Она зло смотрит на меня в упор, но при этом в ее взгляде читается и любопытство. Понятно, что она также заинтригована мной, как и я ей. Я никогда раньше не видел никого похожего на Тиору. Она явно Люпин, но чем больше я рассматриваю ее, тем больше странностей замечаю. Ее нос тоньше, чем обычного Люпина, лицо круглее и глаза у нее миндалевидные. Она выглядит... ну, она выглядит немного похожей на меня.

— Спасибо, что спустила меня вниз, — говорю я, наконец.

Ее брови поднимаются, как будто в удивлении, почему она сделала это.

— Я не хочу, чтобы меня обвиняли, если тебя сожрут Дарклинги, — отвечает она, в конце концов.

— Нам бы не пришлось есть его, — говорит девушка справа от меня.

Я вздрагиваю, при звуке девичьего голоса. Я и забыл, что мы здесь ни одни. Все мое внимание было сосредоточено на Тиоре. Я обернулся, чтобы взглянуть на девушку.

Если бы у меня было сердцебиение, то оно бы остановилось.

В нескольких метрах от меня стоят парень и две девушки. Парень-Люпин, который, как я полагаю, Киран. На вид ему около четырнадцати или пятнадцати лет, хотя он очень высокий. У него серебряная полоса на белой гриве. Но не от его вида у меня застыла в жилах кровь — от вида двух девушек рядом с ним. Старшая из двух, выглядит на год или около того старше Кирана, одета в зеленое платье, а младшая — держащая Кирана за руку — одета мальчишеские брюки и серый топ. У них у обеих бледная кожа, волнистые, черные волосы и мерцающие глаза цвета оникса. Я судорожно сглатываю.

Дарклинги.

Головокружительная смесь эмоций пробегает через меня, трудно схватиться за одну и держаться за нее. Это так захватывающе, наконец-то встретиться с такими же, как я. Но я был воспитан так, чтобы не доверять этим демонам, и это правильно, потому что один из их вида изнасиловал мою маму.

— Как давно они вернулись? — рычу я.

Киран встает в оборону напротив двух девушек Дарклингов. Младшая из них — одетая брюки и серый топ — вызывающе смотрит на меня из-за него.

— Немногим более шести недель, — отвечает Тиора.

Шесть недель? Именно столько времени Люпины крадут людей из нашей деревни. Это не может быть совпадением.

— Что происходит? — спрашиваю я. — Почему вы пытаетесь развязать войну между нашими видами?

— Мы этого не делаем. Мы пытаемся сохранить мир, — объясняет Тиора. — Я знаю, что это звучит противоречиво, но ты не понимаешь. Икар вернулся.

Страх поднимается во мне. Икар? Почему мне знакомо это имя? Потом до меня доходит. Он был Дарклингом, убившим десятки наших людей во времена Мучения.

— Когда Икар вернулся, он начал забирать наших людей для подпитки, — объясняет Тиора. — Нас так мало осталось, Эдмунд, нам пришлось что-то делать...

— Так вы взамен предложили ему наших людей? — Представляю, как Икар был в восторге от этой сделки — из всего того что дедушка рассказывал мне о Дарклингах, и что я знаю из моих собственных... желаний, они предпочитают человеческую кровь всем остальным, хотя и не побрезгуют кровью Люпина.

— Мы брали только слабых и больных особей, как та старая женщина, которую я похитила...

— Так это ты похитила миссис Хоуп той ночь?

Тиора кивает.

— Мы отдавали их Икару в качестве жеста доброй воли, — отвечает Тиора. — Он до сих пор счастлив. Он не нападал ни на ваш город, ни на наш.

Это объясняет, почему миссис Хоуп осталась на камне, подобно жертвенному агнцу, потому что она именно им и являлась.

— Почему сестру Ульрики обнаружили рядом с телом миссис Хоуп? — я думаю о Люпине-девушке, которую утопили.

Тиора опускает бледные ресницы.

— Она охраняла его, ждала, когда Икар придет.

Я кошусь на двух Дарклингов, чувствуя прилив гнева. Старшая из двух девочек, которая в зеленом платье, отшатывается, явно испугавшись меня. У ее угловатого лица почти проказливый вид, с маленьким ртом и узким подбородком.

Я оглядываюсь на Тиору.

— Почему вы просто не пришли к нам и сказали нам все это?

— Мы сделали это, — говорит она. — Священник дал нам разрешение забирать жертв, пока мы держим возвращение Икара втайне от односельчан, он думал, что это вызовет ненужную панику. Вот почему он заставлял нас забирать жертв ночью, он хотел убедиться, что горожане будут винить нас за похищение, и они не будут подозревать о возвращении Икара. — Тиора вздыхает. — Мы думали, что остальная часть Гильдии была в курсе этой договоренности. Но они убили Наоми, так что я думаю, что они не ничего не знали.

