Воин покачал головой. Он положил руку Пэм на живот и почувствовал, как снова начались схватки.

— Пэм, ты должна тужиться.

Когда та промолчала, Слейд гаркнул:

— Тужься!

— Ладно, чёрт возьми! — прошипела она, используя грудь Дункана, чтобы подтолкнуть себя вперёд. — Все с пенисом должны подохнуть.

Сид в ужасе отпрянул.

— Да что с ней не так, раз она решила оторвать яйца и грохнуть всех с пенисами?

— Это потому что… — выдохнула Пэм, — член… — хмыкнула, — виноват... — издала гортанный звук, — в этой боли, и вы все должны умереть.

 Слово «умереть» она вопила, казалось, бесконечно.

Сид оглянулся на парамедиков.

— Похоже, она права.

Один из них хихикнул и заработал толчок локтем от другого.

— Сейчас. — Слейд был полностью серьёзен. — А теперь тужься.

Послушавшись дока, Пэм кряхтела, стонала, кричала и ругалась. Задыхаясь, она откинулась на грудь Дункана.

— Пэм, тужься. — Когда она не ответила, Слейд поднял глаза на Дункана. — Ей нужно тужиться. Если она этого не сделает, мы потеряем ребёнка.

Услышав это, Пэм, ворочаясь, села, её глаза были полны решимости.

— Я его не потеряю, — прорычала она через силу. — Не смей допустить, чтобы с ним что-то случилось!

— Давай. Ты хорошо справляешься. Его головка уже видна, — подбодрил Слейд, наблюдая, как Пэм, передохнув, с полной решимостью, отразившейся на её лице, снова наклонилась вперёд. — Пэм, ещё одно усилие. Ты можешь это сделать.

— Ну же, Пэм, — подтолкнул её Дункан. — Малышка, ещё один рывок. Я с тобой.

От слов любимого она нашла в себе силы, в которых так нуждалась. Он был с ней рядом и не позволит ей оплошать. С протяжным воплем роженица со всей мочи потужилась и, измождённая, откинулась на грудь Дункана. Наступила тишина. Пэм приоткрыла глаза и услышала тихий всхлип, которой вскоре перерос в громогласный крик ребёнка, её ребёнка.

— У тебя здоровый мальчонка с сильными лёгкими, — объявил улыбавшийся Слейд, держа перед ней орущего малыша.

— Без клыков? — лыбясь во всё лицо, пошутил Сид.

— Никаких клыков. — Слейд закатил глаза на реплику воина и перевёл взгляд на Пэм с Дунканом. — Кто из вас хочет перерезать пуповину?

Пэм посмотрела на возлюбленного.

— Пожалуйста.

Дункана захлестнули эмоции. Усилием воли, заставляя руку не дрожать, он взял хирургические ножницы, выслушал инструкции Слейда, что делать дальше, и перерезал пуповину, связывавшую мать и ребёнка, рядом с пальцами доктора. 

Слейд отнёс в ванную малыша, через пару минут вернулся, уже завернув его в пелёнку, и передал Пэм.

— Так как же его зовут?

Пэм опустила глаза и провела пальцем по нежной щёчке малыша.

— Дэниел Дункан Роарк.

Пэм смотрела на сына и улыбнулась, когда тот сморщил губки. Дункан, наблюдая за ними, сидел на больничной койке.

Слейд стоял и что-то писал в медицинскую карту.

— Пэм, как себя чувствуешь?

— Отлично, — ответила она, не поднимая глаз на дока.

— Нигде не болит? — поинтересовался тот, продолжая писать.

— Нет. — Пэм расплылась в улыбке, когда Дэниел зевнул. — Никогда не чувствовала себя лучше.

— Доктор Бьюкенен? — войдя в палату, обратилась к Слейду пожилая медсестра и просияла, глядя на Пэм с сыном. — Нам нужно забрать маленького Дэниела для оформления документов.

— Могу ли я пойти с вами? — обеспокоенно спросила Пэм.

— Вам нужно отдыхать. — Медсестра подошла к кровати и посмотрела на малыша. — Боже, он и правда милашка.

— Я в полном порядке и хочу находиться с ним рядом.

Пэм тревожилась и не хотела расставаться с сынишкой.

— Я могу пойти вместо тебя, — вставая, подал голос Дункан. — Тебе действительно нужно отдыхать.

Он поцеловал её в лоб.

