Привычка подскакивать с первыми петухами выручила меня и в этот раз. Я поднялась, как только лучи солнца коснулись подушки, с трудом отскребла себя от кровати и пошла в ванную. Сделав свои дела и переодевшись, я вышла к Грейс. Моя служанка сопела, уткнувшись лицом в ворох подушек.

— Юная леди, — сказала я, — вообще-то, это вам полагается меня будить, а не наоборот.

Грейс не ответила, только дернула ногой и натянула одеяло повыше. Я прошлась по комнате, рассматривая гостинную в утреннем свете. Нежные лучи солнца золотили темную мебель, выхватывали из темноты цветочный узор на стенах. Между окнами стоял изящный секретер с кучей ящичков. Я из любопытства открыла парочку, но в них было пусто. Однако, если судить по звуку, в среднем сделали второе дно. Решив, что разберусь с секретами своих покоев чуть позже, я снова попыталась растолкать Грейс.

— Что такое? — сонно пробормотала она.

— Попрощайся со своей аристократической привычкой спать до обеда, — сказала я. — Раз уж взялась шпионить за мной для сестры, делай это хорошо. Во сколько суд? Мне надо подготовиться.

— Он на рассвете, — зевнула Грейс. — В Красной Зале.

Я скрипнула зубами. На рассвете! Я ухватила Грейс за подбородок и развернула к окну. Она сначала зашипела от боли и попыталась вырваться, а потом увидела солнце, которое почти поднялось над горизонтом.

— Ой, — равнодушно бросила она и улыбнулась. — Кажется, вы слишком долго собирались.

Я с трудом удержалась, чтобы не залепить ей пощечину. Диверсия Беатрис удалась. Если мне взбредет в голову пожаловаться отцу на служанку, эти две прикинутся невинными овечками и скажут, что Грейс не смогла разбудить меня. Я отпустила подбородок служанки, контролируя каждое свое движение, чтобы ненароком не оставить синяков. Грейс потерла кожу, где расплывались красные пятна, и снова криво улыбнулась.

— Похвальное самообладание. Жаль, что вам, леди, уже ничего не поможет.

— Где Красная Зала? — спросила я.

— Налево, по коридору до лестницы, затем еще раз налево, второй поворот направо, через галерею и третий поворот налево. Большая дверь с витражными вставками сверху. Не опоздайте, леди!

— Не привыкай, дорогая, — ласково произнесла я. — Скоро тебе придется обращаться ко мне иначе.

Я вылетела из комнаты. В руках у меня был зажат накрахмаленный чепец служанки и мешковатая накидка, под которой легко было спрятать монастырское платье. Грейс наверняка солгала мне, назвав неправильную дорогу. Если бы я велела проводить меня, она бы петляла по коридорам еще час. Беатрис выбрала мне в служанки настоящую стерву, но я ее понимала.

Времени на споры не оставалось. Я решила поступить хитрее и прикинуться служанкой, чтобы спросить дорогу у первого попавшегося лакея. Мужчины обычно менее внимательны к одежде и могли не заметить отличий. Я нырнула в темный коридор и отыскала там тряпку. Буквально через пару минут мимо меня прошла подходящая жертва.

— Простите! — окликнула я лакея.

Он был одет в безупречную ливрею с золотыми басонами. На его лице застыло высокомерно-пренебрежительное выражение, которым могут похвастать лишь особые слуги, слишком приблизившиеся к своим хозяевам. Я решила сыграть на его тщеславии.

— Милорд, простите великодушно, — сказала я, сгибаясь в поклоне и скрывая тем самым лицом. — Как мне найти Красную Залу? Ученик лорда Ба’аша велел передать срочное послание, а я никак не могу найти нужное место.

— Я могу передать, — ответил он. — Что там?

— Леди отказалась от титула, — на ходу сочинила я.

Эта фраза ничего не значила, но могла выбить Астуриаса из колеи. Или пустить сплетню о попытке подкупа. И то, и другое было мне на руку. Слуга кивнул и торопливо пошел в обратную сторону.

Мне оставалось лишь стащить с себя форму и последовать за ним, держась на безопасном расстоянии. Через пару минут я уже стояла у двери в Красную залу, чудовищно опаздывая на суд.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы выровнять дыхание и успокоить нервы. Когда я уже была готова распахнуть дверь, из залы вышел он. Астуриас.