Я провожу рукой по волосам. Мой дед стоял за похищениями? Он лгал мне во всем, в том числе и Гильдии! Зачем держать возвращение Икара в секрете от них? Я сжимаю руки в кулаки. Это все дед виноват! Если бы он не проворачивал дела за спиной Гильдии, они бы не пошли на поиски тела миссис Хоуп, и девушка-Ревун, Наоми, не была бы схвачена и казнена. Аларик не пришел бы в город, чтобы забрать ее тело, а Эрик и Кэтрин были бы живы. И теперь мистер Лэнгдон, Патрик, Харриет и Дрю внизу у водопада, собрались убить Аларика Бэйна, чтобы отомстить за смерти Кэтрин и Эрика, а иду убивать Ульрику. Так много крови. Как он мог позволить этому случиться? Почему он просто не сказал правду Гильдии?

Я настолько погружен в мысли, что не сразу замечаю, что птицы прекратили щебетание. На самом деле весь лес стал мертвенно тих. Тиора смотрит наверх, на деревья, явно тоже заметив тишину.

— Что происходит? — говорит она. — Почему стало так ти...

У нее не хватает времени, чтобы закончить предложение, в то время как начинается землетрясение, сбивая нас с ног. Гром грохочет под землей, как пробуждение Титана. Девочки-Дарклинги кучкуются вместе с Кираном, когда галька и небольшие камни несутся вниз по лесным склонам, ударяясь по нашим рукам и спинам. Вокруг нас деревья Кэрроу начинают трястись, вибрация заставляет их листья кричать, как баньши, и я боюсь, что они рухнут нам на головы.

— Что происходит? — кричит Киран.

— Землетрясение! — кричу я сквозь рев сотрясения грунта под нами.

Я пригибаюсь, когда больше камней и лесных завалов разрываются над моей головой, почти вычищая все. Я никогда не видел ничего подобного. Весь мир дрожит, грозя разорваться, поглотить нас целиком. Киран вскрикивает от боли, а воздух наполняется запахом крови.

— Киран!

Я поднимаю глаза вовремя, чтобы увидеть, как Тиора борется за то, чтобы встать. Она пытается добежать до раненого мальчика, но ее ноги скользят. Она настолько сосредоточена, чтобы добраться до него, что не замечает, как валун, крушащий деревья, направляется прямо на нее.

— Тиора! Берегись! — я бросаюсь к ней, толкая ее в сторону, в то время как валун грохочет мимо нас в нескольких дюймах. Мы оба падаем тяжело на землю, и я кричу в агонии, не в силах дышать, не в состоянии делать ничего, кроме как копаться пальцами в грязи, когда мое тело разрывается от боли. Все, о чем я думаю, что я умираю, я умираю, я умираю, ощущения настолько интенсивные. Я скатываются с Тиоры, хватая ртом воздух, в то время как дрожь энергии пульсирует по венам, устремляясь к одной точке в груди. Я думаю, что боль никогда не закончится, и я молюсь Его Могуществу забрать меня, пусть землетрясение проглотит меня, что-нибудь, что положит этому конец. А затем...

Все кончилось. Лес затихает.

И в этой тишине, один звук барабанов в ушах.

Ба-бум, ба-бум, ба-бум

Глава 17

ЭШ

— ЗАЧЕМ ИМ ТАКОЕ большое количество «Ночного Шепота»? — спрашивает Ацелот, коснувшись клетки наполненной большим количеством бабочек. Их серебристо-голубые крылья взволнованно трепещут.

— «Ночной Шепот»? — спрашивает Натали, смотря на меня. — Почем мне это кажется знакомым?

— Жизель молола их на своей кухне, во Фракии, — отвечает Элайджа. — Она подмешивала это в чай. Когда ты пьешь его, это помогает по-настоящему расслабиться.

— Может быть, они используют его здесь в качестве анестетика для пациентов? — предполагает Дей.

— Я не думаю, что они очень заботятся о своих пациентах, — говорю я решительно, думая о моем отце. Мое сердце сжимается и Натали вздыхает, чувствуя мою боль. Вот только одна проблема с Кровавыми половинками — когда твоя душа болит, ее тоже. Она переводит голубые глаза на меня. Они преисполнены заботой. Я смотрю в сторону, пытаясь держать себя в руках, но я чувствую себя, как треснутое стекло, которое готово разбиться в любой момент.