14 А темные восторги расставанья, А пепел грез и боль свиданий – нам. Нам не ступать по синим лунным льнам, Нам не хранить стыдливого молчанья. Мы шепчем всем ненужные признанья, От милых рук бежим к обманным снам, Не видим лиц и верим именам, Томясь в путях напрасного скитанья. Со всех сторон из мглы глядят на нас Зрачки чужих, всегда враждебных глаз, Ни светом звезд, ни солнцем не согреты, Стремя свой путь в пространствах вечной тьмы, В себе несем свое изгнанье мы — В мирах любви неверные кометы! Август 1909 Коктебель SELVA OSCURA[11] Лирика 1910—1914 I. Блуждания «Теперь я мертв. Я стал строками книги…» Теперь я мертв. Я стал строками книги В твоих руках... И сняты с плеч твоих любви вериги, Но жгуч мой прах... Меня отныне можно в час тревоги Перелистать, Но сохранят всегда твои дороги Мою печать. Похоронил я сам себя в гробницы Стихов моих, Но вслушайся – ты слышишь пенье птицы? Он жив – мой стих! Не отходи смущенной Магдалиной — Мой гроб не пуст... Коснись единый раз, на миг единый Устами уст. <19 марта 1910 Коктебель> «Судьба замедлила сурово…» Судьба замедлила сурово На росстани лесных дорог... Я ждал и отойти не мог, Я шел и возвращался снова... Смирясь, я всё ж не принимал Забвенья холод неминучий И вместе с пылью пепел жгучий Любви сгоревшей собирал... И с болью помнил профиль бледный, Улыбку древних змийных губ, — Так сохраняет горный дуб До новых почек лист свой медный. <Февраль 1910 Коктебель> «Себя покорно предавая сжечь…» Себя покорно предавая сжечь, Ты в скорбный дол сошла с высот слепою. Нам темной было суждено судьбою С тобою на престол мучений лечь. Напрасно обоюдоострый меч, Смиряя плоть, мы клали меж собою: Вкусив от мук, пылали мы борьбою И гасли мы, как пламя пчельных свеч... Невольник жизни дольней – богомольно Целую край одежд твоих. Мне больно С тобой гореть, еще больней – уйти. Не мне и не тебе елей разлуки Излечит раны страстного пути: Минутна боль – бессмертна жажда муки! <20 марта 1910> «С тех пор как тяжкий жернов слепой судьбы…» С тех пор как тяжкий жернов слепой судьбы Смолол незрелый колос твоей любви, Познала ты тоску слепых дней, Горечь расцвета и сладость смерти. Стыдом и страстью в детстве ты крещена, Для жгучей пытки избрана ты судьбой И в чресла уголь мой тебе вжег Неутолимую жажду жизни... Не вольной волей ты подошла ко мне И обнажила тайны ночной души, И боль моя твою сожгла боль: Пламя двойное сплелось, как змеи. Когда глубокой ночью я в первый раз Поверил правде пристальных глаз твоих И прочитал изгиб твоих губ — Древние двери в душе раскрылись. И не на счастье нас обручил рассвет, И не на радость в жизнь я призвал тебя, И впредь раздельных нам путей нет: Два осужденных с единой цепью. <Март 1910> «Пурпурный лист на дне бассейна…» Пурпурный лист на дне бассейна Сквозит в воде, и день погас... Я полюбил благоговейно Текучий мрак печальных глаз. Твоя душа таит печали Пурпурных снов и горьких лет. Ты отошла в глухие дали, — Мне не идти тебе вослед. Не преступлю и не нарушу, Не разомкну условный круг. К земным огням слепую душу Не изведу для новых мук. Мне не дано понять, измерить Твоей тоски, но не предам — И буду ждать, и буду верить Тобой не сказанным словам. <26 января 1910 Петербург> «В неверный час тебя я встретил…» В неверный час тебя я встретил, И избежать тебя не мог — Нас рок одним клеймом отметил, Одной погибели обрек. И, не противясь древней силе, Что нас к одной тоске влекла, Покорно обнажив тела, Обряд любви мы совершили. Не верил в чудо смерти жрец. И жертва тайны не страшилась, И в кровь вино не претворилось Во тьме кощунственных сердец. <1910> «Раскрыв ладонь, плечо склонила…» Раскрыв ладонь, плечо склонила.. Я не видал еще лица, Но я уж знал, какая сила В чертах Венерина кольца... И раздвоенье линий воли Сказало мне, что ты, как я, Что мы в кольце одной неволи В двойном потоке бытия. И если суждены нам встречи... (Быть может, топоты погонь), Я полюблю не взгляд, не речи, А только бледную ладонь. |
