Он же мужчина.

Это – неопровержимое доказательство того, что он мудак.

Закрыв глаза, Пэйтон откинулся на мягкую гору из подушек. Принимая все во внимание и учитывая тот факт, что вчера ночью ему прилетело по макушке, он прекрасно обошелся бы и без подобного озарения.

Преимущественно потому, что Оксиконтин^[85], как бы хорошо ни избавлял от физической боли, не мог унять жжение в груди.

Это жжение сообщало ему, что он – далеко не такой хороший парень. Несмотря на свою внешность. Деньги. Знатный род.

Ново была права… он мудак.

– Проклятье, – выдохнул он.

– Прости. Я не имею права ставить тебя в такое положение…

– Нет, все нормально. Я в порядке. Ты тоже.

Чушь собачья. Она пребывала в эмоциональном хаосе, и Пэйтону казалось, что у Элизы наступил кризис самовосприятия.

– Я пойду…

– Нет, – сказал он резко, открывая глаза. – Слушай, я не хочу становиться между вами. Вчера уже встал, и в результате мы все едва не погибли…. Хотя сейчас поблизости и нет ни одного лессера и все безоружны, я просто… я попытаюсь не быть таким субъективным придурком.

И он задолжал извинения Аксу.

– Ново… это та женщина, которая сражалась с нами прошлой ночью, да? – спросила Элиза.

Пэйтон кивнул.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Я забыла ее имя. Ты знакомил нас в ту первую встречу, в сигарном баре.

– Да.

На ее глаза набежали слезы, но потом Элиза громко шмыгнула носом и заморгала, уставившись на потолок.

– Ее запах был на плаще. Я сопоставила факты, только когда дематериализовалась сюда… но я уловила ее запах в передвижной операционной, когда она была с нами. Я помню, что она… – Когда Пэйтон отвел взгляд, голос Элизы приобрел уверенность. – Он был с ней. Совсем недавно. Прошлой ночью или пару ночей назад.

Пэйтон держал рот на замке. Забавно, а всего ночь назад был готов утопить Акса в дерьме.

И он ревновал… но не Элизу. Он до одурения злился на то, что ублюдок переспал с Ново.

– Слушай, – начал Пэйтон. – Я могу посоветовать лишь одно: доверяй своему чутью. Оно никогда не подводит.

– Что ж, чутье говорит мне, что все время, что мы были вместе, он ходил в хардкорный клуб и занимался там сексом.

Пэйтон покачал головой.

– Я знал, что у вас все плохо кончится. То есть… черт, я понимаю, что вы оба взрослые и все такое, но именно поэтому я просил тебя держаться от него подальше.

Как правило, он любил оказываться правым.

Но не этой ночью.

Вовсе нет.

Мэри сидела за своим рабочим столом, не добившись ровным счетом ничего.

Ну, кое в чем она преуспела, причем выполнила работу с блеском – перекладывала всю ночь бумаги с правого угла стола в левый… и в процессе умудрилась изучить каждый лист в указанной стопке анкет, историй болезни и расписаний на предмет грамматических ошибок, опечаток и пятен от кофе.

Высокоинтеллектуальное занятие, чего уж.

М-да. Она обнаружила несколько ошибок использования оборота «это – …» без тире, «ихние» – вместо «их», и гвоздь программы – «ориентированный» вместо более свойственного американскому английскому «направленный»

Молодец она.

Откинувшись на спинку скрипящего кресла, Мэри сдвинула коврик для мыши и посмотрела на время на мониторе. Срань Господня. Было уже три утра.

Рейдж не звонил е… похоже, короткое собрание с новобранцами по поводу нападения лессеров прошлой ночью оказалось не таким уж коротким.

Сделав глубокий вдох, она ощутила запах печенья с шоколадной крошкой, которое поставили в духовку на первом этаже, и ее накрыла волна грусти. Она вспомнила, как пыталась уговорить Битти принять участие в коллективной кулинарии, это было вскоре после смерти Анналай. Малышка не желала покидать свою комнату на чердаке, где жила со своей мамэн, их немногочисленные вещи были упакованы в потрепанные чемоданы, игрушечный тигр и кукольная голова лежали на кровати.

В то время они не знали ее настоящего возраста.

