– Выбросить надо! – заявил он. Фисти не согласился.

– Я не знаю, откуда этот меч, но то, что в нем нет зла – это точно. И Влада, между прочим, она подлечила. Где ты видел, чтобы такие раны за одну ночь затягивались? – Тораст несогласно покачал головой, но не спорил. Наступила тишина, все посматривали друг на друга.

– Ладно, – подвел итог Фисти, – будем считать, что где-то во Флелане осталась живая чокнутая фея, и она с чего-то одарила Гро. Ты, – он повернулся к Владу, – у нас теперь получаешь еще одно имя: любимец фей. Как Ут это будет на их языке?

– На чьем языке? – Ут избегал взгляда Тораста, – на языке тех, кто вряд ли когда-либо существовал?

– Ладно, хватит упрямиться…

– Я не упрямлюсь. Конечно, в древних манускриптах встречаются некоторые слова, которые приписывали языку фей… В общем, как «любимец фей» я не знаю, а вот судя по обстоятельствам, имя Айдос подойдет. В переводе – лунный друг.

– Подойдет, – согласился Фисти. – Не зря же она ночью приходила. Может, и сама – лунная. – Он пристально вгляделся в урукхая, – Тораст, повторю специально для тебя: зла в этом мече нет. Сила есть. Очень много силы. Ты, Айдос, можешь носить меч спокойно. А если научишься управлять силой – великие подвиги будешь творить.

– Где? – полюбопытствовал Влад. – Я у вас тут проездом, не забыли? Орману отдам, пусть он силой управляет.

– Можно и Орману, – согласился хоббит. – Хотя, такими дарами не разбрасываются. Влад опустил клинок в ножны.

– Везет же некоторым! – горестно возмутился Серый. – И свое оружие, и чужое. А мне все никак! Пойти что ли поспать подольше? Вдруг фея молочного зуба и мне что-нибудь подкинет…

– От фей ничего брать нельзя! – рыкнул Тораст, которому не понравилась шутка Сергея. – А тебе Чакша, после битвы тоже положено оружие. Думаю, подберем тебе тесак урукхая.

– Вот спасибо! Хоть чем-то одарили.

– Спать пора, – скомандовал Асуэл. – Завтра с утра в путь. К вечеру должны быть у Ормана.

Айла не дошла до первого круга живых глаз, когда осознала: случилось что-то ужасное. Обычно живые глаза лежали на облаках, иногда вытягиваясь на упругих ниточках и поворачиваясь из стороны в сторону, словно оглядываясь. Теперь же ниточки натянулись до предела, а глаза смотрели в одну сторону: на нее. Видеть далеко они не могли. «Может быть, все-таки удастся проскользнуть?» – как обычно Айла укрылась туманом, упала в белый пух, почти слилась с облаками… Но не покидало ощущение, что за ней следят. Она перемещалась ползком, подолгу лежала без движения. Перекатывалась и опять лежала не двигаясь. Но когда она миновала третий круг охраны, осознала: все напрасно.

Замок фей сиял в вышине ярко-желтым светом, освещающим все пространство вокруг. Солнечная дорожка, указывающая путь, исчезла, слилась с небом. А у замка стояли темно-коричневые фигуры: лица, крылья, платья все укутано в этот мрачный цвет. Это феи наставницы ждали ее. Айла не узнала их. Они стояли безликие, безучастные и жестокие, как сама справедливость. Еле ощутимый ветер трепал их платья. В золотистом свете и гнетущей тишине мерное колыхание наводило панический ужас. Айла все еще вжималась в облако у границы. «Может, обойдется? Может, они повернутся и уйдут?» – она мечтала, чтобы так произошло, но по небу пронесся голос, словно вздох:

– Айла!

«Надо подниматься. Но…может ничего страшного не будет? Пожурят. Запрут в комнате на целый месяц. Отберут все платья, наконец. Все будет хорошо. Я расскажу им, как все было…» – уговоры не помогали, и, когда она подлетела к феям наставницам, крылья ее почти не держали, а руки заметно тряслись. «Так вот, что такое страх. Это невыносимо. Скорей бы это закончилось».

– Опустись, Айла, – безучастный голос, который она бы не узнала, если бы и захотела, носился над феями-наставницами. Не разберешь, кто их них обращался к ней. Будто все вместе. Или все молчали, а приговор выносил кто-то невидимый и страшный. Айла перестала махать крыльями, ставшими тяжелыми, словно металлическими, и опустилась на облако.

