Ему повезло — этот капкан предназначался для поимки более мелких зверюшек. Тронь он мясо в следующем амбарчике — несдобровать бы ему. В том, что росомаха не учуяла запах железа, не было ничего удивительного. Подкова, по совету бывалых промысловиков, перед установкой капканов опускал их в кипяток с расплавленной смолой. После такой процедуры покрытая янтарной глазурью ловушка железом уже не пахла.

Потрясенный Топ стал обходить стороной кладовые Круглолицего. Его неприязнь к этому человеку переросла в ненависть.

Промысловый сезон близился к завершению. Охотники вразнобой возвращались в село. Кто с богатыми трофеями, кто с не очень. Но в целом план по пушнине и заготовке мяса госпромхоз выполнил. Сдав охотоведу добытые за четыре месяца меха, промысловики получили небольшой аванс и занялись накопившимися за зиму в домашнем хозяйстве делами. А для Степана Ермиловича настала самая напряженная и ответственная пора. Он тщательно разбирал и сортировал принятую пушнину по цветам, сортам. Складывал получившиеся «пачки» в мешки. Как только сошел паводок и дорога чуть подсохла, загрузил все это богатство в коляску служебного мотоцикла «Урал» и поехал в город сдавать мягкую рухлядь на меховую базу.

Дорога через марь местами была размыта вешними ручьями. Степану приходилось останавливаться и заваливать эти промоины травянистыми кочками и сушинами. В итоге до города добрался лишь под вечер. Переночевав у однокурсника-кинолога, со вторника по четверг занимался сдачей пушнины. Спорил, добивался справедливых цен по каждой шкурке, оформлял передаточный акт, уточнял график расчетов. В итоге удалось почти полностью отстоять не только сортность и цветовые категории, но и получить приличный аванс. Договорились, что полный расчет будет произведен после завершения пушного аукциона.

В пятницу полдня пробегал по кабинетам областного охотуправления: выписывал бланки для летнего и зимнего учета, журналы ежедневных наблюдений, а главное — получил, наконец, свою зарплату за три месяца. Степан на радостях накупил полную коляску продуктов и всевозможных городских вкусностей к предстоящему совершеннолетию дочери. Пообедав в столовой, выехал в Верхи.

Степан любил прокатиться с ветерком. Но отвести душу была возможность лишь на пятнадцатикилометровом участке от города до моста. Прямая, как стрела, дорога в этом месте шла по высокому лесистому берегу. Доехав до заветного места, охотовед крутанул ручку газа до упора и помчался так, что в ушах засвистело.

И надо ж было такому случиться — наперерез ему из чащи выскочили лосиха с лосенком. Чтобы избежать удара, Степан вынужден был резко взять влево. «Урал» занесло, и груженая коляска стянула его на край обрыва. Мотоцикл полетел, кувыркаясь, в воду. Степана спасла хорошая реакция — успел спрыгнуть. Вскочив на ноги, он подбежал к обрыву.

Напористое течение уже подхватило «железного коня» и со скрежетом волочило по камням. Впереди наперегонки неслись, исчезая и вновь выныривая, пакеты, коробки. Степан побелел: там же сумка с деньгами!

Хватаясь за кусты, он скатился вниз. Тем временем «Урал», вытолкнутый мощным сливом на столообразный валун, застыл на нем, как корабль на рифах.

Пробежав вперед, Степан обогнал плывшие коробки и, не раздеваясь, кинулся им наперерез. Выхватывая их из прозрачной воды, перекидал на берег. Пристально всматриваясь, он простоял в ледяной воде еще минут пять, но сумка с деньгами так и не появилась. По дну притащило лишь батон колбасы.

«Сумка тяжелая, могла застрять между камней, зацепиться ремнем за корягу или выступ», — прикинул Степан и двинулся вверх по руслу, внимательно оглядывая каждый сантиметр дна. Нашел еще пару банок консервов, а вот сумки нигде не было.

«Может, она так и лежит в коляске?» — подойдя к подрагивающему от напора воды верно прослужившему двенадцать лет мотоциклу, охотовед заглянул в люльку. Фартук разорван, внутри пусто. Даже сидушку вышибло. Не доверяя глазам, Степан прощупал рукой каждую выемку, как будто сумка могла спрятаться в них.