— Мне очень жаль, сэр, но это разрешено только отцу, — Медсестра нахмурилась. — Уверяю вас, ему ничего не угрожает. Мисс Брэкстон, в целях соблюдения мер безопасности, у вас с ребёнком есть парные браслеты. С малышом всё будет в порядке, к тому же все медсестры хотят его потискать.

— Он – отец ребёнка, — заявила Пэм, выслушав медсестру.

Та сразу же занервничала.

Дункан взял Дэниела на руки и улыбнулся ему.

— Ну что же, приятель, пойдём пофлиртуем с медсёстрами.

— Эй, — окликнула его Пэм. — Никаких заигрываний, пока ему не исполнится… двадцать один год.

— Доктор Бьюкенен, могу я с вами переговорить? — обратилась к Слейду медсестра, переведя с Дункана на дока взгляд. 

— Что случилось? — спросил тот, оторвавшись от бумаг.

— Отцом ребёнка объявил себя совсем другой мужчина, — прошептала старушка, не осознавая, что Дункан с Пэм прекрасно её слышат.

— Что? — побледнев, воскликнула Пэм. — Кто заявил, что является отцом моего ребёнка?

— Это уже во всех новостях, — ответила медсестра, смущенная тем, что её услышали.

Она указала на телевизор под потолком.

— Он рассказал всем репортёрам, что является отцом ребёнка-полукровки.

Пэм спешно схватила пульт, включила телевизор и стала быстро переключать каналы. 

Она заметила, как Дункан со Слейдом переглянулись.

— Дункан, что происходит? — сердито спросила Пэм, продолжая щёлкать по каналам новостей.

Голос из прошлого, от которого мурашки побежали по коже, заполнил палату.

— Ну, конечно, я взволнован, — говорил Кенни журналисту в микрофон. — Я отъезжал по делам и только что получил известие. У меня даже не было возможности купить сигары или цветы для прекрасной мамы.

Кенни смотрел в камеру с улыбкой счастливого новоиспечённого отца, но глаза говорили совершенно о другом, и только Пэм могла прочесть это послание.

Она выключила телевизор и отшвырнула пульт, словно тот был заразным.

— Он здесь? — спросила Пэм, уставившись на телевизор. — Он здесь? — заорала она в панике, бегая глазами.

— Это снимали перед центральным входом в больницу, откуда журналистам разрешено вести репортажи, — подала голос медсестра, слегка удивлённая реакцией пациентки.

— Господи. — Пэм начала выбираться из больничной койки, срывая с себя датчики показателей жизненно важных функций. — Где моя одежда? Куда вы, нахрен, дели мою одежду? Дай мне Дэниела. Мы должны отсюда валить.

Дункан передал мальчугана медсестре.

— Стойте здесь, — велел он ей, а потом перевёл взгляд на суженую. — Тебе нужно взять себя в руки.

— У тебя крыша поехала? — возмутилась та и ударила воина по рукам. — Он здесь из-за ребёнка. Кенни его не тронет.

— Пэм, я не позволю подонку приблизиться к тебе или малышу, — Дункан почти вплотную приблизился к любимой, заставив её остановиться и посмотреть на него. — Ты меня слышишь? Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Ты знал, что он на свободе? — дрожа, спросила она. — Почему его не арестовали и не упрятали в тюрягу? Он же убил шерифа.

— Я потом всё объясню, — заверил Дункан, поглядывая на дверь. — Прямо сейчас у нас есть…

— Ты знал? — обмякнув, пробормотала Пэм. — И скрыл от меня?

Дункан едва мог вынести выражение предательства на лице суженой.

— Не выходи из палаты, — велел ей воин, но не успел сделать и шагу, как дверь распахнулась.

— Пэм, милая. Я приехал сюда так быстро, как только смог, — воскликнул Кенни Лоуренс, войдя в комнату, словно к себе домой, следом за ним появились двое полицейских.

Кенни остановил взгляд на Пэм, а потом перевёл его на медсестру с малышом на руках.

Загородив собою возлюбленную, Дункан оказался перед Лоуренсом прежде, чем кто-либо успел его задержать. Слейд положил руку на предплечье командира.

— Я предлагаю к чёртовой матери убраться тебе из палаты, — прорычал Дункан, уставившись на Кенни с высоты своего роста, его глаза были чернее ночи.

— Да неужели? — ухмыльнулся тот. — У меня больше прав находиться здесь, чем у тебя. На самом деле, у меня на руках запретительное предписание суда, что ты не можешь приближаться к этому ребёнку. Поэтому это ты убирайся отсюда к чёртовой матери, в противном случае тебя арестуют.