Понимая, что вот-вот произойдет непоправимое, прошептала, особо уже ни на что не надеясь:

— Пожалуйста, не надо! Мой супруг заплатит… много заплатит, очень много, сколько пожелаете! Обещаю! Только не делайте этого!

— Твой мужик богат? — на секунду бородач замер, будто все же решив подумать.

— О, еще как, — раздался низкий голос, от которого по спине пробежали мурашки.

Какая удивительная помесь эмоций — страх и облегчение!

Толстяк замер, широко выпучив глаза, которые начали медленно наливаться кровью. Причем, в прямом смысле, белки стали покрываться красными пятнами, постепенно заполняя все пространство. Жуткое зрелище! Я постаралась отползти, вернее, выползти из-под него, но тяжелая туша все еще придавливала к полу. Да и сложно делать это, когда руки связаны за спиной, а ноги путаются во влажных обрывках, когда-то бывших красивой юбкой. Белье эта мразь все-таки разорвал!

Миг — и мужик заскользил к противоположной стене, шмякнувшись о нее с такой силой, что раздался звук, похожий на хрюканье.

Я перевела взгляд на железную дверь. В проеме, широко расставив ноги, стоял шаман. Не зря я сравнила его с дьяволом: вид его был страшен! Дикий взгляд, который не сулили ничего хорошего всем вокруг, если бы им можно было убивать, лежать нам всем бездыханными… Хотя о чем я? Как раз он способен и не на такое!

И, тем не менее, никогда бы не подумала, что буду рада его видеть!

Он широким шагом прошел в середину погреба. Смотрел лишь перед собой, в мою сторону даже не взглянул, но источал такие волны опасности и ярости, почти осязаемые, что я зажмурилась. Не удивлюсь, если горло снова перехватит нечто удушающее.

— Встать можешь? — спросил глухо.

— Д-да, наверное.

Чувствуя, что веревки на руках ослабли, рванула, освобождаясь, и поднялась на ноги. Получилось не с первого раза, вставать пришлось по стеночке, перед глазами все еще стелился туман, но уже не такой густой.

Шаман перевел взор на меня и кивком указал следовать за ним. Я кое-как подошла ближе, глянула на бородача, пыхтящего в углу.

— А что с ним?

— Ему недолго осталось, — отмахнулся он.

— Ско-сколько?

— Нисколько.

Хруст был тихим, но я его расслышала. Здоровяк дернулся и обмяк, свесив голову на грудь. Я зажала рот рукой, чтобы не закричать в голос: из раны на задней стороне шеи торчало что-то белое, похожее на… Я отвернулась, пытаясь сдержать рвотные порывы.

Однажды Джимми неудачно спрыгнул с дерева и сломал ногу. Помню, как он кричал и плакал, как перепугался отец, забегая с ним на руках в особняк, как носились туда-сюда слуги, а самый юркий из них, молодой Брамс, вскочил на лошадь и метнулся за лекарем. Братишка лежал с мертвенно-бледным лицом, укрытый одеялом, но только сверху, чтобы лишний раз не потревожить ногу. Он умудрился получить открытый перелом, и как выглядит кость, торчащая из тела, я, тогда совсем еще маленькая, запомнила очень хорошо.

Шаман только что, даже не шелохнувшись, сломал шею здоровяку. Или вырвал, так вернее, раз обломки кости торчат наружу. Поистине, его способности страшны и безграничны. Против кого я собиралась воевать?

Было страшно до одури. Он сделает со мной то же самое, и глазом не моргнет. Я старалась не смотреть в его лицо, но боковое зрение подсказывало, что он как раз внимательно следит за мной!

Тело била крупная дрожь, я пошатнулась, но в этот раз не упала — сильная рука ухватила за талию, притянула к отчего-то очень горячему телу. Я инстинктивно положила руку на его плечо, собираясь, конечно, оттолкнуть, но ладонь не шелохнулась... она словно наткнулась на камень, большой и почти обжигающий, балансирующий на грани, раздающий настоящий жар, прокатывающийся от пальцев по всему телу… Этого мне сейчас и не хватало — тепла, от которого можно хоть чуть-чуть согреться!

