Голова болела от переизбытка неприятной информации и, возможно, лишнего алкоголя, хотелось рвать, кричать, крушить все вокруг. Но какой смысл? Чтобы хоть как-то успокоиться, я выпила, наверное, графина два ледяной воды, и в конце концов почувствовала, что горло начинает саднить, но уж лучше ангина, чем душевные муки.

Остаток дня провела в комнате. Под вечер Хельга принесла поесть и что-то похожее на гоголь-моголь. Аппетита не было, но женщина настаивала на том, чтобы я поужинала, пришлось подчиняться. Как только она вышла, я подскочила и закрыла дверь на щеколду. Ясно, что она не остановит того, от кого я, собственно, и пытаюсь оградиться. Скорее это было для собственного успокоения.

Я честно пыталась разложить полученную информацию по полочкам, получалось не очень, в голове никак не могло поместиться… нет, не предательство братьев, но уж точно ложь, пусть и во благо. Да, скорее всего, они не хотели меня тревожить, вот и скрыли истину. А забрать ценную кровь Моргана наверняка решились, потому что надоело выполнять его поручения, которые вряд ли похожи на задания добропорядочного руководителя своему подчиненному. А убить… он мог и приукрасить, верно? Чтобы я окончательно поверила, что Бриг и Джим — подонки, а не любящие младшую сестру молодые мужчины. Зачем ему это… Да от скуки, он же не человек, невозможно понять его настоящие мотивы!

Но червоточинка, назойливо шепчущая, что я стараюсь придумать оправдание братьям и их неблаговидным поступкам, а не смотрю на вещи, как они есть, не давала покоя. Из-за нее и спала плохо, ворочаясь почти до рассвета, и проснулась в ужасном расположении духа. Не оставила она меня и к вечеру следующего дня, когда в мою спальню, которую я так и не покинула, заявился разодетый как столичный пижон Морган.

Я сидела возле окна, задумчиво пялясь на снежинки, медленно опускающиеся с неба, вздыхала, размышляя сразу над всем, когда слух уловил некий звук. Повернула голову и охнула.

Морган стоял посреди комнаты, руки скрещены на груди, голова чуть склонена набок, будто опять разглядывает меня как некую диковинку. Черный бархатный с серебряными вставками камзол расстегнут, атласная рубашка заправлена в узкие брюки, а те — в высокие сапоги. Светлые волосы зачесаны назад, создавая впечатление какой-то аристократичности. Он похож на темного лорда из книг о легендах, мрачного, жестокого, но в то же время притягивающегося к себе неуловимыми манящими нитями… Даже зажмурилась, чтобы избавиться от опасных мыслей,

— Почему ты еще не готова?

— К чему?

— Ты стала забывчива? — точно он знает, какая я была раньше! — Мы приглашены на прием в честь помолвки какого-то Диего.

— Кримиоли, — пояснила инстинктивно, и тут же поправилась: — Но я не иду! Я говорила.

— Пойдешь!

— Не хочу.

— Ты серьезно считаешь, что меня это волнует? — он спросил так, будто мысль, о том, что я это допускаю, несказанно его шокирует.

Я вздохнула, возведя очи к потолку.

— Если вам скучно, может, сыграете с кем-нибудь в карты? — предложила язвительно, конечно, имея в виду его «заслуги» перед моей семьей, но он не купился. Хорошо, тогда зайдем с другой стороны: — Мне нечего надеть!

— Чепуха.

— Что? Нет!

— Тише-тише, вот ведь девки, небо рухнет на землю, а у них одна проблема — тряпки! — ухмыльнулся Морган и буквально просюсюкал: — Крошка, прекрати придумывать нелепые отговорки и открой свои голубые глазки!

— Я…

— Коробка! — уже совсем другим тоном рявкнул мужчина. — На твоей постели! Собирайся, иначе опоздаем!

С этими словами мужчина покинул комнату. К счастью, теперь через дверь, которая оказалась открыта настежь.

На кровати и правда лежала большая плоская коробка, которую до этого не заметила. Скинула крышку, ожидая увидеть там какую-нибудь безвкусицу — мало ли, может он решил унизить меня, заставив предстать перед людьми сразу нескольких графств в костюме ярмарочного шута, например! — но ошиблась. Что бы ни было на уме у шамана, вкус на женские вещи у него отменный!