Боже, казалось, прошла уже тысяча лет…

Когда зазвонил телефон, Мэри надеялась, что это был Рейдж. Ей нужен повод, чтобы уйти…

Это не он.

Руки задрожали, и она поднялась, заправила блузку в слаксы и аккуратно надела пальто. Потом взяла сумочку и телефон.

Вместо того чтобы лично сообщить о своем уходе, она отправила коллегам сообщение.

Сейчас не время для персональных разговоров… особенно с сострадательными женщинами, которые видели ее насквозь.

Ночь выдалась обжигающе холодной, что пришлось весьма кстати. После того, как она села в «Вольво» и завела двигатель, пришлось проехать несколько миль, прежде чем печка смогла обеспечить адекватное тепло в салоне, но Мэри не жаловалась. В своем оцепенении она не чувствовала ни жара, ни холода.

Дом для аудиенций с Королем располагался на приличном расстоянии от «Убежища», и, тем не менее, она доехала чересчур быстро. С другой стороны, за время поездки она рассчитывала собраться с мыслями… с таким же успехом она могла смотаться до Калифорнии и обратно, легче бы не стало.

Она уже выходила из машины, припаркованной у гаража, когда материализовался Рейдж.

Когда она увидела его, ей захотелось броситься в его объятья и снова завыть в голос, но хватит с нее рыданий. У нее совсем не осталось сил, несмотря на то, что чувства распирали ее изнутри.

– Пошли, – позвал он ее безжизненным голосом. – Покончим со всем.

Они вошли через заднюю дверь, введя код на панели, а потом пересекли кухню и направились в библиотеку.

Когда они зашли в помещение, Битти сидела перед камином рядом со своим дядей.

Черт, семейное сходство бросалось в глаза.

Не плачь, – сказала себе Мэри, выдавив улыбку. – Не давай Битти повода почувствовать хоть каплю вины.

Ты – взрослая. Она – жертва домашнего насилия, сирота и ребенок.

Не усугубляй ситуацию.

Разумеется, внутренний диалог нисколько не повлиял на ее чувства. Но, по крайней мере, выговор самой себе помог ей не расклеиться.

Марисса, сидевшая рядом с ними, поднялась с завидной грацией.

– Спасибо, что пришли.

Сказано так, словно они – третьи лица, приглашенные на встречу с юристом. Для решения спорного вопроса о высоте забора между участками.

Одно «но»: они с Рейджем действительно третьи лица.

Непонятным образом они умудрились дойти до дивана и сесть напротив Битти и Рана. Кто-то что-то сказал. Она не поняла, что именно. А Рейдж хранил молчание, как и она.

Боже, она не могла смотреть в глаза Битти дольше двух секунд, и с этим нужно что-то делать…

– Что ж… Ран? Или Битти? – спросила Марисса. – Расскажете все сейчас?

Повисла длинная пауза, и Мэри в очередной раз стала той, кто нарушил молчание. Посмотрев Битти в глаза, она сказала почти не сорвавшимся голосом:

– Битти. Все хорошо. Все будет хорошо…

– Значит, вы позволите ему переехать сюда? – спросила малышка. – И жить с нами?

Мэри моргнула.

– Прости… что? – Она покачала головой. – Я не понимаю…

Битти посмотрела на своего дядю.

– Я хочу, чтобы он жил вместе с нами. Он сказал, что не возражает. Его же не надо усыновлять, как вы удочеряете меня. У него нет семьи, а у нас большая семья, и папа всегда говорит, что чем больше народа, тем лучше. И мы живем в большом доме. Там достаточно места. И Ран может помогать по дому. Это же его работа.

Мэри снова покачала головой. Открыла, потом закрыла рот.

– Ч-что?

Рейдж подался вперед.

– О чем ты говоришь?

Ран прокашлялся.

– Меня ничто не держит в Южной Каролине. Битти – единственный родной мне человек, и я мог бы начать с чистого листа… не обязательно жить с вами…

– Нет, обязательно. – Битти посмотрела на него и непреклонно продолжила: – У нас большой дом. И у нас есть кот с собакой. Ты же любишь собак и кошек. Будешь жить с нами, мои родители помогут тебе с работой… Мам? Что случилось?