Он ничего не ответил. Совсем. Только встал, направившись к, вероятно, выходу, а я бросилась за ним, отчего-то довольно улыбаясь. Наверное, со стороны картина была страшной: девушка в мужском пиджаке, который еле прикрывает оголенные бедра, проходит среди множества тел, и не скрывает радостный оскал…

…который тут же исчез, когда мы покинули здание. Оно было одноэтажным, стояло на окраине, даже на пустыре, поняла я, когда развернулась, чтобы хотя бы понять, в какой части Кодильеры находилась. Порывистый ветер дунул на обнаженные ноги немного снега, подпрыгнула, стараясь не упасть на ледяной дорожке, чувствуя, как обжигает мороз голые пятки. Но в следующий миг стало не до собственного комфорта — строение, которое мы только что покинули, прямо на глазах вспыхнуло, подобно спичке. Языки пламени появились везде одновременно: окнах, занавешенных красными тканями, крыше с такого же цвета черепицей, стенах, даже поручнях крыльца, быстро уничтожая и здание, и тела, оставленные внутри, и девушку, всхлипывающую возле мертвого мужчины.

Слезы снова застилали глаза, но я молчала, не собираясь показывать, насколько опустошена душа. Хотя еще вчера казалось бы — куда сильнее? Сама виновата. Было глупо надеяться, что монстр, легко расправившийся с кучей народа, прислушается к просьбе о милосердии.

Я сделала несколько несмелых шагов по темному и ставшему каким-то мрачным особняку. Редкие факелы горели лишь в главной зале, да еще, может быть, спальне Мерлинов. Даже запах стал другим, воздух спертый, будто здесь давным-давно никто не живет. Разве такие изменения могут произойти всего за два дня моего отсутствия? Или виной тому непередаваемая аура шамана, стоящего сейчас сзади и, клянусь, я ощущала его взгляд почти осязаемо, даже могу сказать, где именно он остановился — между лопатками.

Я не страшилась идти в свою комнату сквозь темноту, главное чудовище находится за спиной, но смешанные чувства бурлили внутри и, не находя выхода, выливались слезами по покрасневшим от мороза щекам.

— Вы убили их всех, — прошептала, не меняя положения, прекрасно зная, что он услышит.

— Да? — донеслось наигранно озадаченное. — А я не заметил! Спасибо, теперь буду знать наверняка.

— Зачем?

— Странный вопрос.

— Вы убили ту девочку.

— Не люблю оставлять свидетелей.

— Но почему?

Странно звучало, пожалуй, ведь в какой-то мере именно я являлась виновницей кровавых событий. То есть… не окажись я там, пусть и не по своей воле, бордель существовал бы и дальше, принося прибыль мерзким людям вроде бородача или негодяйки Лиззи, продавшей ему наивную постоялицу! Да, его методы чудовищны, но спрашивать, почему так, у самого чудовища — просто глупо! Боюсь, это — его обычные методы решения проблем. Однако прямо сейчас речь сейчас совсем о другом.

Шаман спас меня. Снова. И мой прозвучавший в какой-то гробовой тишине вопрос был на самом деле об этом. Зачем он пришел за мной?

Вероятно, Морган это понял, потому что после недлинной паузы бросил, показывая легкое раздражение:

— Ты так и не извинилась за то, что назвала меня дьяволом!

— Извините.

— Не знаю-не знаю, — он все же меня обошел, встав напротив, прожигая глазами дыру на своем же пиджаке, в который куталась до сих пор. — Что-то не очень искренне. Попробуй еще раз.

— Мне жаль.

— Уже лучше, но нет!

— Я извиняюсь!

— Не верю, — мужчина скривился, словно прожевал кислющий лимон.

Это была странная игра, он издевался, прекрасно видя, в каком я состоянии, опять и опять проверяя, на сколько меня хватит. Для чего мучить ту, которую только что спас от насилия и, возможно, гибели? Чтобы добить самому?

К демонам все!

— Прошу прощения, — меня хватило ненадолго, я вспыхнула, поглубже запахнув полы пиджака, и отвесила полупоклон. — Я не хотела оскорблять дьявола! А теперь могу я пойти в свою комнату? Хотелось бы надеть… хоть что-нибудь!

Была уверена, что он разозлится, но вместо этого получила в ответ улыбку. По-моему, у меня в прямом смысле слова отвисла челюсть.

