В конце 59 года Вестин пришел на место, принадлежавшее Бальбиллу, префекту Египта. Тот получил эту должность в 55 году благодаря Агриппине, ничего удивительного, что ему пришлось уйти в отставку после ее смерти. Однако положение знаменитого астролога по-прежнему было прочным, если учесть и популярность его искусства, и его дружбу с Сенекой — дружбу прочную, сложившуюся на почве общих увлечений литературой и наукой.

Равно и северные провинции империи получили в 59 году своих наместников. Верхней Германией стал управлять Скрибоний Прокул, а его браг Руф — Нижней Германией. Те самые, что в предыдущем году навели порядок в Путеолах, когда там начались конфликты между местными властями и плебсом.

В Британию направили Светония Паулина. В 42 году он победоносно сражался с мавританцами в Северной Африке и первым римским полководцем перешел через Атласские горы. Он добрался до побережья Атлантического океана. Надеялись, что ныне он завершит завоевание Британии, ибо его предшественники за последние годы не много преуспели. Дидий Галл, наместник в 52–58 годах, был стар и не очень деятелен. Он ограничился боями с племенем силуров в нынешнем Уэльсе, где овладел несколькими небольшими укрепленными поселениями. Преемник Дидия — Вераний — умер вскоре после того, как сделался наместником. После него осталось только самоуверенное заявление в завещании, что, если судьба отпустит ему еще два года жизни, он завоюет императору весь остров. Оно свидетельствовало лишь о полном незнании местности, недооценке смелости племен и трудностей кампании.

Теперь оставалось выяснить, действительно ли Светоний укрепит власть римлян в этой наиболее далеко выдвинутой на север провинции.

Зато главнокомандующий войск на Востоке, Корбулон, именно в 59 году придал новый блеск своему имени: он окончательно завоевал Армению! Захватил вторую столицу этой страны, Тигранокерту, расположенную на берегу горного Тигра. Уже сам прорыв к этому городу представлял колоссальное достижение. Шли через высокие горы, на каждом шагу преодолевая вражеское сопротивление. Не хватало продовольствия, воины страдали от чрезмерной жары. Но полководец сумел подбодрить солдат, вселить в них стойкость, снося наравне с ними невзгоды. Тигранокерта сдалась без боя. С ее населением победитель обошелся мягко. Весной следующего, 60, года Тиридат пытался еще раз вторгнуться в Армению. Корбулон отбросил его и подавил мятежи в разных районах страны. В принципе можно было непосредственно включить Армению в состав империи как одну из провинций, в Риме, однако, решили по-другому. Постановили сохранить этот край на роли вассального государства, а на трон посадить царевича, который издавна воспитывался в Италии. Это был Тигран, потомок иудейского царя Ирода и давних властителей Каппадокии и Армении. Но только часть армян признала Тиграна. Поэтому Корбулон оставил там один из своих сильных корпусов, некоторые же пограничные земли отдал соседям, надежным союзникам римлян.

В том же 60 году поступило сообщение о смерти Уммидия Квадрата, наместника Сирии. В награду за заслуги именно Корбулона назначили наместником этого богатого и важного края.

Но и в маленькой, примыкающей к Сирии с юга Иудее произошла тогда смена прокуратора. Феликс, муж красавицы Друзиллы, оставил свой пост.

За восемь лет прокураторства Феликса кресты густо усеяли холмы Иудеи. На них распинали разбойников и всех тех, кто подозревался в содействии им.

Но только римляне и богатые иудеи говорили о «разбойниках». Они сами называли себя «ревнителями», так же звал их и простой люд. Это было горделивое и много значившее название. «Ревнители» считали себя (и только себя!) истинно верными Завету, непримиримыми борцами за свободу Иудеи. Они с презрением смотрели на всех иудеев, которые — как саддукеи и даже фарисеи — допускали некоторые компромиссы с греческой культурой и римской властью или же — как ессеи — бежали от жизни и борьбы в пустынные глухие места, предаваясь молитве и мистической созерцательности. Движение «ревнителей» у иудеев имело давние традиции, но отдельной организацией, с собственной идеологией, оно стало только полвека назад. Это была заслуга Иуды Галилеянина. Когда римляне принимали Иудею под свою руку и производили перепись населения, Иуда поднял восстание. Он провозгласил:

— На помощь Бога может рассчитывать только тот, кто сам отдает все, дабы свершилось великое дело — установление его царства на земле. Для тех, кто погибнет в бою, даже временное поражение будет означать вечную победу!

