Мэри вошла внутрь. Нахмурилась. Оглянулась по сторонам.

Поначалу она не поняла, что слышит. Смех – да. И это был смех Битти… но почему он сопровождался…

Капитошка пролетела мимо лица Мэри, и ей пришлось уклониться, иначе она бы промокла. А потом Битти выбежала из столовой, волосы развевались позади нее, футболка была мокрой, а в руках она держала два шарика с водой – красный и синий.

– Что за хрень здесь творится?! – рявкнул Рейдж, заходя в дом.

– Привет, мам! Привет, пап!

Малышка устремилась в бильярдную. И да, вот неожиданность, Лэсситер не отступал от нее, держа желтый шар высоко над плечом… и он кинул его в девочку, прямо в спину. Было приятно слышать визг… а потом Битти резко обернулась и зарядила Лэсситеру прямо в лицо.

Идеальный прицел.

Бух!

Но дело даже не в этом.

Когда водная бомба лопнула, заливая лицо и светло-черные волосы ангела водой, Рейдж схватил мужчину и, оторвав от пола, спиной швырнул на пол и накрыл второй рукой шею, словно собирался выдавить из бессмертного жизнь.

Или… что-то в этом роде. Не суть.

Мэри бросилась к нему.

– Рейдж….

– Что ты с ней сделал?! Где ее гипсы?!

А потом мама в ней подняла голову.

– Да, что за хрень?! Предполагалось, что она проходит в гипсе не меньше шести недель! Она не должна стоять на ногах!

Лэсситер попытался ответить, но сжатое чужой рукой горло не пропускало воздух. Именно Битти все объяснила.

– Он исцелил мои руки и ноги! Не бей его! Он все исправил… правда! Папа, не бей его!

Рейдж мгновенно отпустил Лэсситера, а потом рухнул на задницу, словно осознал, что проявление насилия могло спровоцировать ужасные воспоминания.

Но, казалось, Битти это не волновало.

– Видите? – она перепрыгнула с ноги на ногу. Повернулась, широко раскинув руки. Весело рассмеялась. – Намного лучше!

Посмотрев на нее и потом переведя взгляд на ангела, Мэри подумала, что на сегодня с нее хватит сюрпризов.

– Что… что ты сделал с ней?

Битти снова заговорила вместе своего приятеля. Который кашлял и хватал ртом воздух:

– Он просто направил солнечные лучи на мои руки и ноги. Он положил руку поверх шин, не касаясь их, я почувствовала тепло… а потом, не знаю, боль прошла. Мы срезали стеклопластик в гараже. Это было самое прикольное.

Так, Мэри почувствовала головокружение…. И ей пришлось сесть на пол.

– Что ты сделал пилой?

Лэсситер наконец поднял голову, его лицо раскраснелось, но больше он не напоминал спасенного утопающего.

– Я не мог смотреть на ее страдания.

– Видите? – заявила Битти. – Поэтому не злитесь на него.

Мэри покачала головой.

– Я не понимаю…

– Тогда какого хрена ты позволил им сломать ее кости? – наезжал Рейдж – Если способен на нечто подобное, какого черта ты стоял в стороне, пока ее пытали в смотровой?

Лэсситер сел, смело встречая взгляд Рейджа своими глазами странного цвета и без зрачков.

– Я не могу влиять на судьбы, не нарушая равновесие, это может обойтись дороже.

Мэри подумала о сделке, которую Рейдж заключил, чтобы спасти ей жизнь, до того, как Дева-Летописеца узнала о бесплодии Мэри. В той сделке она исцелялась от рака, но Рейджу запрещалось встречаться с ней, говорить… несмотря на то, что они любили друг друга.

Равновесие – закон Вселенной.

– Но, – падший ангел понял вверх палец, – это не значит, что я не могу смягчить падение домино. Если вы понимаете меня. Облегчить боль, не меняя ход судьбы? Это я могу.

Битти улыбнулась.

– И я лучше буду бегать уже сейчас, а не через шесть недель. К тому уже, у меня чесалась кожа от гипсов. А еще купание? Фу.

Мэри сморгнула слезы, сжав руку Лэсситера.

– Спасибо.

– Дерьмо, – выдохнул Рейдж. – Прости меня. Черт, я не должен был говорить «дерьмо». Твою мать. В смысле… жесть.

