мы что бы нибудь о немъ и о нанятыхъ имъ носильщикахъ могли услышать. Онъ бы пришелъ домой. Меня никакъ не увѣрятъ, чтобъ всѣ они трое были похищены или убиты.

Проклятой маскерадъ! никогда, никогда… О! Государь мой! лакей Миссъ Вильсонъ долженъ быть человѣкъ безчестный и плутъ. Салли, (ибо моя хозяйка такъ нездорова, что ни чемъ заняться не можетъ:) Салли, горнишная нашей любезной сестрицы, вздумала открыть сундукъ сего плута. Сломали у него замокъ; а тамъ и всего-то имѣнія не было на десять копѣекъ. Мошенникъ же за день предъ тѣмъ только что и говорилъ о своемъ бѣльѣ и платьяхъ. То-то сущій плутъ! всѣ въ домѣ его любили, да и самой нашей сестрицѣ онъ понравился. Онъ зналъ все, и извѣстенъ былъ о всѣхъ людяхъ. Пропади ето знаніе и искуство! Мы всѣ свои старанія прилагали сыскать ей отмѣнно добраго служителя.