Мятеж был подавлен, но под пеплом продолжал пылать огонь. Десятки лет «ревнители» совершали набеги на римских оккупантов и те слои иудеев, которые обвинялись ими в падении страны и отходе от Завета. Возглавлял движение род Иуды. Группы «ревнителей» скрывались в недоступных местах, в горах и оврагах, на краю пустынь. Оттуда они совершали вылазки на римские посты, на имения богачей, на пограничные с иудейскими земли. Они нападали коварно, из укрытия, в случае необходимости проявляли беспримерное мужество. Один из иудеев-современников, неприязненно к ним настроенный, свидетельствует: «Они беззаветно любят свободу. Господином и властителем считают одного только Бога. Никакая смерть, даже самая жестокая, их не страшит, не принимают они в расчет и того, что месть может пасть на близких. Ничто не заставит их признать господином кого-либо из смертных».

Ожесточенность этого незатухающего движения имела свою основу в нездоровой социальной обстановке, сложившейся в тогдашней Иудее. Преобладающими там были крупные земельные владения. Хозяева поместий сдавали доли земли в аренду крестьянам, которые должны были возвращать им большую часть урожая, платить государству налоги, приносить жертвы в храм. Кто не мог справиться с этим бременем, терял все, даже личную свободу. Именно эти нищие крестьяне и арендаторы массами пополняли движение «ревнителей». Ведь им нечего было терять. Они жили надеждой на царство божье, царство справедливости. Они ненавидели богатых и могущественных господ, ждали прихода Мессии. А если не боролись сами, то всячески помогали «ревнителям».

Феликс не брезговал никакими средствами, лишь бы только задушить движение, ужасавшее римских оккупантов и состоятельных иудеев. Где не помогала сила и жестокость, он действовал изменой и обманом.

«Ревнителями» руководил тогда Елеазар, сын Динея. Это именно он несколько лет назад сжег самарийские села в отместку за нападение на галилеян, совершавших паломничество в Иерусалим. За них вступился тогда прокуратор Куман, а наместник Уммидий Квадрат отправил всех, замешанных в это дело, в Рим, на суд императора Клавдия; тот освободил иудеев, наказал самаритян, Кумана приговорил к изгнанию, а прокуратором Иудеи назначил Феликса. Оттого-то Елеазар надеялся, что новый прокуратор прибегнет к иной политике, нежели его предшественник, и станет на сторону иудеев. Поэтому он согласился на предложение провести с Феликсом непосредственные переговоры. Он отправился в Приморскую Цезарию, резиденцию прокуратора. Здесь он был тотчас заключен в тюрьму, закован в кандалы и препровожден в Рим.

I лавой «ревнителей» с того момента стал Менахем, внук Иуды Галилеянина.

Жестокость Феликса привела к тому, что сельское население опасалось оказывать «ревнителям» поддержку. Малейшее подозрение навлекало суровые кары на целые семьи, села и округа. «Ревнители» изменили тактику. Они уже не совершали налеты едиными отрядами. Со своими врагами они теперь расправлялись скрытно. Вместе с толпой паломников они направлялись в праздничные дни в Иерусалим и вступали на территорию храма. Под одеждой у них были спрятаны короткие кинжалы. Подходили к избранной жертве и врасплох, среди бела дня, на самых многолюдных площадях и улицах, убивали ее. Когда тело убитого сползало наземь, они первые испускали крик ужаса.

Поступая подобным образом, «ревнители» сделались еще опаснее и совершенно неуловимыми. Ужас охватил всех, кто по каким-либо причинам мог оказаться им немил. Могущественные люди содрогались от страха перед каждым встречным. Даже друзьям не доверяли.