Пока ее хэллрен глотал проклятья, Мэри казалось, что она сейчас разревется… и Битти это почувствовала и наклонилась, обнимая ее.

– Я в порядке. Я знаю, что вы беспокоитесь. – Улыбнувшись, Битти потянула Рейджа наверх, побуждая встать. – Давайте, пойдем на Последнюю трапезу… и перед тем, как вы скажете мне убрать беспорядок, я отвечу, что Фритц не позволит.

И словно по наводке жужжание заполнило фойе.

– Он обожает работать своим пылесосом, – сказал Лэсситер. – Пошловато звучит, не находите?

– Нет, перед моим ребенком – нет, – пробормотал Рейдж.

Все повернулись к дворецкому, который – ну разумеется – притащил пылесос для влажной уборки и сейчас в своей черно-белой форме радостно собирал лужи на мозаичном полу. Он замер, обеспокоенно посмотрев на них.

Выключив пылесос, он спросил:

– Чем я могу вам помочь? Последнюю трапезу накроют через десять минут. Не желаете чего-нибудь выпить?

– Нет, Фритц, спасибо, – сказал Рейдж устало.

Доджен низко поклонился и продолжил засасывать влагу. Да, Лэсситер был прав, жуткая пошлость.

– Пап, пошли, ты, наверное, умираешь с голоду, – Битти потянула Рейджа за руку. – Да, мамуль?

Боже, как же больно. Эти названия… они разбивали ей сердце.

– Да, – медленно ответила она. – Думаю, он сейчас слона готов съесть.

И это не значило, что он действительно был голоден. Но Рейдж не стал разубеждать девочку, и они вдвоем направились в столовую, крошечный эльфенок, вернувший себе подвижность, шел рядом с огромным мужчиной, который был похож на покойника.

Мэри дернулась, когда перед лицом показалась протянутая рука. Лэсситер уже уверенно стоял в своих «найках» и сейчас смотрел на нее с высоты своего роста с мрачным выражением на лице.

Внезапно она осознала, что дворецкий убирает последствия водяной перестрелки пылесосом для влажной уборки, потому что огромное красочное фойе… с колоннами из малахита и красного мрамора, расписным потолком, огромным камином и парадной лестницей… самое неподходящее место для таких забав.

Встречая взгляд ангела, она сказала:

– Ты знал, да?

– Что Фритц с удовольствием займется уборкой?

– Что объявится ее дядя, и мы с Рейджем в полном раздрае вернемся домой. Ты знал, что это поможет отвлечься.

– А, – он сделал небрежный жест «фи» рукой, за которую она собиралась ухватиться. – Я не настолько умен.

– И ты не мог наблюдать за ее страданиями, как и все мы.

Спустя мгновение Лэсситер опустился на корточки рядом с ней. Потянувшись к ней, он коснулся ее правой щеки правой рукой, затем другой щеки – левой.

Потом он сжал руки в кулаки так, что выступили вены на массивных предплечьях. Секунду спустя он расслабил хватку. В центре обеих ладоней лежало по ограненному алмазу, два драгоценных камня отражали радужный свет.

– Слезы матери, – прошептал он. – Такие твердые… такие красивые.

– Я не ее мама, – выдавила Мэри. – О, Боже… на самом деле, я не ее мама.

– Нет, ты ее мама. Я сохраню камни и верну их тебе, когда все кончится.

– Он окажется настоящим. Я чувствую. Ее дядя… настоящий.

– Может и так – Лэсситер снова встал. – Но я все равно сохраню их у себя, на всякий случай.

Он ушел, с волос капала вода, одежда была помята, золотые украшения сияли на нем, как на солнце, хотя они были не на улице.

Мэри посмотрела на арочный проем, в котором скрылись Рейдж и Битти.

Когда она нашла силы, чтобы дойти туда… она встала… и пошла.

Следующим вечером Элиза была в своей ванной, сушила феном волосы, когда ее телефон затрещал на мраморной поверхности.

Она бросилась к нему так быстро, что чуть не уронила «Конэйр»^[61] на пол.

Но звонил не Акс.

– Наконец-то, – сказала она, выключая фен.

– И что это за приветствие? – раздался мужской голос из трубки.

– Иного не заслуживаешь, когда заставляешь ждать так долго.

Пэйтон, сын Пэйтона, тихо выругался.

– Прости, был занят. Но сейчас я в твоем распоряжении. Ты как?