Звездочет смерил меня недовольным взглядом, прикрыл дверь и цепко ухватил меня за локоть. Я зашипела от боли. Почему всем так хочется потрогать это место? Айза синяков наставила, Даррел добавил, теперь и Астуриас…

— Слушай меня, девочка, — мрачно произнес звездочет. — Ты будешь молчать.

— С чего бы? — ответила я. — Этот суд решит мою судьбу, а вы предлагаете стоять в сторонке и помалкивать?

— Приказ короля. Ты должна молчать, — повторил Астуриас. — Как только Его Величество спросит, можешь ответить, но не раньше. Не позорь короля, дитя, ты должна всем показать свою благовоспитанность и праведность.

Я вырвала руку из его хватки и гневно посмотрела на человека, из-за которого мне пришлось провести большую часть своей юности в застенках монастыря. Его волосы цвета воронова крыла украшал золотой обруч с рубином. Почти корона. Как он смеет вести себя так, будто трон принадлежит ему?

— Однажды мой отец поймет, кто разрушил его первый брак и упек дочь в тюрьму на долгих десять лет, — тихо сказала я. — Мне уже жаль того несчастного. Зря он рискнул водить за нос короля.

Астуриас смерил меня взглядом. Я не знала, что за мысли сейчас роятся в его голове, но вряд ли он задумывал что-то хорошее. Звездочет схватил меня за затылок, растрепав длинные волосы, и пихнул вперед со всей силы.

Это произошло настолько стремительно, настолько неожиданно, что я даже открыть рта не успела. Мне и в голову не приходило, что старик, которому уже давно исполнилось семьдесят, может практически швырнуть меня в дверь.

Я ударилась о резную деревянную поверхность, и створки услужливо распахнулись, впуская меня внутрь. По инерции я пробежала еще несколько шагов и замерла.

Присутствующие в Красной Зале притихли. Суд начался.

Присутствующим не требовалось никаких законов, что вынести приговор. Их взгляды говорили: виновна. Я выпрямилась и быстро прошла к небольшой трибуне по правую руку от королевского трона. К счастью, Беатрис задерживалась. Как и сам король.

Если бы я оказалась единственной опоздавшей, это можно было бы счесть за оскорбление королевской четы. Повезло.

Меня проводили взгляды всей аристократии. Кто-то следил за мной с недоверием, у кого-то на лице отражалось любопытство, но почти всех объединяла одна эмоция — пренебрежение.

К моему простому старенькому платью, неопрятному виду, к происхождению. Даже рождение Беатрис вне брака — какой скандал! — их беспокоило куда меньше, чем висящее на мне проклятье.

Я поклонилась. Только ради образа смирной овечки, конечно же. Когда я заняла место за трибуной, в зал зашел король. Спустя несколько минут появилась недовольная принцесса. Я стояла, глядя прямо перед собой, и думала о словах Астуриаса. Получается, король запретил мне даже защищаться. Почему?

Астуриас тоже вернулся в залу и занял место напротив меня. Усмехнувшись, он жестом показал, что можно начинать, и появился глашатай.

Звонким голосом юноша принялся зачитывать приговор. Мне вменяли попытку государственного переворота, преступный заговор, покушение на жизнь короля и приближенных. Это можно было бы счесть серьезными обвинениями, если бы не мой возраст в тот момент, когда приговор был составлен и подписан. Шесть лет.

Первый раз мне зачитали эту ересь, пока я стояла на ворохе промасленных веток и думала, что отец просто решил вот так необычно отпраздновать мой день рождения. Детям неведома смерть. Я даже не поняла, что происходит.

Палач продолжал зачитывать обвинения, пока меня не утащила с места казни Матерь из монастыря Акры. Мою жизнь собирались оборвать по таким нелепым причинам, что и говорить стыдно.

Сейчас все повторялось. Звонкий голос юноши перечислял преступления шестилетнего ребенка, одно за другим. Мне показалось, что кто-то особо ушлый приписал к ним еще парочку новых: просто чтобы лист смотрелся внушительнее. Я не удивилась бы, если бы огласили еще и мужеложство или совращение малолетних.