14. Настоятельно прошу тебя благоприятствовать и помогать исполнению этого моего желания, в котором есть некоторое стремление залечить рану от несправедливости (несколько ранее я говорил, что не буду об этом просить), но только, если то малое, что я совершил, покажется тебе не пустым и заслуживающим презрения, но таким и столь значительным, как то, чем многие снискали от сената высшие почести, совершив отнюдь не равные действия. Со своей стороны, я, мне кажется, обратил внимание также на то, что ты (ведь ты знаешь, как внимательно я обычно выслушиваю тебя), высказываясь за назначение или неназначение почестей, склонен рассматривать не столько деяния, сколько нравственность, распоряжения и образ жизни императоров. Если ты примешь это во внимание в моем деле, то ты установишь, что я, со слабым войском, когда угрожала величайшая война, располагал, как самым крепким оплотом, справедливостью и воздержанностью. С этими подкреплениями я достиг того, чего не мог бы достигнуть никакими легионами: глубоко враждебных союзников я превратил в лучших друзей, самых ненадежных — в самых верных, а людей, колеблющихся в чаянии перемен, заставил быть благожелательными к прежней власти.

15. Но это слишком много обо мне, особенно при обращении к тебе, который один выслушиваешь жалобы всех союзников. Ты узнаешь от тех, кто считает себя возрожденным моими распоряжениями; все, как бы по общему уговору, громко заявят тебе обо мне то, что для меня самое желательное, а две твои самые большие клиентелы881 — остров Кипр и Каппадокийское царство — будут с тобой обо мне говорить так же, как, думаю я, царь Дейотар, который чрезвычайно близок тебе одному. Если это и имеет большее значение, и во все века людей, побеждавших свои страсти, оказалось меньше, чем побеждавших полчища врагов, то, конечно, твое дело, прибавив к военным действиям это, более редкое и более трудное, счесть и эти самые действия более славными и более значительными.

16. Наконец, как бы не веря в свою просьбу, направляю к тебе как посла философию, дороже которой для меня ничего никогда не было в жизни и которая всегда была самым большим подарком, данным роду людскому богами. Итак, этот общий у меня с тобой союз наших занятий и наук, которым мы отдались и посвятили себя с детства, — причем мы едва ли не одни перенесли ту истинную и древнюю философию, которая кажется кое-кому делом отдохновения и праздности, на форум и в жизнь государства и чуть ли не на поле битвы, — говорит с тобой о моей славе; чтобы ему отказал Катон — это, я полагаю, не дозволено. Поэтому, пожалуйста, будь уверен, что если после моего письма мне, на основании твоего мнения, воздадут почет, то я буду полагать, что достиг того, чего я желал более всего, — благодаря и твоему авторитету, и расположению ко мне. Будь здоров.

[Fam., XV, 10]

Тарс, январь 50 г.

Император882 Марк Туллий Цицерон шлет большой привет консулу Гаю Марцеллу, сыну Гая.

1. Раз случилось то, что было самым желательным для меня, — что стремления всех Марцеллов, а также Марцеллинов883 (ведь отношение ко мне со стороны вашего рода и носителей вашего имени всегда было удивительным), итак, раз случилось так, что ваши общие стремления могли быть удовлетворены во время твоего консульства, с которым главным образом и совпали мои деяния, и слава, и почет за них, прошу тебя сделать то, что при благосклонном отношении сената, в котором я уверен, очень легко сделать: постарайся о том, чтобы сенат, после прочтения моего донесения, принял постановление, возможно более почетное для меня.

2. Если бы у меня было с тобой меньше общего, чем со всеми твоими близкими, то я бы направил к тебе тех, кто, как ты понимаешь, меня особенно чтит. Услуги, оказанные мне твоим отцом, чрезвычайно велики, и нельзя назвать никого, кто был бы большим другом моему благополучию и почету. Как высоко меня ценит и всегда ценил твой брат, полагаю, известно всякому. Наконец, весь твой дом всегда проявлял глубочайшее уважение ко мне, а сам ты в своей любви ко мне не уступал никому из своих. Поэтому настоятельнее обычного прошу тебя согласиться способствовать возданию мне возможно больших почестей и считать, что в вопросе о назначении молений884 и в прочем мое доброе имя достаточно препоручено тебе.

[Fam., XV, 13]

Тарс, январь 50 г.

Император885 Марк Туллий Цицерон шлет большой привет консулу Луцию Павлу.

1. Быть вместе с тобой в Риме было по многим причинам моим величайшим желанием, но особенно для того, чтобы ты, и добиваясь консульства и осуществляя его, мог оценить мою преданность тебе, заслуженную тобой. Хотя виды на твое избрание всегда были несомненными для меня, тем не менее я хотел приложить свое усердие. Что касается самого консульства, то я желаю тебе меньших трудов; мне неприятно, что я, будучи консулом, оценил твою преданность, тогда молодого человека, ты же не можешь оценить моей, когда я достиг такого возраста.

2. Но в силу какого-то рока, полагаю, случилось так, что тебе всегда дается возможность возвеличить меня, я же для воздаяния тебе за это не располагаю ничем, кроме желания. Ты возвеличил мое консульство, возвеличил возвращение886. Время моих деяний как раз совпало с твоим консульством. Поэтому, хотя твое высокое положение и достоинство, а также мой великий почет887 и широкая слава, по-видимому, и требуют, чтобы я более пространно настаивал и просил тебя постараться о том, чтобы сенат принял возможно более почетное постановление о моих деяниях, я не осмеливаюсь усиленно на этом настаивать, чтобы не показалось, будто я забыл о твоей постоянной дружбе ко мне, или чтобы я не счел, что ты забыл о ней.

3. Поэтому поступлю так, как ты, полагаю, хочешь, и коротко попрошу того, кто, как знают все народы, оказал мне величайшую услугу. Если бы консулами были другие, то я обратился бы с письмом именно к тебе, Павел, с просьбой настроить их возможно дружественнее по отношению ко мне. Но теперь, когда ты обладаешь высшей властью и высшим авторитетом, и наша близкая дружба всем известна, настоятельно прошу тебя постараться, чтобы постановление о моих деяниях было принято — и возможно более почетное и возможно скорее. Из моего официального донесения тебе, и коллеге, и сенату ты поймешь, что дело достойно почета и благодарственных молений888. Пожалуйста, возьми на себя заботу обо всех моих прочих делах и главным образом о моей славе. Прежде всего, как я просил тебя также в предыдущем письме, позаботься о непродлении срока моих полномочий. Жажду видеть тебя консулом и всего, на что я рассчитываю, как находясь здесь, так и по прибытии в Рим, достигнуть в твое консульство. Будь здоров.