– Склонись на колени, – последовал категоричный приказ. – И опусти голову.

Она выполнила то, что требовали. «Надо быть послушной. Они увидят, как сильно я напугана, и поймут, что не надо меня наказывать слишком сурово. Я больше никогда не посмею ослушаться. Это послужило мне серьезным уроком. Если мне прикажут всю оставшуюся жизнь провести в своей комнате, я не буду возражать».

– Ты нарушила закон, Айла.

Она сжалась в комочек, но не отвечала. А голос казалось, ждал. Она почувствовала, как дрожь распространяется по всему телу, зубы стукнулись друг о друга. Голос продолжил.

– Вот приговор: ты изгоняешься из замка фей. Ты лишаешься крыльев. И дорога сюда тебе закрыта навсегда.

– Нет! – Айла вскинула подбородок, умоляюще всматривалась в темные фигуры, пытаясь разглядеть под густой темной вуалью глаза наставниц. – Пожалуйста, не наказывайте меня так сильно! Выслушайте! – она попыталась встать, но ноги подломились, как тростинки и она упала к ногам ближайшей феи. Та вместо того, чтобы помочь, выставила вперед ладонь, и Айла наткнулась на невидимую стену откинувшую ее назад.

– Ты нарушила все законы замка, которые только существуют, и это не может остаться безнаказанным. Разве тебя не предупреждали? Скажи только слово и тогда наказание понесет твоя наставница. Тебя предупреждали о том, что ждет фею, если она выйдет за границу, очерченную живыми глазами?

Айла лежала на солнечной дорожке и дрожала. «Только слово! И тогда крылья вырвут не у меня».

– Ты знала? Она тяжело дышала.

– Знала?

– Д-да! – она почти простонала. – Но поймите…

– Наказание понесешь ты, – феи начали приближаться, смыкая круг.

– Нет! – теперь Айла выставила руки для защиты. – Пожалуйста, выслушайте меня, – феи остановились. Она оправдывалась быстро и горячо, не замечая, как слезы текут по щекам. – Феи ушли из Флелана, потому что там исчезли люди. Но люди вернулись. Понимаете? Они вернулись! Я давно хотела сказать… Нам незачем постоянно жить в замке. Мы можем летать туда. Все будет как прежде! Пожалуйста, поверьте мне. Выслушайте! Пожалуйста! Я пошла туда только потому, что увидела людей. Иначе я никогда бы не осмелилась нарушить запрет, но с людьми мы дружили, – она приготовилась продолжать до бесконечности, потому что пока ее слушают, наказание отдаляется. Но как будто чья-то ладонь закрыла ее рот. – Пожа… – она умолкла на полуслове.

Темно-коричневые фигуры не шелохнулись и не издали ни звука. Айла опустила лицо. Нервная дрожь продолжала сотрясать ее.

– Если это правда, ты могла бы быть прощена. Глупая девочка, начитавшаяся старых легенд и надеющаяся вернуть то, что уже прошло…

Надежда зародилась в Айле, она взглянула вверх. «Неужели этот ужас закончится?»

– Если бы ты не украла меч Стража, – неумолимо продолжил голос. – Сделав это, ты совершила поступок, который не может быть прощен. Ты совершила святотатство по отношению ко всем феям, живущим здесь. Ни одна из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока ты находишься в замке. Приговор прежний: изгнание.

– Нет! – по щекам Айлы вновь полились слезы. – Нет, пожалуйста! – оказалось, первое предложение свалить всю вину на фею-наставницу являлось уловкой. Ее бы все равно наказали, но обвинение стало бы другим. Они не простили бы ее ни за что на свете. Но они же столько лет знали друг друга. Они поймут, она объяснит. – Я отдала меч воину добра, – тут же поняла, что эти слова не убедят их. Скажут: «Откуда ты можешь знать, что он за воин?» Тут же пришла спасительная мысль. Глаза ее засияли. – Я могу вернуть меч хоть сегодня! Пожалуйста, отпустите меня. Пожалуйста, я все исправлю. Пожалуйста! – лица оставались безучастными, и тогда Айла зарыдала в голос. – Я не хочу умирать!