— Давайте поднимемся на один этаж, — говорит Элайджа. — Их здесь нет.

Мы находим лестницу и поднимаемся на второй этаж. Двери во все комнаты здесь очень массивные с небольшим смотровым окошком. Я заглядываю через одно из них. Всю заднюю стену заполняют клетки, забитые белыми мышами. Меня передергивает. Мы продолжаем идти по коридору, я впереди, проверяя каждую комнату, которую мы проходим. Все одно и то же: мыши, крысы, кролики. Как ни странно, одна комната заполнена клетками с деревьями. Я поворачиваю за угол и сразу же замираю.

На меня смотрит испуганная женщина в белом лабораторном халате. Она морщит свой ухоженный лоб, поскольку в коридоре появляются остальные. Ее карие глаза переводят взгляд с меня на Эша. Она узнает его. Нет времени думать. Я поднимаю пистолет и нажимаю на курок. Пуля попадает женщине в грудь. Она смотрит вниз, на красное пятно, расцветающее на ее белом халате, а затем обратно на меня. Ее рот формирует удивленное «О», когда она падает на пол.

— О Боже… — удивляюсь я, и пистолет выскальзывает у меня сквозь пальцы. Он со стуком падает на землю. — О Боже... о Боже... ох, — слово застревает в горле, когда меня охватывает паника. Я не могу дышать. Я убила ее. Я стреляла в безоружную женщину. Я замечаю золотое кольцо на левой руке. Я убила безоружную, замужнюю женщину. У нее был муж, может быть, даже дети, и я — о Боже, о Боже, о Боже. Эш обнимает меня.

— Тебе пришлось это сделать, — говорит Эш мне в волосы. — Она бы позвала остальных.

Я слабо киваю, не в силах оторвать глаз от женщины. Ее каштановые волосы рассыпались веером вокруг ее красивого, тонкого лица. У нее возле бледных губ пролегли глубокие морщины, хотя ей, вероятно, не больше тридцати. Должно быть, она много улыбалась. Мне пришлось ее убить.

Жук и Элайджа спешат к женщине и берут ее тело, а Эш поднимает мой пистолет, кладя его обратно в мою руку. Моя кожу словно жжет, как будто я держу огонь, а не холодную сталь, и это отбирает все мои силы. Я не бросаю его. Вместо этого, я запихиваю пистолет за пояс.

Ребята перетаскивают женское тело в ближайшую комнату — к клеткам с деревьями в ней — и используют ее пропуск, чтобы открыть дверь. Мы следуем за ними внутрь и быстро закрываем дверь. В комнате тусклое освещение и она заполнена рядами клеток, каждая из которых размеров в десять квадратных футов, стены которых сделаны из тонкой, проволочной сетки. Внутри каждой клетки находится выращенные деревья Кэрроу, хотя есть что-то странное в них. Их кора серебристо-голубого цвета.

— Положите ее туда, — говорит Ацелот, показывая на темный угол за одной из клеток.

Жук и Элайджа тащат ее тело через лес зарешеченных деревьев и сваливают его к дальней стене. Ее голова плюхается вперед, волосы каскадом ложатся ей на лицо. Ее лабораторный халат пропитался кровью. Должно быть, я попала прямо в сердце, что вызвало такое сильное кровотечение. Эш берет меня за руку, и я смотрю на него снизу вверх. Он смотрит на кровавое пятно на женской куртке, его черные глаза, наполнены тоской.

— Это жуткое место, — говорит Ацелот, оглядывая комнату.

Я высвобождаю руку Эша и подхожу к одной из клеток, и заглядываю через проволочную сеть. Кажется, там нет ничего внутри кроме дерева Кэрроу. Это странно. Почему Стражи выращивает деревья в этих клетках.

Кора на стволе дерева вдруг начинает рябить. Я моргаю. Что? Я касаюсь проволочной сети, а потом отступаю назад в испуге, когда сотня бабочек поднимается в воздух, окружая дерево облаком серебристо-голубого цвета. Я знаю, что некоторые виды бабочек питаются древесным соком, значит, вот почему тут так много деревьев Кэрроу. Насекомые напоминают мне бабочку на шпильке тех мужчин-Жестянщиков, которых я видела в Галлии. Одно слово вдруг всплывает в голове. Крылья.

Глава 15

ЭДМУНД

БРЕЗЖИЛ РАССВЕТ, прямо за горами на горизонте, заливая золотистым оттенком лес, так что листья мерцают подобно огню, врывающемуся из земли. Начало прекрасного дня, но не для людей Янтарных Холмов.