«Наверное, она выпала и застряла на месте падения», — предположил охотовед и пошел вверх по течению, тщательно осматривая дно. На месте приводнения мотоцикла обнаружил лишь деревянный ящик с инструментом. Почувствовав в ногах ломоту от студеной воды, Степан вышел на берег и побежал к шумевшему в метрах двухстах мелкому галечному перекату — если сумку унесло течением, то она должна была застрять на нем. Увы, на гальке белела лишь размокшая коробка с зефиром.

Степан прошелся еще несколько раз по речке вверх, вниз. Безрезультатно. Ноги опять нестерпимо заломило. Выйдя на берег, надергал сухой травы и сунул ее под кучу сучьев, нанесенных в половодье. Доставая из нагрудного кармана зажигалку, нащупал похрустывающую пачку — там была его зарплата. Приободренный Степан вздохнул: хоть эти деньги уцелели!

Через минуту костер полыхал в полную силу. Развесив на воткнутых в песок палках штаны, носки, сапоги, охотовед собрал уцелевший груз и разложил его вокруг огня для просушки. Все делал автоматически, без конца поглядывая на речку: вдруг сумка проплывет.

Согревшись, опять зашел в воду, но в косых лучах заходящего солнца она вглубь уже не просматривалась. Стало ясно, что поиски придется отложить до завтра. А пока солнце не совсем село, лучше осмотреть мотоцикл: можно ли восстановить его?

Осмотр еще больше расстроил Степана. Удар был настолько силен, что выбило половину спиц из колес. Проржавевшую раму в двух местах разорвало, руль погнуло, а бока искорежило так, будто по ним кувалдой били.

«Даже на запчасти не сгодится… Ну, с „Уралом“ как-нибудь разберусь, а вот деньги мужикам где взять?.. Деньги немалые… Нет, завтра, как солнце поднимется, буду искать, пока не найду. Не иголка же… А если не найду?.. Придется занимать. У кого?.. Как не вовремя все это. Послезавтра у Маруси день рождения!» — проносилось в голове.

Степан вышел на берег и нервно заходил взад-вперед. Мысленно перебрав всю родню и знакомых, он пришел к выводу, что занять можно будет только у Подковы. Тот частенько ссужал сельчанам под проценты. Но даст ли он такую крупную сумму?

Надев подсохшую одежду, Степан задумался: где ночевать? До города километров тринадцать. Если быстрым шагом — часа два. А на попутке вообще минут десять. Правда, шансов на нее мало — за все время лишь две машины прошумели.

Поколебавшись, Степан все же решил идти в город: ведь и начальству надо доложить о случившемся. Спрятав выловленный груз в кустах, он поднялся на дорогу.

Начальник охотуправления рассказ Степана об аварии и порче бланков выслушал на удивление спокойно.

— От беды, Степан Ермилович, никто не застрахован. Слава богу, сам цел. Бланки вообще не проблема. Мы их в типографии сразу на три года отпечатали. Да и мотоцикл твой давно пора списать — два срока отслужил. Все уж поменяли, а ты все ездишь… Пиши объяснительную, дальше моя забота. Начальник ГАИ свой человек. Думаю, с учета снимем без проблем. Вот только дать тебе взамен пока нечего.

Степан не верил своим ушам: так просто разрешилась одна из двух проблем. Он почему-то сразу уверовал, что, вернувшись, найдет и сумку. Воодушевленный тем, что не придется обращаться к Подкове, он заторопился к речке. Но, как в народе говорят, лишь черта помяни, он тут как тут. Сзади послышалось натужное урчание мотора, и из-за поворота выкатился на малом ходу знакомый ГАЗ-66.

Увидев охотоведа, Семен Львович притормозил.

— Здравствуйте, Степан Ермилович! Какими судьбами?

— Пушнину сдавал.

— На вас лица нет. Заболели, что ли?

— Да нет… Мотоцикл вчера угробил… В речку с обрыва слетел. Иду посмотреть, что на запчасти можно снять.

— Неприятная история. Сочувствую! Далеко идти-то?

— До поворота на мост.

— Садитесь, подброшу.

Вода в реке за ночь поднялась и сильно помутнела: похоже, в верховьях прошел обильный дождь. Искать что-либо в такой мути было бесполезно. Оставалось одно — просить деньги у Подковы. Степан не стал ходить вокруг да около и откровенно рассказал ему о своей беде.