Я выдохнула, подняла голову, встретив холодный взгляд, и снова очутилась посреди океана, в котором, однако, нельзя замерзнуть. Но можно утонуть! Сегодня он была неспокоен, бушевал, кидая водяные глыбы друг на друга, безжалостно топя все, до чего дотягивался, и опять мне захотелось остаться в нем навсегда…

Казалось, это длилось целую вечность, на деле же — не более пары секунд.

— Я замерзла, — сказала то, что первым пришло в голову, и тут же сама себя мысленно отругала.

Несомненно, ему плевать на подобные обстоятельства.

— Врешь, — ответил он хрипло.

Подняла бровь, не понимая, зачем он это говорит, прислушалась к себе… Он прав! Я действительно больше не дрожу, и одежда, точнее, то, что от нее осталось, уже сухая! Но как это может быть?

Разгадывать очередную загадку времени не было. Мужчина почти отпихнул меня от себя, снял пиджак, оставшись в одной белоснежной рубашке, и накинул на мои плечи. Неожиданный жест, слишком похожий на заботу, шокировал не меньше, чем сломанная шея бородача. Я громко сглотнула, не представляя, как следует реагировать.

— С-спасибо.

Шаман ничего не ответил и вышел из погреба. Естественно, бросилась за ним. Ни на секунду не хочу оставаться наедине с телом негодяя! Мы оказались в темном неосвещенном коридоре, в конце которого смутно проглядывалась лестница наверх. Как мне и казалось, это было что-то вроде подвала, даже тюрьмы, с камерами по сторонам, одну мы как раз только что покинули.

Мужчина шел быстро, не оглядываясь, не смотря под ноги, будто свет для передвижения ему вовсе не требуется, я старалась не отставать, превозмогая страх и отвращение, ступала босыми ногами на неизвестно чем покрытый земляной пол.

Преодолев довольно крутые ступени, мы оказались перед дверью, которая распахнулась, ударившись о стену в комнате. Яркий свет ударил в глаза, почти ослепив, пришлось прикрыться, точнее, спрятаться за широкую спину мужчины впереди, но, когда я все же выглянула из-за него, крика сдержать не смогла.

Это было большое помещение вроде трактирного зала, только вместо столиков — кушетки и кровати разного размера, на которых сейчас были распростерты тела людей, в основном, мужчины разных возрастов. Крови я не заметила, но гадать, живы ли они, не приходилось: открытые навечно глаза, устремленные вверх, покрылись поволокой, а ужас на лицах некоторых свидетельствовал о том, что перед смертью их что-то напугало. Вернее, кто-то. А еще почти все были в разной степени раздетости, а кое-кто вообще без одежды.

— Заткнись! — бросил шаман, и мой недолгий крик тут же стих.

— В-вы…— прошептала безрассудно, но не закончила, потому что со стороны одной из коек раздался жалобных всхлип.

Шаман медленно направился в ту сторону. Я проводила его взглядом, не зная, что делать, куда деться и, положа руку на сердце, с радостью бы просто лишилась чувств, и будь что будет! Но вредный разум в этот раз отказался помогать хозяйке, пришлось двигаться за ним, осторожно, и во все глаза смотреть вниз, чтобы, упаси Ледяная Богиня, не наступить на кого-то из покойников.

Мужчина остановился возле абсолютно голой девушки, скукожившейся под боком седого дядьки. Он, несомненно, был мертв, голова оказалась неестественно вывернута, но пищащая девушка жалась к нему как к единственному защитнику.

Не могу сказать, что дернуло меня забыть о собственном страхе, но, когда говорила, мой голос звучал твердо:

— Не убивайте ее… пожалуйста.

Мужчина, присевший подле нее на корточки, посмотрел на меня. Я встретила его взгляд так же открыто, чувствуя, что, не сделай я этого, просьба так и останется неуслышанной.

Он снова стал равнодушен, спрятав или избавившись от дикой ярости, бесновавшейся в нем в подвале. Сейчас передо мной сидел тот же равнодушный шаман без следа какой-либо эмоции на лице. Того и гляди, поплачусь за мою глупую смелость тем же арканом на горло. Но отступить я не могла.

— Ей же не больше двадцати, — попыталась призвать хоть что-то человеческое в его душе.

В самом деле, льнущая к мертвецу девчонка выглядела очень юной. Чем она заслужила смерть? Возможно, ее, как и меня, просто похитили и заставили этим заниматься под угрозой избиения, пыток, да чего угодно! Это не может быть ее вина!