Да, платье оказалось черным, цвет, который не очень люблю из-за мрачности. Но это был его единственный недостаток! Струящаяся, словно вода, легчайшая ткань, усыпанный незнакомыми камнями корсет, пышная юбка — все это делало его невероятным! Мне не хотелось слушаться шамана, но не померять такой наряд я попросту не могла!

Облачившись, подошла к зеркалу, замирая на миг от великолепия этого платья. Оно село идеально, приподняло грудь, подчеркнуло талию, некоторую бледность кожи, а волосы, кажется, стали еще светлее. Никогда не видела ничего подобного! Сколько же оно стоит?! Мерлины не скупились на мой гардероб, но так никогда не баловали! Хельга порой осаживала размечтавшуюся подопечную… Ледяная Богиня, это не они меня содержали и даже не братья… Шаман!

Голова кружилась, а мысли путались все больше. Необходимо дать себе передышку, иначе сойду с ума!

Когда мужчина появился в спальне, я была готова. Волосы решила не укладывать, слегка завив концы, чтобы создать объем, сделала освежающий макияж. Осталось накинуть что-то на плечи — корсет не имел рукавов — и отправляться. Надеюсь, он додумается подогнать повозку к крыльцу, иначе царящие морозы быстро сделают из меня синюшную снежную бабу!

Морган оглядел меня ото лба до носков туфель, выглядывающих из-под подола, туда и обратно, остановился на лице. Прочитать что-то в его глазах практически невозможно, но одно ясно: моим видом он остался доволен. Ненавижу себя за слабость, но было приятно это осознать.

— Мы идем? — спросила, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.

— Нет, — ответил хрипло.

— Что? Вы… Вы издеваетесь?

— Нет. Пока.

Пока не идем или пока не издевается, уточнить не успела. Оказавшись в секунду за моей спиной, он обхватил горло… нет, просто коснулся, и чем-то, точно не рукой. Непонимающе подняла ладони… пальцы наткнулись на ожерелье.

— Это жемчуг. Слышала о нем?

Шаман говорил почти шепотом, щекоча дыханием мочку уха.

— Нет. То есть да, слышала.

— Подумал, что тебе пойдет. Хочешь взглянуть?

Кивнула, собираясь отстраниться, но он не позволил. Его руки скользнули вниз, огладили плечи, перешли на талию, чуть сжали. Шаман слегка подтолкнул меня вперед, пришлось поддаться, он шагнул вместе со мной, нога в ногу, я чувствовала, как тесно он прижимается к моему телу. Наши движения напоминали странный танец, чем-то похожий на вальс, но намного более близкий. Так мы и добрались до зеркала, и замерли.

Ожерелье из неведомых камней я не разглядывала, зацепившись, по-моему, за еще сильнее блестевшие глаза Моргана. Смотреть в них через отражение показалось безопасным, но я опять ошиблась. Тот же бушующий океан с холодными водами, в который попади — можешь и не выплыть, ибо не захочешь. Я ныряла туда дважды, и только ненависть помогла мне выбраться, чтобы отхватить немного воздуха. Ее надо беречь, лелеять, как ребенка в колыбели, взращивать, дабы не случилось то, чего начала бояться мгновение назад — собственных эмоций, которые начали изменять своей хозяйке.

Но отражение зеркала равнодушно, оно показывает лишь то, что зримо. Мужчина и женщина смотрели в глаза друг другу, скрывая истинные чувства, среди которых оказалось намешано много чего, но ненависти не было точно.

Пирс и Бриджит Кримиоли, родители Беатрис и Диего, были красивой еще совсем молодой парой, и славились на всю округу своей взаимной любовью. Им было примерно по семнадцать, может, чуть больше, когда юный граф сделал маленькую баронессу своей, тут же зачав ей ребенка, и, чтобы утихомирить нешуточный скандал, взрослые приняли решение заключить союз. Таким образом их первенец появился в законном браке, спустя всего год родилась Беатрис, а через пять — младший Мишель. Они обожали своих детей, поэтому, наверное, и вышло, что все трое выросли весьма капризными и, чего греха таить, позволяли себе много того, что в приличном обществе не приветствуется. Одни выходки Беатрис чего стоят, даже несмотря на то, что я считала ее подругой, порой она переусердствовала в своем стремлении стравить мужчин между собой. Но члены того же общества закрывали глаза на некоторые шалости юных сеньора и сеньориты, глава семейства имел серьезный вес в политике и не менее внушительный счет в банке.