— Иди, — мужчина пожал плечами. — Хотя, признаться, ничего не имею против, если будешь ходить по дому вот так, — красноречивый взгляд прошелся по моей фигуре.

Ничего не сказав, я обогнула его и кинулась наверх.

Некоторые вещи так и остались на постоялом дворе, но я никогда не страдала от нехватки одежды. После тщательного омовения — терла кожу до красноты, чтобы смыть запах толстяка, который, казалось, все еще бил в нос — нашла пижаму, которую надевала редко из-за наличия в комплекте майки и коротеньких штанишек вместо ночной рубашки, забралась под одеяло и, наконец, разревелась.

Эмоции последних дней — страх, боль, ужас, тоска и снова страх — просились наружу, грозя потопить свою хозяйку реками слез. Отдавшись этому со всей страстью накопленного в душе горя, я рыдала, уткнувшись лицом в подушку, кусала ее, подвывала, умоляя Ледяную Богиню вернуть все как было, убрать из моей жизни седмицу этого только начавшегося года, прокрутить колесо времени назад, ибо будущего я боялась еще больше. Я бы тогда не купилась на пренебрежительные слова Хельги о том, что письмо Джима может значить, что угодно, и сбежала бы, куда глаза глядят, невзирая ни на уговоры, ни на погоду, ни на что! Не стала бы селиться под боком подлой управляющей, попадать в столь скверную историю, замерзать в снегу под елью, надрываться сейчас подобно умалишенной истеричке, выплакивать обиду каплю за каплей… и не чувствовать освобождения.

Не знаю, сколько пролежала так, в полной темноте — керосинка погасла, а зажигать новую некому, да и незачем — истерика постепенно проходила, медленно, но все же. Теперь я издавала лишь нечастые всхлипы. В незашторенные окна пробивался голубой свет луны, создавая в спальне театр теней, который когда-то любила наблюдать, если не спалось. Завывания ветра, укрывшись с головой пуховым одеялом, почти не слышала, а вот легкий скрип половиц прозвучал четко.

Вскинулась, вглядываясь в пустоту. Привыкшие к полумраку глаза явственно различили темную фигуру возле шкафа. Спрашивать, кто это, смысла не было.

— Что вы здесь делаете?

Шаман промолчал, не двинулся с места, и спустя минуту я и сама не была уверена в том, что вижу. Может быть, очередная игра воображения? Подумывала даже встать и проверить, но не решилась.

— Если вы пришли смотреть, как я сплю, то вряд ли смогу уснуть при вас, — подождав немного, заявила темной фигуре.

— Мне это не нравится, — после еще более длинной паузы произнес мужчина.

— Что?

— Ты.

Я опешила, хватая ртом воздух.

— Ну, знаете, вы мне тоже не симпатичны! — выпалила с нескрываемой обидой и даже не пожалела о вырвавшихся почти оскорблениях.

Богиня, что сказать тому, кто дважды спас тебя от верной гибели, но при этом является всемогущим убийцей и даже не скрывает этого? Сохранил мою непонятно что теперь значащую жизнь, но какой ценой? А между спасением сам грозился расправиться, а после целовал так, что от единого воспоминания по телу прошла приятная волнующая дрожь, которую не смог стереть демонов несостоявшийся насильник. Хотя о покойном так не следует говорить. И все же! Мамочка, я скоро сойду с ума!

Я села на кровати, подтянув одеяло до подбородка.

— Я хотела сказать…

— Не сомневаюсь, — послышался смешок.

— Что? — не поняла я.

— Ты постоянно что-то говоришь.

— То есть, я много говорю?

— Именно.

Я проглотила очередные колкие слова, которые с огромным удовольствием отправила бы адресату, и продолжила с того, на чем остановилась:

— Я хотела сказать «спасибо». Вы… спасли мне жизнь. Дважды. Это было… в общем, спасибо.

Благодарность давалась с трудом, я нервничала, но сходить с намеченного пути не собиралась. К счастью, шаман мне хотя бы не мешал, в полном молчании слушая мои неловкие попытки.

— Я не знаю, зачем вы это сделали. Может, просто ради развлечения, — о предположении, что захотел меня добить лично, упоминать не стоило, — но в любом случае я благодарна. Вы… здорово меня выручили. Вот. Это все.