Поселок был тих и печален с прошедшей жестокой ночи. Все двери закрыты, шторы задвинуты, хотя никто не спал. Я сомневаюсь, что кто-нибудь будет спать в течение следующих дней после того, что случилось. На ногах всего несколько человек — Гильдия, плюс Патрик, Харриет, Дрю и я. Мы собрались на городской площади у деревянного креста.

Дед спокойно утешает папу Эрика Крэнфилда — худого, красивого мужчину, с длинными, рыжими бакенбардами и аккуратными усами. Его прозрачно-голубые глаза опухли и окружены красным ободком от слез, выплаканных за ночь. Его сын мертв, а тело лежит рядом с Кэтрин в нефе церкви, оба завернутые в белый саван.

Рядом с ним мистер О'Мэлли со своими детьми Харриет и Дрю. Как и у их отца, их светлые глаза глядят с тревогой, светлые волосы вымыты, лица вычищены. У Харриет несколько царапин на лице после вчерашнего боя, но Дрю вышел сухим из воды. Патрик стоит рядом с ними. Его лицо пепельного цвета и вытянуто, на правой скуле красуется темно-фиолетовый синяк, где я ударил его прошлой ночью. На нем его охотничий наряд: коричневые кожаные штаны, белая рубашка и зеленый сюртук. Его левая рука спрятана в кармане куртки, где он, кажется, крепко сжимает что-то, но я не знаю что именно. Он скользит холодным взглядом по мне, его глаза блестят. Я отвожу взгляд.

Поодаль от остальных стоит его отец, мистер Лэнгдон. Его плечи ссутулились, как будто они несут его печаль, и я понимаю, как он себя чувствует. Сами мысли о Кэтрин отяжеляют воздух, и он давит на меня. И, наверное, я скоро рухну под его тяжестью. Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, как я вижу выражение ее лица, когда дедушка сворачивает ей шею. Я впиваюсь пальцами в мои бедра, концентрируясь на боли, чтобы постараться держать себя в руках. Но неважно, как сильно я стараюсь, правда продолжает вырываться наружу. Я убил лучшего друга. Может, это не я сломал ей шею, но это могло случиться. Мое желание, мой голод, моя скверна — все это привело к ее смерти. Но это еще не все, я сделал убийцей деда, чтобы он мог защитить меня. Я уничтожил две души за одну ночь.

Мистер Лэнгдон идет ко мне.

— Спасибо, Эдмунд, что присоединился к нам в охоте, Кэтрин... — его голос срывается на ее имени. — Моя дочь очень любила тебя.

Чувство вины сдавливает мне грудь. Я кошусь на деда.

— Мы должны идти, отец, — говорит Патрик, бросая еще один холодный взгляд в мою сторону.

Мистер Лэнгдон обращается к мистеру Крэнфилду.

— Я обещаю, мы привезем обратно голову Аларика Бэйна. Он поплатится за то, что его свора сделала с Эриком и моей маленькой девочкой.

— Спасибо, — говорит хрипло мистер Крэнфилд.

Члены Гильдии прощаются и возвращаются в свои дома. Только мистер Лэнгдон, Патрик, брат и сестра О'Мэлли и я идут в лес охотиться на Люпинов, оставив остальных для защиты города.

— Удачной охоты, — говорит дедушка, сжимая мое плечо. Это кажется обнадеживающим жестом, но я знаю, что это такое: предупреждение. Он хочет, чтобы я нашел девушку-Ревуна, Ульрику, и убил ее прежде, чем кто-либо узнает правду о том, что случилось с Кэтрин. Ее убийство не будет ничего значить, если нас поймают.

Патрик ходит по группе, и мы проверяем наши запасы. У каждого из нас достаточно еды и воды, которых нам хватит на три дня, ружье, арбалет и серебряный кинжал. Мои пальцы возятся с пулями, пересчитывая их. Харриет нетерпеливо вздыхает.

— Зачем Эдмунду нужно идти с нами? — жалуется она Патрику громким шепотом. — Мы что, не можем просто бросить его у ворот?

— Если этот урод хочет быть съеденным Ревуном, то я не собираюсь его останавливать, — отвечает Патрик.

Я ничего не говорю, но мистер Лэнгдон одаривает меня извиняющийся взгляд. Мы подбираем наши припасы и направляемся к пограничным воротам. Я трепещу от предвкушения. Я никогда не покидал город, а сейчас пойду в лес, на охоту на кровожадных Ревунов, с группой людей, которые с радостью бы увидели меня мертвым. Я начинаю задаваться вопросом, а не приманка ли я.